Шрифт:
Закладка:
— Господин Командующий, хорошие вести от генерала Тесоты!
— Если хорошие, то чего же он сам не пришел⁈
— Именно поэтому! Он послал вестового — на его участке сдаётся целая дивизия противника!
— И?
— Командир пока у него, он боится отпускать до вашего решения!
— Проклятье! — генерал Мацукава встал, и набросил на себя полевой доспех, без нагрудника: — Коня мне! И известите генерала Томинару!
На передовой было непривычно тихо. Старый самурай спешился возле шатра командира, передал поводья своего коня кому-то из сопровождающих, и вошел внутрь
— Господин Командующий!
— Вольно. Доложите ситуацию.
— Слушаюсь! Сегодня, через пять минут после наступления Часа Козы, противник выкинул белый флаг! Командир противостоящих сил перешел линию фронта, чтобы обсудить условия капитуляции!
— Почему остановили наступление? — поднял желтые глаза нагадец.
— Но ведь, капитуляция…
— Вам дана боевая задача — занять территорию. Капитуляция противника только облегчает её выполнение.
— Но…
— Ладно, всё хорошо. Слушаю вас, — и Мацукава обратился к гостю.
— Командир 13-й дивизии диззамальского ополчения, Лукан Коммилеш Гратис. К вашим услугам!
«Ополчение» — с разочарованием подумал самурай: «Не намного лучше наших ашигари».
— В настоящее время, моя дивизия деморализована слухами о бесчинствах в нашем тылу вашего десанта. Солдатский Комитет дивизии поручил мне задать вам вопрос: если мы перейдём на вашу сторону, мы можем рассчитывать, что наши близкие будут защищены до конца войны?
— То есть ваша дивизия вам не подчиняется, и разбежится просто от грозного рыка?
— Как вы можете такое подозревать! Мы продадим свою жизнь дорого!
— Если бы ваши солдаты были готовы продать свою жизнь дорого, вы бы здесь не сидели.
— Э… ну всё же, что на мои требования?
— Я не командую десантом. Мне надо будет передать ваше требование в штаб, там рассмотрят, и если сочтут полезным — сделают всё возможное.
За пологом раздался всхрап коня и в шатёр вошел Томинара, груженый картами.
— Здравствуйте, — кинул он всё это на хозяйский стол.
Перебежчик угрюмо посмотрел на него, потом — на Мацукаву, и продолжил разговор.
— Нет, на таких условиях я не согласен. Понимаете, ведь наши семьи находятся сейчас в тылу Восстания…
— И это лучший повод вам не доверять, — вмешался Томинара: — По идее, ваша капитуляция нам и не требуется — Мы, сегодня, максимум завтра, разметаем вас в маленьких кусочках по местным достопримечательностям. Предложите нам что-нибудь посущественнее!
— Это наш начальник штаба, господин Томинара, — запоздало представил его Мацукава.
— Э…э… А что же вам надо?
— Ну, вот это разговор, — юный генерал быстро развернул принесённые им карты:
— Покажите, пожалуйста, дислокации всех известных вам частей. И пути снабжения тоже. Случайно не сохранили действующие коды связи и расписание их смены? Кстати, может, вам известен срок подрыва перешейка?
— Какого подрыва?
— О, ну, это долго рассказывать…
…В тот же вечер список членов семей перешедшей на сторону Амаля дивизии был доставлен Кверкешу, а на утро взявший командование на этом участке в свои руки Томинара прорвал фронт, и завершил окружение южной группировки… До перешейка оставалось пара дней ускоренного марша…
…Кадомацу закончила писать, и аккуратно убрав все писчие принадлежности, начала складывать письмо. Конечно, сейчас его не отправить, но если не копить так, то к моменту, когда надо будет отвечать родителям, как всегда — будет нечего сказать.
Пригнувшись, вошел Сакагучи:
— Он идёт.
Азер стала быстро одеваться. Принцесса убрала письмо в свою шкатулку, и мельком глянула на себя в зеркало — ничего, пока сойдёт. Только на плечи кинула накидку, раза два махнув крыльями, чтобы легла правильно — холодно…
Одноглазый вошел по-хозяйски, одной рукой чуть ли не подняв притолоку. Неудивительно — он был на две головы выше Сакагучи, а тот всё время об неё лбом стукался. Следом — менее заметный Ивадзуна, сразу взяв дистанцию.
— Ну чё, принцесса, за базар-то будем отвечать?
— Вы сюда пришли не для того, чтобы допрашивать меня, а для того, чтобы держать ответ передо мной! Во-первых — садитесь.
— Вот за это — спасибо, — пробормотал мародёр, усаживаясь на пол: — Но всё-таки, принцесса, давай по справедливости, а?
— Я не понимаю, что вам кажется «несправедливым», — она переложила меч, так, чтобы он его ясно видел.
— Нет, ну как: мы вам помогали? Помогали. Этих магов надо было убрать — убрали? — да за нече делать! Космодромы вам нашли? Пожалуйста! Дак и говорю — отдайте нам эти города, чего там трибунам да партийным ловить? Вот, каждой банде по городу, со всем добром, и никаких вопросов по добру после войны — и мы в расчёте.
Метеа вспыхнула:
— Не смейте мне предлагать эти ваши «варианты» на уровне бандитских «разборок»! Города — не ваши, и даже не мои, они принадлежат Амалю, как им принадлежите вы, со своими подчинёнными! Вам и так дали амнистию, то есть признали порядочными гражданами, вот и ведите себя соответствующе!
— Амнистия, это конечно, хорошо, но…
— Никаких «но»! Идёт война, и вы должны подчиняться военному правителю! Вы дали мне клятву верности, а теперь — нарушаете! Всякому терпению есть пределы!Я не допущу разложения отрядов, что бы вы там им не обещали.
— Я хотел по-хорошему, — покачал головой Одноглазый, и грузно встал с корточек: — Знаете, то, что вы когда-то спасли мне жизнь, сегодня спасло жизнь вам, принцесса. Ни одна сука, мать твою, не прожила бы дольше, сказав, что она — важнее меня. Я был с вами только потому, что это было мне выгодно, а теперь — выкручивайтесь, как знаете. Мы — возьмём свою долю. Посмотрим, как вы сможете нам помешать, и как вы — справитесь без нас…
— Вы хоть раз думали, на что вам города?
— Не ваше сучье дело, — бросил бандит через спину, и ушел, хлопнув дверью. Господин Сакагучи посмотрел сначала на хозяйку, потом на Ивадзуну и Азер, выразительно дотронувшись до рукояти меча.
Некоторое время Мацуко молчала. Как-то, на космодроме, она действительно спасла Одноглазому жизнь — острые глаза демона вовремя разглядели почти невидимую в темноте растяжку. Достаточно. Пора с этим заканчивать.
— Скольких мы потеряем, если его не будет?
— Не так уж и много, — подал голос Ивадзуна: — Он их больше страхом держит, а
