снимок моего рабочего кабинета на Ближней даче. Сделан на прошлой неделе. На столе действительно лежит том Макиавелли в красном переплете. Этот снимок не публиковался нигде. О книге знают только трое — мой помощник, охранник и я сам.

Сталин пристально смотрел мне в глаза:

— Так что либо вы связаны с кем-то из этих людей, либо… ваш необычный дар действительно существует.

Я выдержал его взгляд, чувствуя, как по спине стекает холодный пот.

— Проверьте мои предсказания, товарищ Сталин, — тихо сказал я. — Время все расставит по местам.

Сталин снова помолчал. Потом вдруг посмотрел на меня и неожиданно переменил тему:

— А как продвигается работа над танковым проектом? — спросил он, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Мне докладывали, что у вас там получается необычный танк.

Я на мгновение замер. Конечно, он должен был спросить и об этом. Конструкторское бюро работало под личным контролем вождя.

— Проект движется по графику, товарищ Сталин, — ответил я. — Основные узлы уже разработаны, сейчас ведем испытания прототипа дизельного двигателя.

— Дизельного? — Сталин слегка приподнял бровь. — Интересно. Ни одна страна в мире не ставит дизели на танки. Слишком тяжелые, говорят военные инженеры.

— Это устаревшее мнение, — я старался говорить спокойно, хотя внутри все напряглось. — Дизельный двигатель обладает рядом преимуществ для военной техники. Экономичность, меньший расход топлива, более низкая пожароопасность. К тому же, возможность работы на низкокачественном топливе.

Сталин задумчиво постукивал пальцами по столу.

— В Казани немцы работают над совместными проектами, но они настаивают на бензиновых двигателях… — протянул он.

— Немцы ошибаются, — твердо сказал я. — И это ошибка, которая будет им дорого стоить в будущем. Дизельный мотор — будущее танкостроения.

Сталин резко поднял голову:

— Опять ваши видения?

— Да. И технический расчет, — я достал из кармана небольшой блокнот. — Вот сравнительные характеристики. При одинаковой мощности наш дизель экономичнее на тридцать процентов. Дальность хода танка увеличивается почти вдвое. При этом намного снижается вероятность возгорания при попадании снаряда.

Сталин взял блокнот, бегло просмотрел цифры.

— Хорошо, с двигателем понятно. А что с другими характеристиками? Ходовая часть, вооружение, броня?

— Мы разрабатываем принципиально новую машину, — ответил я. — Средний танк весом около двадцати тонн с сорокапятимиллиметровой пушкой и противоснарядным бронированием. Для ходовой используем элементы подвески Кристи, которую мы закупили в Америке.

— Кристи? — переспросил Сталин. — Не слышал о таком.

— Американский изобретатель, — пояснил я. — Его подвеска обеспечивает исключительную плавность хода и проходимость. На полигоне машина разгоняется до сорока километров в час даже по пересеченной местности.

Сталин внимательно смотрел на меня из-под густых бровей.

— Но главная особенность нашего танка — наклонное расположение броневых листов, — продолжил я, чувствуя, что нужно выкладывать все карты. — При угле наклона сорок пять градусов эффективная толщина брони увеличивается в полтора раза. Это дает преимущество перед любыми существующими противотанковыми орудиями.

— Любопытно, — протянул Сталин. — Очень любопытно. Насколько я знаю, нигде в мире такая конструкция не применяется. Ни в Америке, ни в Европе.

— Пока не применяется, — согласился я. — Но это только вопрос времени. Мы можем опередить всех на годы.

Сталин отложил мой блокнот и прямо посмотрел мне в глаза:

— Знаете, товарищ Краснов, я давно наблюдаю за вашими инженерными разработками. И меня не покидает ощущение, что ваш танк… а также автомобиль, нефтепровод и другие проекты… как будто созданы в другом времени. В будущем. И принесены оттуда.

По спине пробежал холодок. Сталин оказался проницательнее, чем я предполагал.

— Возможно, так и есть, — осторожно ответил я. — Мои видения… Они иногда настолько детальны, что я буквально могу рассмотреть технические чертежи, услышать работу механизмов. Как будто эти машины уже существуют где-то.

— И этот танк, который вы проектируете… он тоже существовал в ваших видениях?

— Да, — решился я на откровенность. — Я назвал его Т-30.

— Т-30, — задумчиво повторил Сталин. — И что, по вашим видениям, это будет за машина?

— Лучший танк в мире на ближайшее десятилетие, — уверенно сказал я. — Идеальное сочетание огневой мощи, защищенности и подвижности. Машина, способная противостоять любой современной противотанковой артиллерии. Основа бронетанковых сил РККА перед грядущей войной.

Сталин медленно поднялся из-за стола и подошел к висевшей на стене карте Европы.

— В вашем видении… этот танк хорошо показал себя в бою?

— Да, — твердо ответил я. — Лучше всех существующих аналогов. И даже тех, что появятся в ближайшие годы.

Сталин долго разглядывал карту, водя пальцем по западным границам СССР.

— Когда я смогу увидеть действующий прототип?

— К концу года будет готов первый образец, — сказал я. — С нашим дизельным двигателем и основными элементами ходовой. На следующий год начнем заводские испытания полноценного прототипа.

— Это слишком долго, — Сталин повернулся ко мне. — Шесть месяцев. Не больше.

— При условии полного обеспечения ресурсами и снятия бюрократических ограничений, — уточнил я и осторожно намекнул на арест: — Без таких сюрпризов, как недавно.

— Вы их и так уже получили, — кивнул Сталин. — Ресурсы, кадры, приоритетный статус. Что касается сюрпризов, то просто не зарывайтесь, Краснов, и все будет хорошо.

Он вернулся к столу и сел.

— И еще одно, товарищ Краснов. Эти ваши видения… они случайны или вы можете их направлять?

Глава 15

Сталинский гамбит (продолжение)

Сложный вопрос. Если сказать, что могу направлять, Сталин начнет требовать детальных предсказаний по разным областям. Если сказать, что случайны — потеряю ценность как советник.

— Это сложно объяснить, — начал я осторожно. — Видения приходят спонтанно, но чаще всего связаны с тем, о чем я думаю, над чем работаю. Как будто мой разум настраивается на определенную частоту и улавливает информацию из… другого времени. Иногда это яркие образы, иногда просто знание. Но я не могу вызывать их по желанию.

Сталин задумчиво разглядывал меня, словно какой-то редкий экспонат.

— Вы уникальный человек, товарищ Краснов, — наконец произнес он. — Независимо от источника ваших знаний, они представляют огромную ценность для государства. И мы будем их использовать.

Кажется, он уже собирался закончить нашу встречу, но я решил рискнуть и использовать последний козырь:

— Товарищ Сталин, есть еще один вопрос стратегической важности, который я хотел бы обсудить.

Вождь, уже потянувшийся к трубке телефона, замер:

— Слушаю.

— Это касается Дальнего Востока и железнодорожной магистрали КВЖД, — я понизил голос, словно опасаясь, что нас могут подслушать.

Сталин вернулся в кресло, его взгляд стал острым, внимательным:

— Продолжайте.

— В двухстах верстах северо-западнее Харбина, практически на линии КВЖД, находится крупнейшее в мире месторождение нефти, — сказал я, отмечая, как напряглась фигура вождя. — Оно называется Дацинское. Находится в китайской провинции Хэйлунцзян, является крупнейшим в Китае. Его геологические запасы нефти оцениваются в почти в шесть миллиардов тонн, а природного газа