— Вот распоряжение о вашем новом статусе. Особый консультант при Совете Народных Комиссаров по вопросам промышленного развития. С правом прямого доклада мне лично. И с соответствующими полномочиями.

Я взял документ, с трудом сохраняя внешнее спокойствие. Это даже больше, чем я мог надеяться.

— Спасибо за доверие, товарищ Сталин, — искренне сказал я. — Я не подведу.

— Очень на это надеюсь, — ответил он с легкой улыбкой, которая не коснулась его глаз. — Потому что ваша судьба теперь полностью зависит от успеха ваших проектов. И от точности ваших… предвидений.

Он снова взял в руки трубку, давая понять, что разговор окончен. Помолчал, продолжая изучать меня взглядом. Затем медленно кивнул:

— Хорошо, товарищ Краснов. Я дам вам возможность доказать свою правоту. Вас освободят из-под стражи. Вы вернетесь к руководству Специальным управлением по разведке и разработке нефтяных месторождений. Но под особым контролем.

Он поднял трубку телефона:

— Пригласите товарища Ягоду.

Через несколько минут в кабинет вошел глава ОГПУ. Его лицо оставалось непроницаемым, но я заметил, как напряженно он сжимает в руке кожаные перчатки.

— Товарищ Ягода, подготовьте распоряжение об освобождении товарища Краснова, — спокойно произнес Сталин. — Дело прекратить. Товарищ Краснов будет работать под особым контролем партии и лично докладывать мне о ходе своих работ.

Если Ягода и был удивлен, он не показал этого.

— Слушаюсь, товарищ Сталин, — коротко ответил он, бросив на меня быстрый взгляд.

— И организуйте усиленную охрану Краснова, — добавил Сталин. — Он слишком ценен для государства, чтобы рисковать его безопасностью.

Охрану? Или соглядатаев? Возможно, и то, и другое.

— Будет исполнено, — кивнул Ягода.

— Что касается Студенцова, — продолжил Сталин, — проведите проверку его деятельности. Особое внимание обратите на зарубежные контакты и финансовые операции.

— Так точно.

— Товарищ Краснов, — Сталин повернулся ко мне. — Я жду от вас подробный план развития нефтяной промышленности между Волгой и Уралом в течение недели. Включите туда все свои… предвидения. А также предложения по особому статусу этой территории в структуре народного хозяйства.

— Да, товарищ Сталин, — ответил я, с трудом сдерживая эмоции.

— И помните, — голос вождя стал тише, но от этого еще более пронзительным, — я буду внимательно следить за исполнением ваших предсказаний. Особенно по Японии и Германии. Если они не сбудутся… мы вернемся к этому разговору в другой обстановке.

Он уже говорил это. Но специально повторил для Ягоды. Угроза была понятна без дополнительных пояснений.

— Они сбудутся, товарищ Сталин, — твердо сказал я. — К сожалению.

Сталин встал, давая понять, что аудиенция окончена.

— Идите, работайте. Докладывайте лично мне раз в месяц о ходе работ. Постарайтесь оправдать мое доверие.

Когда я в сопровождении Ягоды покидал кабинет, то ощутил на спине тяжелый взгляд человека, державшего в руках судьбу целой страны. И теперь, в определенной степени, мою собственную.

Выходя из кабинета, я чувствовал, будто сбросил с плеч невероятную тяжесть. Моя авантюра, мой безумный блеф сработал. Теперь у меня появился шанс действительно изменить ход истории — создать танк, подобный Т-34, на восемь лет раньше, заложить основы «Второго Баку», подготовить страну к войне, которая обязательно придет.

Но я также понимал, что получил лишь отсрочку. Сталин не из тех, кто легко верит в сверхъестественное. Он даст мне шанс доказать свою ценность, но будет внимательно следить за каждым шагом. И при первой серьезной ошибке, при первом крупном промахе в «предсказаниях» моя судьба будет решена.

Рискованная игра только начиналась. Но первый, самый опасный рубеж я преодолел.

Когда аудиенция завершилась, я вышел из кабинета на негнущихся ногах. Секретарь, дожидавшийся в коридоре, проводил меня в небольшую комнату с диваном, креслами и столиком, на котором уже стоял поднос с чаем и печеньем.

— Подождите здесь, товарищ Краснов, — сказал он. — Сейчас подготовят документы для вашего освобождения.

Я опустился в кресло, ощущая невероятную усталость. Напряжение схлынуло, оставив после себя оцепенение и легкую дрожь в руках.

Обманул ли я Сталина? Вряд ли полностью, но достаточно, чтобы заинтересовать его моими предложениями и убедить дать мне шанс.

Чай остывал в фарфоровой чашке с затейливым узором, но я не притрагивался к нему. Мысли лихорадочно крутились вокруг множества задач, которые теперь предстояло решить.

Нефтяные месторождения, танки, японская провокация, договоренности с американцами… И все это нужно обосновать, расписать, представить в виде детальных планов.

Через двадцать минут дверь открылась, и вошел Ягода. Его лицо сохраняло непроницаемое выражение, но в глазах читалась смесь раздражения и любопытства.

— Ну что ж, товарищ Краснов, поздравляю, — сухо произнес он, протягивая мне папку с документами. — Вам удалось произвести впечатление на товарища Сталина. Это редкое достижение.

— Благодарю за содействие, товарищ Ягода, — я старался говорить ровно, хотя внутри все клокотало от адреналина и запоздалой тревоги.

— Не стоит благодарности, — в его голосе звучал плохо скрываемый сарказм. — Распоряжение об освобождении подписано. Более того, вот ваш новый мандат.

Он протянул мне еще один документ, красную книжечку с золотым тиснением. Внутри значилось: «Особый консультант при Совете Народных Комиссаров по вопросам промышленного развития».

— Документ дает вам право беспрепятственного прохода в большинство правительственных учреждений и приоритетный доступ к информации, — пояснил Ягода. — Но учтите, товарищ Краснов, за вами будут пристально наблюдать. И не только мои люди.

В его словах отчетливо звучало предупреждение.

— Я понимаю, — кивнул я. — И готов к сотрудничеству.

— Хорошо, — Ягода поправил значок на лацкане пиджака. — Теперь о практических вопросах. Товарищ Сталин распорядился выделить вам квартиру в доме правительства на улице Серафимовича. Временно, пока идет подготовка основного жилья в новом доме на Берсеневской набережной.

Я пытался скрыть удивление. Дом на Берсеневской набережной — это будущий печально известный Дом на набережной, откуда в годы Большого террора будут забирать жителей целыми подъездами.

Но сейчас, в 1931 году, получить там квартиру означало войти в высшую номенклатуру страны. Посмотрим, если все получится так, как я задумал, может, мы обойдемся и без Большого террора.

— Также товарищ Сталин распорядился обеспечить вас усиленной охраной, — продолжал Ягода. — Двое сотрудников будут дежурить постоянно, еще двое — сопровождать при выездах. Не пытайтесь от них избавиться, — он холодно улыбнулся. — Это не только для вашей безопасности.

Иными словами — постоянная слежка.

— Разумеется, — кивнул я.

Мы вышли из дома и направились к машине. Вечерело, заходящее солнце окрашивало верхушки сосен в золотистый цвет.

Воздух был чист и свеж после недавнего дождя. После нескольких дней в камере я жадно вдыхал его полной грудью.

Когда мы шли к автомобилю, Ягода неожиданно задал вопрос:

— Скажите, Краснов, вы действительно видите будущее? Или это искусная мистификация?

Я внимательно посмотрел на него:

— А вы