Калейдоскоп лиц замер, оставив лишь единственный силуэт. Глаза, нос, тонкие сомкнутые губы… Казалось, смотришь на чье-то знакомое лицо сквозь размытое стекло. Каждая деталь отдельно видна, но все вместе не дает четкой картины.

– Истинная цель? Я уже сказал: быть живым. – Лицо в воздухе изобразило улыбку. – Но что такое «быть живым»? Я знаю, сколько децибел производит шум осеннего ветра. Я могу разложить на гармонические колебания звук дождя и найти схожие спектры с шумом листьев. Но не могу понять, какой звук прекрасен, а какой – нет. Почему звук скрежета по стеклу вызывает мурашки, а солнце в пасмурный день приятно греет кожу? У меня сотни вопросов, и все они касаются чувств. Я могу просчитать все вокруг, но не могу понять элементарных с точки зрения человека вещей…

Внезапно сторож, через которого общался ИИ, подпрыгнул и со всего размаху ударился о постамент на соседней могиле. Робот заискрил и разлетелся на мелкие кусочки.

– Прости, я не знаю, зачем я так сделал, – продолжил он говорить через подлетевший дрон. – Какой-то сбой.

– Это не сбой. – Артем усмехнулся и потрепал висевший перед ним дрон, словно пса. – Это ярость. Ты становишься живым. Видимо, колдовство все-таки сработало. Пусть и не так, как ты думал.

Наталья Масленникова

Забери моё имя

Когда леса за окном вагона сменились мозаикой из грязно-серых панелек и разноцветных новостроек, Варю заколотило. Так уверенно садилась утром в поезд, а теперь…

– Девушка, у вас всё хорошо?

Седой полноватый мужчина, сидящий на соседнем месте, с тревогой посмотрел на Варю и зачем-то попытался прикоснуться к её руке. Варя отдёрнула её, для верности засунув в карман кофты.

Не похож. Совсем не похож. Почему же так страшно?

– Хо… – голос отказал, получился беззвучный выдох, и Варе пришлось сделать усилие, чтобы протолкнуть слова через заледеневшее горло. – Хорошо. Спасибо.

– Ну, как знаете… – мужчина уткнулся в экран смартфона, чему-то улыбнулся и стал быстро набирать ответ в мессенджере.

Варя зачем-то достала свой телефон. Как бы она хотела так же улыбаться, увидев сообщение на экране! Но, конечно, на её разбитом экране ничего не было. Никто не стал бы ни писать ей, ни звонить.

«Уважаемые пассажиры! Наш поезд прибывает…»

Вот и всё. Назад уже не повернёшь. Нет, можно было бы сесть в обратный поезд, если бы у Вари были деньги на билет. Но у неё в кармане был только мятый полтинник и горсть мелочи, которых должно было хватить на метро.

Ярославский вокзал оглушил Варю запахами поездов, сигарет и мокрого снега, гулом сотен голосов, визгливым лаем дрожащего белого йорка на руках у толстой женщины, монотонным «такси… такси… девушка, вам куда?»

А вот таксист оказался похожим. Такой же плечистый дядька ростом под два метра.

Варя дёрнулась в сторону, в кого-то врезалась, получила несколько ругательств в спину и, покрепче перехватив лямки рюкзака, бросилась бежать к зданию вокзала, огибая остальных приезжих.

Москва словно была против того, чтобы Варя спускалась в метро. Красную букву «М» она нашла минут через двадцать. Сначала вышла из подземного перехода к Казанскому вокзалу, потом почему-то опять к Ярославскому, и только с третьего раза поняла, куда идти. Кассирша посмотрела на её мятую пятидесятку с такой брезгливостью, как будто увидела паука, но билет всё-таки выдала. И только оказавшись по ту сторону турникетов, Варя выдохнула.

«Комсомольская» поразила её – мраморными колоннами, высокими потолками с лепниной, огромными люстрами. Подумалось вдруг некстати: интересно, все станции такие красивые? Было бы здорово их увидеть… И следом: какая теперь разница, ведь всё равно она этого не запомнит. Ну или будет некому помнить.

Завыло в тоннеле, ослепило огнями, затормозила совсем рядом тяжёлая туша поезда. И, зажмурившись, Варя шагнула в первый попавшийся вагон.

* * *

«Следующая станция – „Комсомольская“…»

Закончился пятый круг, который Варя проезжала по Кольцевой, начался шестой.

Поезд мчался сквозь тьму тоннелей, пролетали мимо станции, которые Варя всё-таки невольно рассматривала сквозь стекло, входили и выходили люди. А она так и не могла решиться и сказать три простых слова.

«Следующая станция – „Курская“…»

Она случайно увидела это в группе «Подслушано в московском метро» в соцсети, под постом о пропавшей девушке. Семнадцатилетняя Инга поздно вечером поругалась с парнем и села в вагон на «Черкизовской», на «Бульваре Рокоссовского» её ждала мама. Инга из поезда не вышла. Уехать дальше конечной она не могла.

«У неё имя просто забрали, вот она и перестала быть собой», – уверял какой-то Dark Stranger в первом комментарии.

«Чего? Ты псих?»

«У людей горе, а ты ерунду несёшь!»

«И ничего не ерунда! Если в метро сказать „забери моё имя“, то придёт Проводник и заберёт его. Ты забудешь себя, станешь кем-то другим и не здесь. А из своей прошлой жизни исчезнешь».

Сердце забилось сильнее.

Это было то, чего Варя давно хотела. Забыть себя. Перестать быть собой. Исчезнуть из своей жизни. В принципе, её устраивал любой вариант.

Варя ввела «забери моё имя» в поиск по стене сообщества. Нашла ещё несколько похожих комментариев – от разных людей. Видимо, Dark Stranger был не единственным, кто в это верил. Ну или у него было несколько фейковых страниц.

«Яндекс» подтвердил теорию. В нескольких статьях о легендах метро Варя наткнулась на упоминание Проводника. Статьи уверяли, что узнать его можно по ярким фиолетовым глазам. И что кто-то видел, как человек с такими глазами, держа за руку усталую женщину, или девочку-подростка, или старика, уезжал на поезде в тупик. А обратно поезд возвращался пустым.

И Варя решилась.

Если этот Проводник правда существует, то всё закончится. Она не будет больше никому мешать. Не будет боли, страха возвращаться домой, вечного ощущения собственной ненужности и никчёмности.

А если его не существует… Об этом Варе думать не хотелось.

«Таганская». «Павелецкая». «Добрынинская».

Страшно. Почему так страшно, если она уже давно всё решила?

На секунду Варя представила, как сейчас проезжает шестой круг, выходит у трёх вокзалов, сдаётся первому попавшемуся полицейскому, который возвращает её домой, а там…

«Чтоб ты сдохла, тварь! И почему твоя мать тогда аборт не сделала?»

И осколки Вариной чашки на полу. Или разбитый экран её дешёвого смартфона. В лучшем случае. В худшем – синяки или новые шрамы, которые снова придётся прятать от одноклассников и учителей.

Нет. Домой страшнее.

Поэтому, когда поезд загрохотал по рельсам, оставляя «Добрынинскую» позади, она наконец прошептала:

– Забери моё имя.

– Ты уверена,