клиенты точно представляют, что им может позволить их бюджет. И что значит жить в маленьком городке. Да, великолепные пейзажи, дешевое вино, много солнца и приветливые люди. А еще нестабильный интернет, местная политическая жизнь и дикие кабаны, которые изроют весь твой сад.

– По описанию похоже на Хайленд. За исключением дешевого вина и солнца. А вместо кабанов у нас олени и кролики.

– Скучаешь? Не по Дункану, естественно, а по Шотландии?

– Я очень любила эти края. – Я ощущаю укол чего-то вроде ностальгии. – Мы жили на северо-западе, возле Форт-Уильяма, и там было… там было чудесно. Я не про ферму, ну какая из меня фермерша, а про сами места, про людей, которые жили в нашей деревне, про берег моря… Мне кажется, там я могла бы чувствовать себя как дома.

– Если бы не тот парень со своей фермой.

– Да уж.

– А еще погода. – Кьяра театрально передергивается. – Дождей мне не выдержать.

– Дождь – это паршиво. Но за все надо платить. Живешь в Тоскане – получи жару и комаров.

Жара и вправду становится невыносимой. Чувствуя, как по шее струится пот, я достаю веер и начинаю обмахиваться.

– Почти приехали, – говорит Кьяра.

Большой дорожный щит гласит: «РОМИТУЦЦО». Я вытягиваю шею, пытаясь разглядеть городок, но вижу лишь какой-то торговый центр.

– Ромитуццо теперь довольно большой город, – поясняет Кьяра. – Но в основном это новостройки.

– Уже вижу. – По обе стороны от нас тянутся гаражи, оптовые рынки и компьютерные магазины, а прямо перед нами, слева, высится громада супермаркета. – Наверняка твои клиенты нечасто просят подыскать им что-нибудь в Ромитуццо.

– Практически никогда. Здесь жизнь слишком рутинная.

Кьяра подъезжает к автобусной остановке перед супермаркетом. Достав телефон, она открывает карту и показывает мне синюю точку: мы находимся здесь.

– Сейчас мы в промышленной зоне. Ее построили в шестидесятые. Во времена Акилле здесь, наверное, были поля и луга. Ты захочешь посмотреть centro storico – Старый город. Видишь мост? (Кьяра вытягивает руку, и я гляжу в окно. Над обмелевшей рекой висит низкий бетонный мост.) А башню с часами на том берегу?

– Вижу.

– Перейди на тот берег и держи курс на башню. Метров через двести перед тобой будет железнодорожная станция. Спустись в подземный переход – и выйдешь прямо в центре города. Как поеду назад, я тебе напишу, встретимся где-нибудь на виа Сенезе. Это центральная улица Ромитуццо, – объясняет Кьяра, пока я изучаю карту. – Она проходит через весь город с севера на юг. Ты ее не пропустишь. Поняла?

– Поняла. Спасибо, Кьяра. – Я открываю дверцу и вылезаю под яркое солнце.

– Не за что. И давай где-нибудь пообедаем, когда я закончу. Тогда и поговорим. Ciao ciao.

И она, жизнерадостно помахав мне, уезжает.

* * *

Идти до центра Ромитуццо приходится в основном в горку, под немилосердным солнцем. К тому времени, как я добираюсь до главной площади перед вокзалом (памятник героям войны, каменные скамейки и фонтан), я успеваю раскалиться докрасна и устать. Последние несколько ночей я плохо спала, загнанная в ловушку, с одной стороны, тревогой, а с другой – неудовлетворенным желанием, и все это уже начинает меня изматывать. Сев на скамейку в тени под деревом, я достаю телефон и открываю карту Ромитуццо.

Приложение сообщает, что в настоящую минуту я нахожусь на пьяцца Акилле Инфуриати. Естественно. Немного увеличив карту, я вижу, что через пару улиц от меня, на пьяцца Гарибальди, есть церковь Святой Екатерины Александрийской – наверное, ее башня с часами и видна отсюда. Рядом с церковью – культурный центр и библиотека имени Инфуриати. К северу, справа от меня, – рабочий клуб «А. Инфуриати», а к югу, на виа Сенезе, – церковь Святого Христофора с кладбищем, где похоронен Акилле. Чуть подальше, уже на окраине города, – молодежный досуговый центр «Акилле Инфуриати» и спортплощадка.

Я выключаю телефон и озираюсь. В промышленном районе жизнь била ключом, парковка при супермаркете была забита машинами, но здесь, в Старом городе, тишина. Часы на башне показывают половину одиннадцатого, и я понимаю, что по городу лучше побродить, пока солнце не начало жарить всерьез. Разумный шаг.

С другой стороны, не мешало бы выпить кофе. И воды. Много воды. На углу площади я замечаю бар-кондитерскую «Акилле» (кто бы сомневался) и направляюсь прямиком туда. Войдя, я с облегчением вдыхаю прохладный кондиционированный воздух.

– Buongiorno, – приветливо произносит стоящий за кассой мужчина под пятьдесят или чуть за пятьдесят, в фартуке и черной футболке.

– Buongiorno. – Я осекаюсь: здесь прямо-таки святилище Акилле. Стена за стойкой увешана фотографиями и увеличенными газетными заголовками, центральное место занимает огромный лиловый флаг с крылатой лошадью и словами «СКУДЕРИА ГВЕЛЬФА».

– Что вам принести? – спрашивает мужчина по-итальянски, отчего я, как всегда в таких случаях, чувствую себя немного увереннее.

– Кофе и воду без газа, пожалуйста.

Хозяин ставит передо мной блюдце и стакан.

– Вам стакан воды или маленькую бутылочку?

– А большие у вас есть? И чтобы холодная?

– Конечно. – Улыбнувшись, бармен достает из-под стойки литровую бутылку, после чего поворачивается к кофемашине и занимается моим эспрессо. Я наливаю себе воды и припадаю к стакану, одновременно изучая фотографии на стене в поисках бабушки. Да вот она – платок на светлых волосах, наклонилась поцеловать Акилле, который сидит на колесе своей «альфа-ромео». Текст над фотографией гласит: «ПОСЛЕДНИЙ ПОЦЕЛУЙ ИНФУРИАТИ». Меня пробирает дрожь.

– Это Акилле Инфуриати, автогонщик. Слышали про него?

Я киваю.

– А это его подружка Рита. – Бармен ставит на блюдце чашку с эспрессо. – Англичанка. А знаете, вы на нее похожи.

– Вы очень любезны. – Я размешиваю сахар в кофе. Мне не хочется посвящать этого доброго незнакомца в семейную историю. – Вы тоже romituzzano, как Акилле?

– Нет, я из Палермо. Ни один тосканец не сумеет приготовить такие канноли, поверьте. – Улыбнувшись, бармен указывает на витрину со множеством маленьких пирожных, начиненных рикоттой. – Меня зовут Сальваторе, для краткости – Тото.

Мы пожимаем друг другу руки.

– А меня – Виктория. Можно Тори. Да, канноли очень соблазнительные. Можно один шоколадный?

– Конечно. Еще кофе?

– Да, пожалуйста.

Пока я ем канноли и пью кофе, Тото рассказывает о себе. Оказывается, он владеет баром не так давно, хотя его семья переехала в Ромитуццо, еще когда он был подростком.

– На севере работы гораздо больше, – откровенничает Тото. – Здесь вы и сицилийцев встретите, и неаполитанцев, и тех, кто приехал из Апулии и Калабрии. Ну а этот бар – вроде местной легенды. Бывший хозяин умер пару лет назад. Гоночный фанат был, но жена не захотела забирать реликвии, так что когда я купил бар, то и все это добро унаследовал. Сам я, может, и выбрал бы что-нибудь другое, но мне