Шрифт:
Закладка:
Спать почти невозможно… Очень рваный сон… Регулярно пробуждаешься от холода и в панике начинаешь растирать окоченевшие ноги, ведь понимаешь, что еще немножко и они побелеют окончательно, в таком случае дяденька доктор отрежет их по самый пах.
Прецеденты уже были…
Тишина, я так её люблю и жажду. Я давно не слышал пение птиц, ласковые порывы ветра, звук шелеста листьев, копошение диких зверей, уже много дней уши радует лишь звук гула автомобилей, автоматные выстрелы и жалобы сотен стонущих от боли парней.
Держись… Держись…
— Спишь? Спросил Варлам.
— Издеваешься… Нет конечно.
— Как думаешь, что будет потом? Спросил он словно самого себя.
Охх, ну и трудную задачку задали… Мне кажется, что мозг за время службы высох, дегенерировал в размерах, способностях, но я стараюсь бороться с деградацией и сохранить себя как можно больше. Подкидывать пищу нужно не только для размышлений, но и для желудка. Я уже выучил коренья какой травы можно есть, научился охотится на полевых мышей, сусликов и жрать одуванчики ведрами…
Хочешь жить умей вертеться…
И вот сейчас Варлам принуждает меня тратить драгоценные калории на размышления, но так уж и быть для друга ничего не жалко.
— Я думаю главнокомандующий Искариот сказал правду — чем дальше, тем хуже.Не просто так нам устраивают «райскую жизнь». Вот такой вот мой вердикт.
— Знаешь, а я кажется преисполнился… Ответил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Я готов отнять чью-то жизнь… Если выражаться точнее, то мне уже натерпится узнать, а как это… Желаю увидеть тех, кому повезло меньше чем нам… Мы сейчас в таком положении, что только мертвым хуже…
Он меня испугал… Я думал Варлам хоть и грозный с виду, но внутри сплошная доброта. Оказывается, внутри его омута черти ничуть не ласковее чем у остальных.
Диалог прекратился, я не стал педалировать тему и заснул с очень тяжелыми мыслями…
Человек на выдумку хитер, спать захочешь — уснешь! Мы научились дремать во время пробежки, бывает бежишь, успеваешь запомнить пару снов с цветными картинками, как вдруг — бац! Ты просыпаешься, ударяясь о спину впереди бегущего товарища.
Уши глохнут, мы практиковались в стрельбе и единственное на чем акцентировал внимание инструктор. — Только яйца себе не отстрелите! Оружие в руке полностью меняет тебя, гладкий ствол на ощупь приятнее бархата, ты обнимаешь и ласкаешь винтовку как любимую женщину. — Чем лучше вы ухаживаете за ней, тем безотказнее она будет! Интересно, инструктор сейчас об оружии или тоже о девушке?
От ножевого боя на руках страшные ссадины, один неудачный выпад и ребята из санчасти в панике пытаются перевязать твои распоротые вены. С телом, где от силы плещется пара литров крови мы вынуждены разгружать ящики со снарядами. Если бы поясница превратилась в отдельного человека, то он встал бы на колени и молил прекратить, пощадить его, — Так жить нельзя! Вопил бы он.
Добрую половину суток мы ходим в позе буквы г, но к вечеру как разогретая арматура выпрямляемся вновь, только для того, чтобы командование снова нас сгинало. Постепенно мы перешли на новый этап тренировок — спаррингу с инструкторами, точнее это было форменное избиение, я и не думал, что тело человека может быть согнуто под таким углом.
Организм понял, что идти на поводу у него никто не будет и смирившись с голодной участью, стал исправно переваривать ту гниль, которую в него засовывали, усваивать полезные минералы оттуда, куда из изначально не завозили.
В руководстве для мужчины, было черным по белому написано: мужчина должен быть всегда чуть сонный и чуть голодный.
Один голод утолить можно, но вот другой не под силу… Мы злы! Сука! Очень злы! Освободились от надежды, что это когда-нибудь закончится. Мы научились плыть против течения и бежать навстречу шторму.
Если трудности возникают, мы сделаем всё чтобы их стало еще больше! Сильных людей постигшие бедствия возвышают, а слабых наоборот гробят окончательно.
От веселой жизни не редки случаи самострела. Вид товарища с продырявленным подбородком не добавляет оптимизма… Начальство же просто при очередном инциденте делает пометки в блокнот, да и мы быстро научились не обращать внимания на трупы, на их место присылают еще более молодых и необстрелянных ребят.
Вьется в тесной печурке огонь…
Прав был мудрец, на пламя можно смотреть бесконечно. Алые языки успокаивают, помогают выдержать испытания, что для нас приготовил Господь Бог и эти мерзавцы их главного штаба…
Жизнь заставляет познать неизвестные раньше этапы. Я стал сильнее не только телом, но и духом. Отныне мне под силу защитить и уберечь любимую не только от хулиганистых детей, но и от всего другого, самого темного и дурного в мире.
Пусть унижают, вытирают ноги, плюют в лицо, оскорбляют через слово, я стерплю всё, если надо поплачу, пока никто не видит, исстрадаюсь, переломаюсь и обязательно вернусь домой к тебе, ведь ты страдаешь обо мне ничуть не слабже и ждешь, моя родная…
В юношестве она любила петь мне колыбельные как маленькому ребенку, поначалу я желал казаться сильно взрослым и возмущался, чуть позже смирился и пристрастился к ласковому голосу, и только сейчас, когда между нами тысячи километров я осознал, что жить без них не хочу!
Ветер поёт про улыбку твою и глаза, кусты шепчут о любимой… Я так хочу, чтобы ты в ответ слышала, как тоскует мой голос живой. Прошу тебя родная, спой мне сейчас, ветер обязательно передаст волшебные ноты, которые воспроизведут губы любимой и желанной…
Зря говорят, что любовь не греет, еще как греет.
* * *Занятия кончились, сделать нас еще хуже, чем сейчас уже не получится. Всё самое светлое внутри стало блеклым, с болью сроднились до такой степени, что можем пламя зажигалки терпеть двадцать секунд, и кожа даже не покраснеет!
