сам, достаточно правильно опросить студиозов, предварительно накачав алкоголем. По любому кто-то что-то должен знать если и не достоверную информацию, то хотя бы слухи. А в месте, где обучаются сотни молодых людей, удержать информацию скрытой от всех не является возможным. Решив, что это является лучшим планом, я решил сначала съесть принесенные блюда, а затем уже действовать. Дальше можно было не планировать, все равно все остальные пункты придется разбирать по ходу пьесы и опираясь на то, что я узнаю.

После приема пищи я посидел еще какое-то время и, когда жара спала и на солнце можно было находиться без боязни свариться заживо, отправился к центру города. На самом деле, меня вела туда не только необходимость найти какого-то студиоза, но и желание посмотреть на знаменитую Академию, прогуляться по парку при ней же и посмотреть на все те достижения, которыми славится столица рунной магии.

Забравшись в повозку, я сказал извозчику место назначения и принялся слушать историю Академии чуть ли не с самого ее основания. Сама история не произвела на меня впечатление, все же ничем особо не отличаясь от других, гораздо интереснее мне было послушать про саму магию. А выходило, что при училище также есть несколько исследовательских комплексов, лабораторий и даже два полигона, на котором испытывались новые рунные массивы. А еще рядом со входом располагался музей с достижениями юных студиозов и далеко не юных преподавателей, именно там были выставлены те образцы рунного искусства, которые не увидишь повсеместно. Также была забавная традиция, которая брала свое начало со времен основателей. В первую очередь все студиозы, когда изобретали что-то новое, по этой традиции использовали свою разработку на благо альма-матер, так что сейчас саму Академию и прилегающие к ней территории можно было назвать вершиной рунного искусства.

Зная все это, я был готов к любому, как мне казалось, виду, но то, что предстало передо мной, было выше всех моих самых смелых ожиданий. Первом, что видит каждый, подъезжая или подходя к Академии был фонтан на центральной площади. Хотя правильнее было бы сказать, площадь фонтанов. Воды била из-под земли везде где только можно и, разбиваясь о мостовую, по небольшим желобам стекала куда-то под нее же. Причем мостовая была как будто литая, она не была мощеной и швов на ней не было видно вообще. На такой площади даже в самый жаркий день было освежающе прохладно и сейчас, будто в подтверждение моих мыслей, тут бегала малышня, ходили молодые парочки и солидные семейные пары, везде сновали туда-сюда студиозы и неспешно ходили лоточники, продавая всем желающим всевозможные сладости и не только. Такой фонтан действительно поражал.

Дальше, уже на территории Академии высился музей. Солидное двухэтажное здание, выложенное из белых блоков, с высокими застекленными окнами, резными карнизами и тяжелыми дверьми. Музей окружал роскошный парк, с тенистыми и солнечными аллеями, мощеными белым и красным камнем, кованными фонарями, что шли вдоль них, а также лавочками и беседками, которые виднелись повсюду. За парком высились три шпиля, которые должно быть принадлежали уже самой Академии. Сегодня не было ветра, так что стяги на них висели тряпками, и рассмотреть, что же на них было нарисовано не представлялось возможным. Также я знал, что в передней части есть интернаты для студиозов, но увидеть их, как и лаборатории с полигонами, с площади не мог.

А еще всю территорию Академии окружал высокий, в три человеческих роста, забор, выполненный из смеси такого же монолитного камня, как и площадь, и кованной ограды. Вот только такой камень не смотрелся скучно из-за рисунка на нем. А если быть точнее, из-за сплошного массива рун, чья сложность была настолько запредельной, что я понял, не просто так эту Академию ни разу не смогли завоевать, хотя осаждали по меньшей мере, по словам извозчика, два десятка раз силами городской аристократии и раза три имперской армией. И это был только наружный уровень безопасности, что творилось внутри я даже боялся представить.

Мое настроение скатилось в такую пропасть, что достать его было невозможно. А все потому, что даже проникнуть на территорию будет трудно, не говоря про то, чтобы найти нужное здание, в нем – корону, украсть ее и после всего этого выйти, как минимум просто целым и еще неплохо бы все это проделать незаметно. Меня успокаивало только то, что не будь у меня нового Контракта, я уже скоро был бы вынужден столкнуться с Мясником и, что наиболее вероятно, отправился к праотцам, а так я пытаюсь выполнить новую работу и выигрываю дни на этом свете. Хотя мой наставник всегда говорил, что я фаталист, я предпочитал думать, что просто смотрю на вещи реально.

Заметив, а скорее услышав, шумную компанию молодых людей, что вышли из ворот Академии и отправились, по случайно подслушанным словам, в таверну вниз по улице, я последовал за ними. Это была группка студиозов из баронств, это легко определялось по немного грубоватой речи. Несмотря на мое низкое настроение, работу никто не отменял и стоит хотя бы попытаться ее выполнить. А угостить хмельным земляков и постепенно опросить будет не сложно.

Когда ребята дошли до конца улицы и зашли в небольшую таверну, я, немного помедлив, скользнул следом. Таверна была небольшая, на дюжину столов, но при этом выглядела довольно неплохо. Дощатый пол, относительно новая мебель и симпатичные разносчицы придавали ей особый уют. Расположившись за столиком возле стены, заказал кружку пива и принялся наблюдать. Студиозы сдали очередной экзамен, который проходил очень сложно, поэтому они решили это отметить как можно масштабнее. Потягивая прохладный напиток и следя за компанией парней, я прикидывал, в какой момент они будут достаточно пьяны, чтобы воспринимать любого, кто их окружает за лучшего друга.

Внезапно я ощутил небывалую горечь во рту, будто мне пришлось съесть что-то очень кислое и, по всей видимости, сгнившее. Вот только кроме хмельного пока что я ничего еще не брал. Пиво было испорчено? Но почему я ничего не заметил раньше? Сплюнув эту мерзость в сторону, я закашлял.

– Эй, бродяга, не смей здесь наводить срач. Если плохо, вали на улицу, – закричал корчмарь, глядя на меня.