Ширяев чувствовал себя прекрасно. Мерзавец безмятежно спал и даже негромко похрапывал.

— Я залечил ему руку, — сообщил мне Живчик.

— Хорошо, — кивнул я.

Достал магофон и набрал номер пристава Заужского.

— Лаврентий Павлович? Это Никита Волков. Приезжай на набережную Фонтанки, тут много интересного по твоей части.

— Никита Васильевич, это не мой район, — запротестовал пристав.

И тут же жадно спросил:

— А что случилось?

— Вот приедешь, и увидишь, — усмехнулся я. — Не бойся нарушить инструкции — только так можно забраться на ступеньку повыше. А то и на две.

— Выезжаю, — быстро сказал пристав.

Я покосился на спящего Ширяева и добавил:

— Захвати с собой двух жандармов, покрепче. Все, жду.

Заужский примчался через двадцать минут — при том, что ехал он с Петербургской стороны. Вот, на что способно служебное рвение!

Пристав ворвался в дом и сразу бросился к Ширяеву.

— У вас труп? Кто это?

— Нет, это преступник, — усмехнулся я. — Он спит, не буди его пока. Лучше взгляни сюда.

Я провел пристава на склад и полюбовался его вытаращенными глазами и отвалившейся челюстью.

— Что это? — растерялся Заужский при виде штабеля мешков.

Он кинулся к мешкам. Бесстрашно подцепил щепотку порошка, растер его в пальцах и принюхался.

— Это… это магоцвет?

Затем его взгляд упал на небрежно рассыпанные рубины. В отличие от Семена Евграфовича, пристав сразу опознал камни.

— Рубины! Их украли неделю назад — ограбили машину прямо возле аномалии!

— Чью машину? — как бы между делом поинтересовался я.

Но пристав не попался на уловку.

— Я не могу вам сказать, это тайна следствия. Никита Васильевич, дорогой! Спасибо, что вызвали меня!

— На здоровье, — усмехнулся я.

— Вы дадите показания? — вцепился в меня Заужский.

— Непременно, но с двумя условиями. Во-первых, ты сам их запишешь. Во-вторых, не станешь дергать меня в Столицу на суд.

— Обещаю! — закивал пристав.

Я рассказал ему, что случилось в доме. Заужский все записал на магофон, заметив:

— Потом оформлю, как положено, и привезу вам на подпись.

— Что будешь делать теперь? — спросил я.

— Мне срочно нужен владелец дома! — принялся соображать Заужский. — Вы не знаете, кто он?

Я покачал головой.

— Нет. Посредник мне не сказал.

— Вряд ли он сам воровал магоцвет и камни, — рассудил Заужский. — А вот владелец дома вполне может быть замешан в краже.

— Так вызови его сюда, — посоветовал я. — И ткни носом в мешки. Глядишь, и расколется.

— Или сбежит, — пригорюнился Заужский.

— Пристав, мне тебя учить надо? — усмехнулся я. — Не говори ему, зачем вызываешь. Скажи, что случайно ехал мимо дома и увидел разбитое окно.

— Отличная идея! — просиял Заужский. — Сейчас!

Он быстро набрал на магофоне какой-то номер.

— Мне нужно срочно установить фамилию владельца дома по набережной Фонтанки, — сказал он. — Нет, ничего серьезного, просто мелкое хулиганство.

И подмигнул мне.

— Как? Понял! Нет, я сам ему позвоню. Сбросьте мне номер.

Пристав азартно щелкнул пальцами и повернулся ко мне.

— Есть! Догадайтесь, кто владелец дома?

Заужский торжествующе посмотрел на меня.

— Это…

В этот момент скрипнула входная дверь, и в дом вошел князь Голицын.

— А что здесь происходит? — спросил он, ошарашенно глядя на нас.

— Это он! — завопил пристав. — Держите его!

Жандармы скрутили обескураженного Голицына и подвели его к нам.

— Никита Васильевич, в чем дело? — спросил меня Голицын, растерянно крутя головой.

— Пристав, отпусти его, — сказал я. — Ты сдурел, что ли? Это князь Голицын, я назначил ему здесь встречу.

— Так это его дом! — обрадовал меня пристав. — Он владелец!

— Так, — нахмурился я.

И тут в разговор неожиданно вмешался Семен Евграфович.

— И не стыдно вам, ваше сиятельство? — укоризненно сказал он Голицыну. — Виданое ли это дело — за старый дом четверть миллиона червонцев требовать?

— Какие четверть миллиона? — растерялся Голицын. — Я назначал цену в сто тысяч!

Его взгляд остановился на Ширяеве.

— Это он вам назвал такую цену? Ах, мерзавец! А я-то думаю — почему уже третий год покупателей на дом не находится!

— Это ваш дом? — строго спросил Заужский.

— Конечно, мой, — закивал князь.

— Когда вы были здесь в последний раз?

Голицын поднял глаза к потолку, вспоминая.

— Кажется, весной. Или осенью? Я решил продать дом и нанял Ширяева посредником. Тридцать червонцев в месяц ему платил, негодяю!

Я покачал головой.

— Николай Андреевич, кто же так делает? Надо было комиссию платить.

— Комиссия дороже бы вышла, — виновато сказал Голицын. — Кроме того, мне Ширяева порекомендовали.

— Кто? — спросил я.

— Один знакомый. Да это неважно.

— Отпустите князя, — кивнул Заужский жандармам.

Жандармы отпустили Голицына.

— Взгляните сюда!

Пристав провел Голицына на склад и показал ему мешки.

— Вы знаете, что это?

— В первый раз вижу, — твердо ответил Голицын. — Что это?

— Судя по всему, это краденое. И его прятали в вашем доме.

— Негодяй! — взревел Голицын. — Я с Ширяева шкуру спущу! Он у меня по суду ответит!

— Не беспокойтесь, князь, — усмехнулся я. — Под суд он теперь пойдет и без вашей помощи.

— Вам придется дать подробные показания, ваше сиятельство, — предупредил Голицына Заужский. — А сейчас можете быть свободны. Прошу прощения, служба!

И он сухо, по-деловому кивнул.

— Извините, господа! Я должен вызвать сюда экспертов и машину.

Он отошел в сторону и принялся названивать по маговфону.

— А вы зачем здесь, Никита Васильевич? — спросил меня Голицын.

— Не догадываетесь? — усмехнулся я. — Решил купить себе этот дом. Честно говоря, он мне понравился.

— Вот это совпадение! — удивился Голицын. — Знаете,