Рассмотрев в упор мое лицо, Греттель поднялась и уверенным шагом направилась в комнату Ди. Вышла через пару минут с графином воды, чашкой и двумя разноцветными пузырьками. Дрожащими руками сосредоточенно накапала их в воду и протянула чашку мне.

— Греттель… — я поморщился и попытался отвертеться. Но девушка неожиданно проявила характер.

— Ваше Выс… Простите! Флориан!

— Лайэль!

— Ну нет уж, это слишком! Святые эллины, на вас же нет лица! Пейте! — она протянула мне чашку и с угрозой добавила: — Иначе я доложу королю и натравлю на вас всю кодлу местных лекарей!

Прозвучало грозно, поэтому с улыбкой принял из ее рук чашку и опрокинул содержимое в рот.

— Греттель, ты не злишься на меня? — почему-то с ходу не хотелось ей «выкать», и уж тем более не хотелось, чтобы она держала официальный тон. Греттель выглядела той уютной жилеткой, в которую можно выплакать свое безудержное горе, которой у меня — воина и наследного принца — отродясь не водилось, ибо не было нужды.

— Нет, — она поправила юбки и осторожно села рядом. Помолчала немного и всхлипнула: — Мне вас обоих жалко! — Греттель шмыгнула носом, пытаясь удержаться. Не смогла и, уронив голову в ладони, зашлась в безудержном рыдании.

Вздохнув, набулькал очередную порцию из бабушкиных склянок и, обняв Греттель за плечи, поднес чашку к ее губам. Та, стуча зубами о фарфор, ополовинила ее. Пришлось построже выгнуть бровь, и Греттель допила все до конца.

Я отставил чашку, поднялся с дивана и подошел к витым перилам. Уселся на них, спиной к саду, рискуя свалиться вниз, чтобы сейчас меня хоть что-то отвлекало.

— Клянусь, я не хотел…

Почему-то тянуло оправдаться. Не знаю, перед Греттель или, может, перед самим собой, но слова сами полились рекой. За несколько минут я излил Греттель все, что было на душе: свои сомнения, переживания и боль, уповая на такого чуткого и внимательного слушателя.

— Я просто не мог предположить такой исход! Греттель, я не желал ей зла, да я бы никогда… Я ведь ее реально выбрал!

— Я не слепая, Флориан, — мягко улыбнулась она, подошла и обняла мое лицо ладонями. — Все твои чувства написаны вот здесь, — повела пальчиком по скулам, успокаивая то ли меня, то ли себя — уже непонятно. Но эти ее слова разбудили в душе новую волну, которая нахлынула, готовая снести последние преграды. Еще разреветься тут как пацану мне не хватало!

— Что мне делать, Греттель? — прошептал одними губами, утыкаясь носом в ее мягкое плечо. Она обхватила меня пухлыми руками, погладила по волосам, а у меня словно ком с души свалился. Только сейчас понял всю степень того напряжения, в котором находился до сих пор. Никогда не позволял себе такую слабость даже рядом с матерью, а тут… почти чужая женщина, а я растаял.

— Не знаю, Флориан, но что бы ты ни сделал — поддержу, — Греттель поглаживала меня по спине, успокаивая, словно младенца, а я был безмерно благодарен ей за эту ласку. Никогда бы не подумал, что буду нуждаться в сочувствии, подрался бы с любым, кто заикнулся, но сейчас это было действительно необходимо.

Дверь скрипнула и на пороге появилась баба Шуша.

— О! Уже вторую обжимает! — смешливо фыркнула она, глядя на нашу парочку, и добавила серьезно: — Сняла болезню, спит она. Теперь проспится и очнется, будет как новенькая с виду. А вот душу исцелить мне не под силу. Разве только ты попробуешь? — она хитро подмигнула мне и кивнула на дверь. — Ступай. Змеёвы наручи покуда погасила. Етить! Ступай говорю, а не несись как полоумный дятел! — баба Шуша едва устояла на ногах, протерла фартуком очки и, глядя на улыбающуюся Греттель, молча развела руками.

Глава 3

Меридорская ведьма

Теперь она была похожа на спящую куклу. По щекам расплылся румянец, губы из прозрачно-белых стали ярко-алыми. До глубокой ночи я сидел на кровати, баюкая ее на руках. Не знаю почему, но мне казалось, что на моих руках ей лучше спится.

Заходили родители, несколько раз забегала баба Шуша — выпроводил всех, даже бабку, которая настойчиво советовала пойти и отдохнуть самому.

Луна стояла высоко над лесом, когда в комнату вернулась Греттель.

— Флориан, — она тронула меня за плечо. — Я мужа и детей уложила, иди, я посижу с Диали.

Кивнул ей на девушку, которая сладко спала, прижавшись щекой к моей груди. Мол, ну как я уйду?

— Иди! — Греттель сразу встала в позу. Сразу видно — пререканий не приемлет. — Что я, за сестрой не послежу?

— Ложись и спи, сама устала, — обращался к ней, а сам смотрел на Диали.

— Флориан! — прошипела Греттель громким шепотом. — Вообще-то это неприлично! Ты предлагаешь нам с сестрой ночевать в одной комнате с тобой? Я, на минуточку, замужем, а она вообще девица! Как ты объяснишь это домашним, а особенно моему супругу?

Другое дело. Это аргумент! Который я, конечно, упустил из виду. Ладно!

Аккуратно опустил голову Ди на подушки и заботливо прикрыл девушку одеялом. Сам еле разогнулся — спина так затекла, что, казалось, я слышу, как скрипят позвонки.

— Но если что — сразу посылай за мной! — пришлось сказать построже, чтобы понимала: это не просьба, а приказ.

— Слушаюсь, Ваше Высочество, — Греттель засмеялась и подтолкнула меня к выходу. Чуть не упал — ноги затекли похлеще спины!

Сад встретил меня ночной прохладой и оглушительной тишиной. Казалось, я слышу, как тренькают тычинки на цветах и осыпается пыльца. Вдохнув полной грудью влажный воздух, направился к реке. На душе сейчас царило умиротворение вкупе с легкой тревожностью, которую я объяснял себе волнением за Диали.

Оставаться в замке не хотелось. В такие моменты я всегда искал уединения. Сейчас хотелось побыть одному и… охладиться. Да! Смыть с себя всю эту суету, очистить разум, а потом подумать. Без ярости, без боли, без отчаяния.

Почти дойдя до хижины, на ходу стянул рубашку, скинул обувь. Возиться с брюками не хватило терпения. А, к демонам! Потом переоденусь в свое, рыбацкое… Как был, разбежался и ухнул в прохладные воды реки. Вот так. Теперь расслабиться, выкинуть все мысли прочь из головы, и решение придет само собой. Я не сомневался, оно есть. Не может не быть!

Ночная река отрезвила. Я лежал на спине, любуясь луной, пока не замерз. Выбравшись на берег, стряхнул капли влаги с волос и, подняв глаза, остолбенел — прямо передо мной на берегу величественно застыла королева Тидарра.

Мог бы и догадаться! Мелькнула запоздалая мысль. Иначе отчего вокруг такая тишина?

— Хорош, — с кривой усмешкой оглядев меня с головы до ног, резюмировала она, покачивая в руке мою рубашку.

Надменно хмыкнув, поправил мокрые штаны. Хорошо, снять не успел, вот была бы потеха.

— Ничего, что я без реверанса, Ваше Величество? Наряд, знаете ли, не располагает, — я развел руками и бесцеремонно приблизился к ней.

Та швырнула мне в лицо одежду и сложила руки на груди.

— Тебе не привыкать быть наглецом!

— Чем обязан вашему визиту в мою скромную обитель? — я кивнул на хижину, натягивая на мокрое тело непослушную рубашку. Та липла к плечам, цеплялась за волосы, усиливая мое раздражение и без того разбуженное ночным появлением меридорской ведьмы.

— Ну ты же так и не соизволил явить свое высочество гостям! — презрительно выплюнула Тидарра. — Приходится идти к тебе самой!

— Зачем? — я справился с рубашкой и уселся на берегу, нарочно спиной к королеве, натягивая обувь.

— Хочу пригласить тебя в гости, — почти вежливо ответила Тидарра. — Здесь тебе все как-то не до нас, смотрю. Меня не поприветствовал, мою дочь не отметил… Нужно поучить тебя гостеприимству.

Вот не нравится мне это. Тидарра не из тех персон, что любят месить воду в ступе. И вряд ли ее слова — есть вода. Стараясь держаться беспристрастно, поднялся и как бы невзначай отступил к сторожке.

— Вынужден вам отказать! — я даже попытался изобразить учтивый поклон. — Дел, знаете ли, невпроворот. Но торжественно клянусь навестить вас в Меридоре, как только стану посвободней.

Тидарра хищно улыбнулась:

— Каких же дел, позволь узнать?

— Да вот, решил остепениться.

— Ну да, ну да! — она скрестила пальцы в замок и улыбнулась. — Похвально! Взяв в жены девушку, повязанную клятвой?

Тидарра специально прошлась ножом по свежей ране. Я молча скрипнул зубами, не сумев сдержать гневный взгляд.

— Довольно, Флориан! Я тебе не Силиция, чтобы выслушивать твой трёп, и не Антуанэль, чтобы еще ему и умиляться! — Тидарра повысила голос, в нем зазвенели стальные нотки. — Завтра ты объявишь Кьяру своей невестой! И это