Ленская посмотрела на экран, вслух проговорила:

— Это Маша звонит… Минуту…

Она поднесла трубку к уху и сказала:

— Да, Маш, привет…

Лицо Насти вдруг резко изменилось. Девушка побледнела еще сильнее, хотя казалось, дальше некуда, в глазах явственно читался ужас.

— Что там? Переведи на громкую связь! — потребовала я.

Но Ленская меня словно не слышала. Я выхватила телефон из рук девушки, нажала на динамик.

Механический голос, совсем не похожий на голос подруги Насти, говорил:

— Даю тебе срок один день. Завтра, в двенадцать часов ночи, привезешь картину на Воскресенское кладбище. За кладбищем находится пустырь. Оставишь картину на пустыре, потом вернешься домой. Если обратишься в полицию, твою подружку будешь получать частями. Если все сделаешь правильно, она останется жива.

Связь оборвалась — неизвестный положил трубку.

— Он похитил Машу! — прошептала Настя. — И требует какую-то картину… Но я понятия не имею, о чем он говорил! Он убьет ее, и смерть Маши будет на моей совести!

— Настя, без паники! — осадила я девушку. — Понимаю, слишком много для тебя потрясений, но причитаниями и отчаянием ты делу не поможешь. К тому же нельзя быть уверенными на сто процентов, что звонок не является обманом. Голос явно изменен, звонить мог как мужчина, так и женщина. Возможно, Машу никто не похищал, телефон твоей подруги могли украсть и попытаться заманить тебя в ловушку.

— Я об этом не подумала…

— Где сейчас может находиться твоя подруга? — спросила я Ленскую. — На работе?

— Уроки в школе у нее уже закончились, наверно, после школы она отправилась домой… Ну или еще куда…

— Телефон матери Маши или ее сестры у тебя есть?

— Да, есть номер Антонины Михайловны, — ответила Настя.

— Звони ей и спроси, где сейчас Маша! — велела я.

Ленская набрала номер матери подруги, включила громкую связь. Спустя некоторое время трубку взяла сама Антонина Михайловна.

— Да, слушаю, — произнесла женщина.

— Антонина Михайловна, это Настя, подруга Маши! — быстро заговорила Ленская. — А Маша дома?

— Нет, она же уехала! — спокойно произнесла Антонина Михайловна.

— Куда уехала? — не поняла Настя. — Когда она вернется?

— Сегодня она в Маркс по делам поехала, — пояснила женщина. — Мне позвонила с работы, сказала, ей срочно надо ехать, на сколько времени, пока не знает. Да я сама не в восторге, что у них там в школе за начальство такое! Мало того, что в разгар учебного года учителя в командировку отсылают, так еще и собраться не дают! Я сказала Маше, чтоб она хотя бы за вещами заехала, холодно ведь, а Маша меня прервала и сказала, что не может, вроде совсем ей быстро уехать надо… Совсем беспредел просто! Я надеюсь, ей хоть деньги за эту командировку заплатят, а то вздумали: человека зимой в другой город гонять! Кошмар просто!

— Вы звонили Маше по телефону? — спросила Ленская.

— Да, она трубку не берет, скорее всего, в дороге. Но я надеюсь, вечером до нее смогу дозвониться или она все-таки матери позвонит…

— Понятно, извините, что побеспокоила…

— Ничего страшного, Настенька! Заходи в гости, а то тебя давно уже не было, работы, поди, много? — участливо поинтересовалась Антонина Михайловна.

— Да, работа… — рассеянно произнесла Ленская. — Еще раз простите…

Девушка положила трубку. Посмотрела на меня и спросила:

— Если Маша звонила матери, значит, с ней все в порядке?

— Не думаю, — покачала я головой. — Утверждать наверняка не могу, командировка могла быть как настоящей, так и выдуманной. Если Машу похитили, преступник мог заставить позвонить девушку матери и наврать ей про срочный отъезд в Маркс. Ведь если бы Маша пропала, ее мама наверняка обратилась бы в полицию, а преступнику это совсем не нужно. В какой школе работает Маша, ты знаешь?

— Да…

— Надо позвонить в школу и узнать, посылали ли Машу в командировку, — заявила я.

Я нашла номер школы в интернете, переговорила с секретарем. Ни о какой командировке в Маркс на работе у Маши и знать не знали, и вообще, учителей ни в какие командировки никогда не посылали. Что касается самой Маши, она не пришла сегодня в школу, а в одиннадцать утра позвонила и сообщила, что заболела и вызвала врача на дом. Уроки у детей пришлось отменить, а у самой учительницы могут возникнуть проблемы, так как надо сообщать заранее о неявке на работу по уважительной причине.

— Получается, Мария Загорная не приходила в школу? — уточнила я.

— Я же вам сказала! — воскликнула секретарь. — Загорная на больничном, я с ней лично разговаривала!

— А во сколько начинается первый урок у Загорной? — продолжала расспрашивать я.

— Если вы про сегодняшний день, то с восьми тридцати, — пояснила секретарь. — Утром ее не было, а позвонила она только в одиннадцать часов.

— Понятно, спасибо за информацию, — проговорила я и положила трубку.

— Выходит, Машу и правда похитили, — заключила я.

Настя с отчаянием посмотрела на меня.

— Что теперь делать? — спросила девушка.

— Искать Машу. Опрашивать учителей нет смысла, до школы она так и не добралась, скорее всего ее похитили по дороге. Предположительно, это произошло где-то в половине восьмого или чуть позже… Нам нужно срочно найти картину, которую требует похититель или похитительница. О какой картине может идти речь?

— Я не знаю! — воскликнула Ленская. — Я живописью не интересуюсь, у меня дома даже никаких картин на стенах не висит!

— Если картину требуют у тебя, значит, ты знаешь, о чем именно говорил преступник! Подумай хорошенько!

— Да не знаю я никакой картины… — воскликнула Настя, но вдруг осеклась и посмотрела на меня изумленными глазами. — Постой… постой, кажется, я что-то вспомнила!

Глава 8

— Кажется, я знаю, о какой картине идет речь! — выпалила Настя. — Помнишь, я рассказывала, что один раз ко мне Маша пришла помочь с уборкой квартиры? Мы тогда разгребали шкаф со старым барахлом, много всего пришлось выкинуть на помойку. Так вот, среди хлама я обнаружила свернутый холст, на котором был нарисован симпатичный пейзаж. Я его хотела выбросить, но Маша сказала, что нельзя так относиться к произведениям искусства, и, возможно, это сама тетя Марго рисовала, а надо память уважать. Я же не знала, куда деть холст, у меня не было даже рамы, чтоб повесить картину на стену, да и не хотелось. Я привыкла, чтобы у меня стены были чистыми, мне не нравится идея украшать их картинами или панно. Маша попросила подарить ей картину, я и отдала ей холст. Подруга в живописи разбирается, ей виднее. Но я и думать забыла про этот холст! Не