на своем, но она мягко отказала ему. В каком-то смысле он, пожалуй, даже испытал облегчение. Оттого, что Цумико не изменилась. Что ее нельзя поколебать. Лисы доверяли немногим, если вообще хоть кому-то доверяли, потому что сами прекрасно знали все увертки, иллюзии, лазейки и ложь. Но Цумико не стала бы прибегать к хитростям или подчиняться инстинктам. Сила ее убеждений укрепила их обоих, и в ее верности он нашел спасение. Арджент тихо произнес слова извинения ей на ухо.

– Все нормально. Просто расслабься.

Этого в ближайшее время ждать не приходилось, но Арджент немного отодвинулся, чтобы скрыть этот факт. Вдруг его остановил поцелуй в щеку.

– Цумико?

– Ты не мог бы включить свет?

Он потянулся к выключателю, зажег прикроватные лампы и тут же прикрутил их. Скользнув обратно в уютный карман рядом с Цумико, лис вскинул бровь, заметив ее ошарашенный взгляд.

– Что на тебе надето? – прошептала она.

– Весьма мало.

– Ой. – Она несколько смутилась. – Тебе… лучше?

Арджент отверг пять непристойных ответов и остановился на самом безопасном:

– Нет.

– Покажи мне свои хвосты.

Неважно, собиралась она командовать им или нет. Это все равно было приглашение. Небрежно сдвинув одеяла ниже на бедра, лис достал все семь хвостов и выжидательно уставился на нее.

– Ты не выглядишь недовольным, – наконец произнесла Цумико.

– А как я выгляжу?

Она покачала головой:

– Нельзя отпускать замечания по поводу хвостов амаранта.

– Я сделаю исключение.

– Ну, когда кошка сердится, у нее хвост раздувается и дергается.

Лис вновь вторгся в ее личное пространство. Не то чтобы грозно навис, но тем не менее.

– Я не кошка.

– Знаю. – Цумико виновато улыбнулась. – Но с другими домашними животными мне общаться не доводилось.

Действительно. Он слегка укусил ее за ухо:

– Я не домашнее животное.

– Они качаются. – Она плавно помахала рукой. – Что значит, когда твои хвосты качаются? Ой, теперь задергались. Это был грубый вопрос?

– Не грубый. – Арджент вздохнул. Он знал, что она пытается сделать. Успокоить его. Успокоить себя. Снять напряжение. Отвлечь его безобидной светской беседой от неудавшегося соблазнения. Арджент закрыл глаза от унижения. – У тебя есть все невежество и любопытство котенка, но вообще нет его инстинктов.

– Так мне можно спросить?

– Можно.

– Тебе нужно покормиться?

Арджент фыркнул:

– Ты же вроде моими хвостами интересовалась.

– Да, и очень. Но я же могу кормить тебя и говорить одновременно.

– Это меньшее, что ты можешь сделать.

Учитывая недавнее фиаско, лис решил, что заслужил утешение. Поэтому он сдвинул подушки и уткнулся лицом ей в шею. Цумико погладила его волосы, и он украдкой лизнул ее кожу.

– Скажи мне, что значит, когда твои хвосты качаются, – вновь завела она.

– Что мне хорошо.

– Со мной?

– Определенно.

Его хвосты погладили ее по голой руке, пощекотали под подбородком, обвили тело Цумико со всех сторон.

– А что это значит?

– Это такой элемент защиты. – Он хотел поцеловать ее, но не мог. – Чаще всего обертывание самки хвостами сигнализирует о влечении и… намерениях.

– Каких намерениях? – тихо повторила она.

– А так ты не догадываешься?

– Я должна знать наверняка.

– Намерениях разделить логово.

– Мы уже живем вместе. И здесь, и в Особняке.

Арджент мог выражаться ясно, когда хотел.

– Клятва верности. Приятные занятия интимного характера. Создание семьи.

– Ты мне это предлагаешь?

Он был готов сделать гораздо больше, чем просто предложить.

– Да.

– Ой. – Ее замешательство передалось через их связь. – Ты дразнишь меня?

– Ровно настолько, насколько ты дразнишь меня.

Цумико сжала его волосы, и он поднял голову.

– Я правда хочу тебя освободить, – заявила она.

– Как скажешь.

– И сдержу слово.

– Что ж, подожду.

– Хорошая мысль. Вот давай до тех пор и подождем.

Арджент вгляделся в ее лицо, дольше всего задержавшись на губах. Сколько упрямства в их изгибе.

– Ты не дашь ответа до того дня, пока не сдержишь обещание?

– Этот день и станет моим ответом, – торжественно сказала Цумико.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы смысл ее слов дошел до Арджента. Он качнул хвостами.

– Что? – прошептала она.

– Ты твердо хочешь освободить меня.

– Да, конечно.

– Значит, ты хочешь принять меня.

Никаких возражений или поправок не последовало. Только еще один вопрос:

– Амаранты влюбляются?

– Раз в тысячу лет.

Цумико отплатила ему за сдержанность гораздо щедрее, чем он того заслуживал. Она сняла браслет с запястья. Сила обтекала их лентами, скользила по нему, словно у девушки было не пять, не семь, не девять хвостов, а все сто. Может, поцелуи Цумико пока не дарила, но во всем остальном отвечала крайне щедро. Арджент отчаянно попытался сдержать блеск своего маяка, чтобы она не привлекла каждую эфемеру в окрестностях. Или всех ближайших собратьев и сородичей. Окутывая их комнату иллюзиями, он сгребал вместе потоки. Это было похоже на попытку удержать целое море в ладонях. Веками ему приходилось довольствоваться каплями и глотками из грязных луж, но эта девушка заставила его утонуть в чувствах, и все, что оставалось Ардженту, – это выпить досуха океан.

Глава 46

Заявления

На следующее утро Арджент стоял у могилы Эими со сложенной газетой под мышкой. По щиколотку в снегу, он просеивал всю свою жизнь в поисках той скудной горсти зернышек, которые припрятал, как драгоценности.

Сын. Друг. Дом. А теперь – маяк. И надежда.

Развернув газету, Арджент опустился на колени, чтобы положить потрепанные остатки букета Цумико на холодный мрамор с именами Персиваля и Эими. Яркие лепестки рассыпались в мертвой тишине, упали на зернистый снег.

– Ты мне нравилась, Эими, – выдохнул лис в морозный воздух. – Ты была глупа и безобидна. Меньшее из всех зол.

Он подвигал челюстью. Из всех хозяек Эими стала первой, кого лис боялся потерять. Первой, о ком он скучал. Первой, чью смерть оплакал.

– Ты хорошо отнеслась к моему сыну, и я всегда буду благодарен тебе за это. Он любил тебя, ему нравилось быть частью семьи, которую ты создала. – Арджент опустил голову и понизил голос. Почему бы теперь не сказать честно. – Но он ненавидел тебя по той же причине, что и я. Ты удержала меня.

Эими слишком любила Арджента, чтобы отпустить. Не с похотливой жадностью матери Гинкго или жаждой власти, которая отдала его на милость многих. Но суть и конец были те же. Ее воля превыше его. Эими продлила порабощение Арджента.

– Майкл никогда не говорил мне, на что ты пошла, чтобы найти преемника.

К тому времени лис уже начал хандрить. Не хотел думать, что может случиться с его сыном, с его другом, с их домом.

– Ты не была идеальной, Эими. Но она – да. – Голос Арджента дрогнул. – Поэтому я предпочитаю верить, что она – лучшее воплощение твоего ко мне отношения. Ты нашла ее для меня. Отдала мне. И я сохраню ее.

Какое пустое обещание. Через несколько десятилетий он усыплет лепестками могилу самой Цумико. Он приглушил горький смех воротом своего пальто.

– Настолько, насколько можно сохранить нечто столь эфемерное.

* * *

Цумико села в постели и затаила дыхание, выискивая хоть какие-то признаки Арджента. Но в их покоях царила только мягкая тишина рассвета, и девушка знала, что она одна. Ни единого лепестка не валялось на полу. Неужели ей все это приснилось? Нет. Она свернулась клубочком