Шрифт:
Закладка:
В отличие от Африки, в Индии большая часть научных знаний хранилась в письменном виде. У Ачудена имелась «знаменитая медицинская книга», как назвал ее ван Реде (еще одно свидетельство существования у народов Южной Азии продвинутой научной культуры). Но это была не привычная для нас печатная книга – в XVII в. жители юга Индии писали на высушенных пальмовых листьях, сшитых бечевкой. Преимущество заключалось в том, что в книгу всегда можно было добавить страницу, просто подшив к томику еще один пальмовый лист. Медицинский труд, принадлежавший Итти Ачудену, был написан на местном языке малаялам и передавался из поколения в поколение. Этот том из нескольких сотен пальмовых листьев содержал детальное описание различных способов медицинского применения местных растений. Что касается брахманов, то они опирались на знание Вед – древних священных текстов индуизма, написанных на санскрите в стихотворной форме. В некоторых из них имелись сведения о растительной медицине. Например, Атхарваведа, составленная приблизительно во 2 тысячелетии до н. э., содержала описание 288 растений, среди которых была, например, «фланелевая трава», залечивающая раны, и кустарник «козий рог» – если его ветки бросить в огонь, дым отгоняет москитов{251}.
Ван Реде высоко оценил Веды: «В этих стихах сохраняются знания медицинской и ботанической наук». Эти древние тексты, по его мнению, представляли собой кладезь полезнейшей информации. «Первая строка… начинается с названия растения, а далее следует небывало точное описание его видов, свойств, особенностей, форм, частей, мест и времени произрастания, лечебных качеств и всего прочего», – писал ван Реде. Брахманы объяснили ему, как наименования растений отражают систему классификации, принятую в Индии. Суффиксы в названии растений обычно указывали на их вид. Например, атыл-алу, итти-алу и аре-алу были местными названиями различных видов смоковницы, обозначавшейся суффиксом -алу. В «Саду Малабара» ван Реде привел названия всех растений на трех языках: на малаялам (арабским письмом и местным письмом арья-элутту), конкани (письмом деванагари, которое использовалось для записи на санскрите религиозных текстов, таких как Веды) и латыни (латинскими буквами){252}.
«Сад Малабара» был типичным научным трудом эпохи Просвещения. Объединив научные традиции разных культур, он представлял собой уникальный взгляд на природный мир южной Индии. Но вместе с тем он наглядно отражал и растущее влияние европейских торговых компаний. В своем монументальном труде Хендрик ван Реде описал все виды ценных товаров: сандал, кардамон, имбирь, черный перец и многие другие. Именно эти экономические соображения в конце XVII в. послужили причиной возобновившегося интереса к изучению естественной истории.
Георг Эберхард Румф чувствовал, как под ногами трясется земля. Поначалу дрожь была небольшой, но вскоре весь дом начал ходить ходуном. 17 февраля 1674 г. на небольшом острове Амбон, относящемся к современной Индонезии, произошло «самое страшное землетрясение». Румф, служащий Голландской Ост-Индской компании, жил на острове вот уже больше 20 лет, но никогда прежде не испытывал ничего подобного. Однако худшее было еще впереди. После первых мощных толчков Румф увидел на горизонте «три чудовищные волны… которые возвышались как стены». Это было цунами. Оно обрушилось на остров и смыло целые деревни. Население Амбона сильно пострадало: общее число жертв превысило 2000 человек. Но Румфу этот день принес и личную трагедию: у него погибли жена Сюзанна и двое детей. В память о жене, которая помогала ему изучать природу острова, он решил назвать ее именем прекрасный цветок. Он выбрал белую орхидею и назвал ее Flos susannae, «дабы увековечить память о человеке, который при жизни был моим первым товарищем и помощником в сборе трав и растений, а также первым, кто показал мне этот цветок»{253}.
Когда произошло землетрясение, Румф уже наполовину закончил грандиозный проект по исследованию естественной истории Амбона, результаты которого позже были опубликованы в виде двухтомника. Первый том, посвященный моллюскам и минералам, назывался «Кабинет амбонских редкостей» (1705). Второй, посвященный растениям, – «Амбонский гербарий» (1741–1750). Обе работы были снабжены сотнями прекрасных иллюстраций, изображавших все описанные виды растений и животных, от мечехвостов до плодов дуриана. Карл Линней, который ознакомился с обеими работами, даже скопировал несколько иллюстраций из «Кабинета амбонских редкостей» для своей «Системы природы»{254}.
Как и Хендрика ван Реде в Малабаре, Румфа при исследовании природного мира Амбона подстегивало не только чисто научное любопытство – им двигали и интересы Голландской Ост-Индской компании. Высокая смертность европейцев от болезней в Юго-Восточной Азии была печально известным фактом, а лекарств не хватало. «Изо дня в день мы несем ущерб вследствие того, что европейские медикаменты, которые компания доставляет [в этот регион] со значительными затратами, приходят либо просроченными, либо испорченными», – писал Румф. Вместо этого он предлагал европейцам изучить свойства местных лекарственных растений – не только более доступных, но и, по его заверениям, более эффективных против местных же болезней. «Во всех странах имеются свои болезни, которые следует лечить местными средствами», – писал он. Помимо этого, многие растения Юго-Восточной Азии имели особую ценность. Голландцы уже держали монополию на поставки в Европу гвоздики, мускатного ореха и мациса (мускатного цвета) с Молуккских островов. Румф хотел найти и другие потенциально ценные товары{255}.
Главным источником сведений о флоре и фауне Амбона стали для Румфа местные жители. Многое он узнал от жены. Несмотря на европейское имя, Сюзанна была уроженкой Амбона – вероятнее всего, смешанного происхождения. Она приняла христианство и вышла замуж за Румфа в 1653 г., вскоре после его прибытия на остров. Сюзанна многое знала о местной растительности: индонезийские женщины традиционно становились целительницами и травницами (что это, если не еще одно свидетельство наличия научных знаний у коренного населения?). Именно Сюзанна впервые показала мужу остров, познакомила его с растениями Амбона и подсказала, какие из них стоит включить в «Гербарий». Когда Румф начал терять зрение, ему пришлось полностью положиться на Сюзанну и других сведущих людей из числа местных жителей, которые помогали собирать, идентифицировать, описывать и даже зарисовывать растения для его книги. С гибелью Сюзанны Румф потерял не только любимую жену, но и важный источник ботанической информации{256}.
Подобно «Саду Малабара», «Амбонский гербарий» содержит названия всех растений на нескольких языках: на латыни, голландском, амбонском и малайском. В ряде случаев Румф также привел названия на китайском, яванском, португальском и хиндустани. Это отражало богатое разнообразие народов и культур, характерное для Юго-Восточной Азии конца XVII в. Помимо голландцев, своих торговцев на «острова специй» отправляли правители из Африки, Индии и Китая. Таким образом, знать названия растений на разных местных языках было важно не только для научных целей, но и для коммерции{257}.
В свободное время Румф отправлялся на рынок («свободным» для него было время, когда он не собирал растения за городом). На базарах Амбона Румф, свободно говоривший на нескольких азиатских языках, расспрашивал торговцев и путешественников о дикой природе за пределами острова. Местные рыбаки рассказали ему о разновидности гигантского осьминога, известного как большой аргонавт, или рума горита на малайском языке. Самка этого вида строит замысловатую спиральную камеру для яиц, похожую на ракушку. «Поймать аргонавта считается у рыбаков большой удачей, – писал Румф. – Этот моллюск встречается столь редко, что его раковины стоят очень дорого, даже в Индии». Мусульманский священник с соседнего острова Буру научил Румфа добывать масла из древесины одного местного дерева. Кроме того, Румф упоминал китайских купцов, которые продавали в Маниле засахаренные корни орхидеи, действовавшие, вероятнее всего, как афродизиак{258}.
Через несколько лет Румф завершил работу над своим каталогом природных богатств Юго-Восточной Азии. Однако Голландская Ост-Индская компания сочла, что «Амбонский гербарий» содержит слишком важную экономическую информацию,
