Но сегодня меня вызвали, и все в учебной комнате тут же умолкли в предвкушении.

На этот раз я теоретически знал, чего от меня хотят. Но был уверен, что из-под моих пальцев не появится никаких линий, воздух останется неподвижен. Я ведь должен как следует испугаться, чтобы это изменилось, а вызов к доске не пугал меня даже на Острове, хоть и грозил в случае ошибки розгами. Впрочем, я всегда был слишком красив для розг – признаю, обычно меня лишь журили, если я вообще ошибался.

– Зря ты его выбрал, мастер, – заметил Сэв зевая. – У Элвина в жизни ни одна схема нормально не получилась. Сейчас он тут что-нибудь взорвет, вот и все. А оно нам надо?

Я не отрывал взгляд от блокнота.

– Неужели? – удивился преподаватель. – Разве это не тот же мастер Элвин, который был с вами на Испытании?

– Вот только на Испытании у него и получается, – вставил Криденс.

Видимо, куратор снял с него проклятие молчания. Чудесно! Раньше Виета на меня просто на уроках смотрел, а теперь еще и говорить будет. Отличный ожидается месяц!

– Припугнуть его надо. Хотите?.. – продолжил он.

Я прикусил губу и поднялся.

Учитель терпеливо смотрел на меня, Адель увлеченно писала, Наила рядом с ней то исчезала в стене, то снова появлялась, Хэв хмурился, Фэй рядом с ним сжался над конспектом. Сэв отвлекся от меня и принялся показывать Криденсу неприличные жесты, а Нил готовился подсказывать. Или рисовать за меня – не знаю, это вообще возможно?

Как бы то ни было, из-под моих пальцев появилась ярко-алая линия, но она чуть не исчезла, потому что я удивился и едва не выпустил заклинание. Никогда, за весь прошлый месяц ни разу!.. А тут без усилий, без страха – просто, легко, естественно!

– Ого, Элвин, ты сегодня с той ноги, что ли, встал? – подал голос Сэв. – Или правда переспал с правильной ведьмой? Скажешь, как зовут?

– Тебе еще месяц нельзя, – бросила Адель, не отвлекаясь от конспекта.

– Ах, для тебя это, наверное, такая трагедия!

– Тишина! Мастер Сэврорий, еще одно слово, и я буду вынужден тебя наказать, – учитель повернулся ко мне. – Прошу, мастер Элвин, заканчивай.

Он не удивился. Да и чему? Ученик рисует то, что должен. Рисует почти правильно, я потом получил лишь небольшие правки и похвалу. Первую в своей жизни похвалу на уроке магии!

– А если серьезно: где ты так научился? – пристал за обедом Сэв.

Альвы тоже с любопытством смотрели на меня. Адель сосредоточенно отделяла горошины от кусочков моркови на тарелке. Криденс не менее сосредоточенно делал вид, что он один, а нас всех здесь нет. Наилы, конечно, не было. То есть не было видно. Но это было и хорошо: она любила превратить стол в какое-нибудь чудовище, а потом потешаться над нами.

– Дай поесть, принц, – бросил Нил, жадно откусывая громадный кусок от свиного окорока.

– А я к тебе обращался, второй демонолог?

– Хочешь, чтобы я к тебе обратился?

– Перестаньте, – попросил я. – Сэв, лучше скажи, я правильно понял: если центр схемы сместить на юг…

Дальше мы обсуждали занятие, а я думал: «Как же хорошо наконец не чувствовать себя слабым!»

На факультативе по языку после обеда мы разбирали высокий нуклийский.

– Его Высочество обратился ко мне с личной просьбой научить тебя в кратчайшие сроки, – напыщенно объявил преподаватель.

Я промолчал. Почему-то хотелось по привычке Шериады уточнить, какое высочество он имеет в виду. Принца Лэйена, наверное. Что ж, тогда спасибо принцу: я бы и сам не прочь лучше понимать того же Байена, когда он переходит на высокий нуклийский.

Криденс на факультатив не явился, и это очень способствовало моему успеху. Мне определенно нравилось учиться, когда Ворон не пытается протереть во мне дыру взглядом.

Урок демонологии Байен начал с того, что привычно обругал нас с Нилом за лень и дал очередное невыполнимое задание.

– Что, хумара, – сказал он потом Нилу. – Нашел себе красивую подвеску?

– Да, учитель, – кротко отозвался Нил.

– Ну-ну.

Между собой мы звали Байена Злыднем – как и большинство его учеников, кстати, пусть и не личных. Байен о прозвище отлично знал, и, по-моему, оно ему только льстило.

В тот день Байен очень много всего задал. Читать высокий нуклийский без словаря у меня до сих пор не получалось. Сейчас упражнения ради я пытался произносить отдельные фразы – меня как раз сегодня учили звукам. Но, кажется, мой рот просто не приспособлен для этого языка. В нуклийском безумная фонетика, а я на обычном-то, низком, до сих пор говорю с акцентом.

– Если позволите, господин, здесь нужно напрячь гортань, – посоветовал Ори, заставив меня вздрогнуть: я не заметил, как он подошел. – Попробуйте. Вот так…

Он произнес нечто вроде стона утопающего. Я попытался его повторить, но гортань упорно не напрягалась.

– У вас получится, господин, – произнес Ори и улыбнулся. – Вы быстро учитесь. Желаете еще какао?

И вдруг я понял – совершенно не к месту, как это всегда бывает с озарениями, – что если мне подвластна ментальная магия, наверное, я не был таким уж хорошим спутником? Я же ничем не выделялся, пока не начал проделывать тот фокус с заглядыванием в глаза и мысленным заклинанием. После этого каждая хозяйка с огромным трудом от меня отказывалась, да и то и лишь когда я сам этого хотел. Лавиния стала исключением, но Шериада могла сместить вектор магии или заколдовать ее сама.

Получается, я заколдовывал их, всех до единой!

От этой мысли мне стало нехорошо.

– Ори, – позвал я.

– Господин, что-то случилось?

– Скажи, а тебя… Тебе в голову я тоже лез? Ментальной магией, я имею в виду. Скажи честно, пожалуйста. Я заколдовывал тебя?

Ори помолчал, потом выдавил:

– Да, господин. Два или три раза.

– Два или три… Боже!

Бросив книгу Байена на прикроватную тумбочку, я кинулся в библиотеку. Там был учебник по основам ментальной магии. Я должен научиться себя контролировать. Это было сейчас важнее уроков Байена.

Кого еще я заколдовал? Точно не Шериаду, но… Рая? Он так легко со мной сошелся… Нила? Мастера Рэйвена? Он никогда не брал учеников, Шериада сама говорила. И хвалила меня…

Боже, боже!

Ори пришел следом за мной и принес в библиотеку плед.

– Господин, ваш ветер… Вы замерзли.

– Угу.

Он оставил какао, но когда я вспомнил про напиток, тот уже давно превратился в лед.

В первом часу ночи без предупреждения или договоренности