– Ты не мой прекрасный принц, – выпалила я, а мысли снова унеслись к разговору, который состоялся у меня с сестрой тем вечером, когда я рассказала ей о помолвке. – Ты злодей.

– Страх – мой самый ценный актив. – Киллиан наклонил голову, делая вид, будто утыкается носом мне в шею. Его хриплый, низкий баритон эхом отзывался глубоко у меня внутри. – Но кто такие злодеи, моя дорогая жена, если не непонятые герои?

Несмотря на то что я решила не устраивать вечеринку, в поместье Эйвбери-Корт все равно состоялся торжественный ужин в честь моего фиктивного брака.

Я уже встречалась с Джейн и Джеральдом Фитцпатриками бесчисленное количество раз. Бывала в их особняке почти каждую неделю, чтобы провести время с девочками. Но, за вычетом ужина, за которым мы сообщили всем о желании пожениться, сейчас я впервые оказалась в их доме в роли невесты их старшего сына, а не скромной и вежливой подруги их дочери.

По любезным улыбкам и неловкости я сразу поняла: им известно, что наш брак заключен не по любви. Джейн смотрела на меня чуть ли не виновато, а Джеральд то и дело присматривал за мной, будто был уверен, что я сбегу из их дома, как только они отведут взгляд.

Мои родители были поражены роскошью, в которой жили Фитцпатрики. Отец восхищался гаражом на пятнадцать машин, а мама, казалось, была готова заняться любовью с кухонной плиткой. Оба восхитились садом бабочек, который Джеральд создал для своей жены, вероятно, чтобы напомнить ей о том, что она навсегда заточена в ловушке их брака.

Общение между двумя семьями было натянутым. В основном говорили Джеральд, мой папа и Киллиан, заполняя неловкую тишину беседами на безопасные темы, например, о баскетбольном клубе «Бостон Селтикс», уличной еде и легендарных спорт- сменах прошлого. Я гоняла еду по тарелке, время от времени отвечая на адресованные мне вопросы.

Испытывать на себе пренебрежение Киллиана, когда он не был моим, было мучительно.

Но испытывать это пренебрежение, став его женой, будет невыносимо.

В последние несколько недель меня невероятно баловали. Ко мне домой приезжал стилист с тремя комплектами гардероба. Мне прислали возмутительное количество обручальных колец, я переехала в новую квартиру, а кроме того, были решены все мои проблемы с Пакстоном и долгами.

Но ничто (кроме избавления от Бирна и Камински) не стоило того, чтобы жертвовать своей свободой ради кого-то, кто даже меня не хотел. Ему была нужна от меня только матка и способность вырастить его детей.

Когда ужин закончился, и мы распрощались, Киллиан отвел меня к своему «Астон Мартину», опустив руку мне на поясницу, и открыл передо мной дверь, пока все стояли у порога и махали на прощание. Он изображал безупречного джентльмена.

Всю поездку я молчала. Не знала, что злило меня больше: то, что он изображал интерес ко мне перед камерами и нашими семьями, или то, что я была настолько глупа, что повелась на это.

Наверное, второе.

– Свадьба прошла гладко, – заметил Килл, не отрывая взгляда от дороги, пока автомобиль несся по сельским окрестностям Бэк-Бэй. Вечерний холод кусал мою кожу; солнечную погоду, стоявшую утром, сменила темная мгла.

По спине пробежали мурашки. Он – мой Аид, и я пришла к нему по своей воле.

– Рада, что ты так считаешь. – Я смотрела в окно, скрестив руки на груди. Высматривала на небе облако, отчаянно желая снова увидеть тетушку Тильду, но видела лишь сплошное покрывало черного бархата.

– Тебя устраивает квартира?

– Сегодня я ночую там в первый раз, – коротко ответила я. – Уверена, она мне очень понравится.

Да и почему она должна мне не понравиться? Она располагалась в самом престижном здании Бостона. Оснащена удобствами, как в пятизвездочном отеле. Кухней шеф-повара, роскошной бытовой техникой, полами с подогревом и мебелью, привезенной из Италии.

И… мне было наплевать.

На все вышеперечисленное.

Напротив, я даже расстроилась, что не могла остаться у Белль, где я хотя бы чувствовала тепло ее тела рядом с моим каждое утро, когда она ложилась в постель. Где меня ждали разговоры, радостные моменты и выходные за готовкой на крохотной кухне с бокалом вина.

Мне всецело претил этот разговор с мужем.

Холодная вежливость.

Отсутствие близости.

А еще то, что теперь я знала, каково ощущать его губы.

– Почему ты попросил оркестр исполнить «Прибытие королевы Шебы»? Почему не «Свадебный хор»? – выпалила я.

– Мне не нравится Вагнер.

– Потому что его любят? – подколола я.

– Нет, потому что он был нацистом, – без обиняков ответил Киллиан.

Я в удивлении бросила на него косой взгляд.

– Любопытно.

– Да не особо. Возможно, тебе стоит расширить круг интересов.

Я полностью развернулась к нему и усмехнулась.

– Значит, ты не пользуешься результатами человеческого труда, которые отдаленно связаны с расизмом. Следуя этой логике, ты не ездишь на «Форде», не носишь Hugo Boss и не пользуешься товарами марки Kodak.

– Я езжу на «Астон Мартин», ношу Kiton и Brioni и не пользуюсь продукцией Kodak.

– Осторожнее, муженек, а то я начну подозревать, что у тебя есть душа.

– Ни у кого нет души. А что есть у меня, так это несколько работающих мозговых клеток и либеральные убеждения.

– Ни у кого нет души? – повторила я в потрясении. – Я знаю, что ты не веришь в чувства или в Бога, но неужели ты и в существование души не веришь?

– А ты веришь? – Он плавно свернул в наш район. Мы жили всего в нескольких кварталах друг от друга.

– Конечно, – изумленно ответила я.

– В таком случае, где она? – Взгляд его янтарных глаз был все так же прикован к дороге. – Твоя душа. Анатомически.

– То, что ты чего-то не видишь, не значит, что этого не существует. Возьмем, к примеру, воздух. Или ум. Или любовь.

– А знаешь, тот факт, что ты вставляешь слово на букву «Л» в каждый разговор, многое о тебе говорит.

– Фактов не существует, мой дорогой Киллиан. Существуют только интерпретации фактов.

Настал его черед бросить на меня скептический взгляд.

– Ницше.

– Я вышла замуж за нигилиста. – Я провела рукой по мягкому атласу платья. Последние несколько недель я зачитывалась Ницше и Хайдеггером, будто от этого зависела моя жизнь. – Меньшее, что я могла сделать, прежде чем ответить согласием у алтаря, это совершить экскурсию в твой разум. Понять твои моральные принципы.

– У меня нет моральных принципов. В этом и суть нигилизма.

Ты бойкотируешь компании и людей, потому что когда-то очень давно они отстаивали убеждения, с