А я этого не хотела… Да что там! Для меня это было равносильно мучительной смерти. Опять пережить те мгновенья боли, когда что-то непонятное сжигает мое лицо… Я не смогу!

- Неблагодарная! – продолжала мама. – Я угробила на тебя свои лучшие годы! И так ты мне теперь хочешь отплатить? Твоя карьера все равно закончена. Хоть о нас подумай!

Я отстранила от уха телефон, но даже на расстоянии вытянутой руки из трубки отчетливо слышался мамин голос. Который совсем не успокаивал. Хотелось завизжать, забиться в угол, свернувшись в клубок, закрыть ладонями уши…

Но я терпела. Ее надо было выслушать. Все. Все, что она решила сказать. Иначе будет только хуже. Я это прекрасно помнила с детства.

Эта передача вышла в эфир без участия меня-неблагодарной…

А вот когда я спустя неделю возвращалась из санатория, в подъезде моего дома меня ждал сюрприз. Съемочная группа. Я метнулась назад к люфту – но и там били журналисты.

Камеры, софиты, какие-то вопросы и мое невнятное бормотание в ответ… я никак не могу пробраться к двери в квартиру… я совсем не помню, где мой чемодан… пятнадцать минут агонии до заветных слов «Стоп. Снято.»

Помню, как сидела одна в пустой квартире двое суток, боялась зажечь свет. А потом мне позвонила Таня.

- С тобой все в порядке? – услышала я в трубке встревоженный голос одногруппницы. – Я видела передачу…

Все сразу встало на свои места.

- Привези мне что-нибудь поесть. – пролепетала я в трубку осипшим чужим голосом. – Я боюсь выходить.

Таня приехала через два часа почти ночью, так как жила в противоположном конце Москвы. Привезла какие-то консервы, булку хлеба и две пачки «Доширака».

- Я сама еще не ужинала. – сказала она, ставя чайник. – Где тут у тебя заварка? Хм? Такой здоровый холодильник и пустой! – восклицала Таня, хозяйничая на моей кухне. Огромной кухне, спланированной и обставленной профессиональным дизайнером и укомплектованной самой навороченной техникой, которой я не умела пользоваться. Ну, разве что кофе-машиной.

Доширак показался мне очень вкусным, на ровне с высокой кухней лучших ресторанов столицы. Таня меня ни о чем не расспрашивала, болтала без умолку на отвлеченные темы. И это начало меня успокаивать.

Уснули мы уже за полночь в гостиной на большом диване за просмотром н-ной серии «Ну, погоди!».

А на следующий день, найдя в сети инструкцию, я села шить своего первого мишку, из плюшевой шубки от «Дольчегаббана»… Промучившись пол дня, снова села за ноутбук и записалась на курсы шитья.

Мама позвонила через неделю. Снова счастливая. Сообщила, что уезжает в Грецию на съемки клипа для новой песни Германа. Теперь она – менеджер восходящей звезды эстрады.

Выслушав весь поток, я пожала плечами и села дорезать несчастную шубку… Мишка выходил кривенький, но я была упорна!

Я спрятала голову под подушку. Уснуть никак не получалось – к печальным воспоминаниям добавился дружный медвежий храп. А ведь если бы не он, Потапчуки были бы идеальной нелюдью!

***

- Когда выйдем на пасеку, ты сперва постой в сторонке. Там, где я тебя оставлю! И подожди меня. – наставлял меня Мишаня всю дорогу. – Лунные пчелы, они самые нежные и чувствительные к посторонним. Сперва я обойду пасеку, а батя распылит специальную пыльцу. И только после этого на луг, где установлены ульи, могут ступить посторонние. Поняла?

Я кивнула. Что тут было не понятного? Главное – действовать по правилам, слушаться Мишаню и господина Потапчука. И ни какой импровизации!

Из леса мы вышли недалеко от реки. Перед нами раскинулись пестрые от цветущего разнотравья луга, уставленные ульями, выкрашенными белой краской.

- Стой здесь! – скомандовал Мишаня и направился к полной фигуре Тадеуша, устанавливающего новый улей на дальнем конце пасеки.

Я послушно замерла на месте, только головой вертела, рассматривая пейзаж, полный спокойствия и умиротворения. Потапчуки о чем-то недолго беседовали, затем Мишаня начал обходить пасеку по периметру, смешно размахивая поднятыми в верх ручищами. Тадеуш же напротив, встал в центре луга и достал какую-то круглую банку, из которой через пару мгновений повалил легкий золотистый дымок. Звонкое гудение в ульях начало стихать.

Засыпают, что ли? Вот бы мне выспаться!

За последние дни я так и не нашла подходящего материала, чтобы сделать беруши или наушники для сна. Неожиданно в памяти всплыл тот момент из «Одиссеи», где хитроумный Одиссей велит своей команде залепить уши воском, чтобы проплыть мимо острова сладкоголосых серен…

Воск? А это мысль!

- Пошли, что ль?

Я и не заметила, как Мишаня, закончив свой чудной обход, вернулся ко мне. Парень взял меня за руку и потянул за собой. Тадеуш снова вернулся к своим повседневным делам и больше на нас не отвлекался.

- Лунные пчелы необычайны тем, что активны не только днем, но и большую часть ночи. Часть нектара для своего меда они собирают с цветов, которые распускаются только ночью под светом голубой луны. Отсюда и пошло название – «Лунные пчелы». – начал рассказ детинушка. – Мед Лунных пчел особенно ценен, так как его используют для приготовления целебных снадобий. Это самый полезный для здоровья мед! А одомашнить Лунных пчел получилось только у нас.

Я с интересом слушала медового монополиста, рассматривая белые домики внутри которых наступила полная тишина.

- А воск Лунных пчел имеет необычайный молочно-белый оттенок с голубоватым мерцанием. Свечи, изготавливаемые из такого воска, практически в полном объеме, поставляются к императорскому двору. На оставшуюся часть продукции у нас очередь и запись на год вперед.

Дальше Мишаня перечислял полезные свойства и виды снадобий, которые нельзя было приготовить без маточного молочка Лунных пчел. Я слушала в пол уха, наблюдая, как Тадеуш, подняв и аккуратно поставив сбоку крышку улья, достает соты, просто сочащиеся медом, нежно смахивает огромной ладонью пару-тройку сонных пчелок и опускает соты в большой деревянный ушат. Затем подманил жестом нас поближе, указал сыну на какую-то деревянную штуковину.

Я наблюдала, как они вдвоем аккуратно устанавливают в пазы улья пустую деревянную планку, тихо, чтобы не потревожить очень крупных сонных пчёл. В ушате лежали соты с медом. Соты из воска!

- А можно мне чуть-чуть воска? – я повернулась к побледневшим и замершим Потапчукам. – Совсем немного, только беруши сделать…

И тут до меня дошло, почему Тадеушь с сыном побледнели… Странный шум, возникший вокруг нас, начал перерастать в гул. Пчелы проснулись.

- К реке! – крикнул Тадеуш и первым бросился прочь.

Мишаня отставал от отца совсем чуть-чуть. А вот мне потребовался допинг в виде пары пчелиных укусов, чтобы заняться спринтерским бегом.