И заверения Куинс о том, что ей нужно всего лишь вспомнить, совершенно не помогали.

Обняв себя за плечи, Шарлотта закрыла глаза. Воспоминания заставили ее содрогнуться от кончиков роскошных перьев на шляпке до подошв туфелек, украшенных кисточками.

Шарлотта поняла, что притворяться Лотти Таунсенд довольно легко, поэтому провела остаток вечера, с готовностью приветствуя толпы своих поклонников и беззастенчиво флиртуя с Рокхерстом на протяжении всего второго акта под горящими гневом взглядами Себастьяна.

Но когда граф отвез ее домой и прохлада булыжной мостовой проникла сквозь подошвы ее туфелек, Шарлотта остановилась у подножия лестницы и посмотрела на дом.

Ее дом. Награда за то, что она была любовницей герцога, пускала его к себе в постель и позволяла ему…

Зажмурившись, Шарлотта сказала себе, что все это делала не она, а распутница Лотти. Но теперь она стала этой самой Лотти, и это означало, что Себастьян поднимется по ступеням этого дома уже сегодня ночью с намерениями, не имеющими ничего общего с мечтами, зато подразумевающими полное отсутствие одежды.

– Миссис Таунсенд, мэм?

Обернувшись, Шарлотта увидела стоящую в дверях гостиной служанку. О господи! Неужели он уже приехал?

– Я… э… – запнулась Шарлотта, мучительно придумывая, как ответить. Было бы неплохо, если бы ей удалось вспомнить имя служанки. Вот досада! Как же ее зовут?

Девушка переминалась с ноги на ногу.

– Я отнесла поднос герру Тромлеру, и если я вам больше не нужна, то спущусь в свою комнату и лягу спать. Миссис Финелла сказала, что вернется домой очень поздно, поэтому мои услуги ей не понадобятся.

– Герр Тромлер?

– Немец.

Шарлотта закусила губу и пожала плечами.

Служанка вздохнула.

– Живет по соседству. Вы сказали, что я должна относить ему еду хотя бы раз в день, чтобы он для вас играл.

И, как по мановению волшебной палочки, в открытые окна полились сладостные звуки музыки.

Шарлотта слушала словно зачарованная.

– Это он?

– Да, мэм. Осмелюсь сказать, с вашей стороны очень любезно его подкармливать. На прошлой неделе хозяйка дома заставила его продать пальто, чтобы он смог оплатить аренду. – Девушка замолчала и, склонив голову набок, прислушалась с озадаченным выражением лица. – Приятная музыка. Только вот, мне кажется, совсем не стоит бифштекса.

Не стоит бифштекса? Шарлотта, закрыв глаза, слушала. Игра этого музыканта стоила целой коровы. Она стояла еще некоторое время, раздумывая, почему этот герр Тромлер не играет на светских вечерах и не дает концертов перед самим королем. Музыка была настолько чарующей и чувственной, что развеяла все страхи Шарлотты и заставила позабыть об осторожности и благоразумии.

Пруденс! Эту девушку звали Пруденс.

– Да, Пруденс, – ответила Шарлотта.

– Да, мэм. Это все? – еще раз спросила девушка.

– Да. Прости. Мне, кажется, больше ничего не нужно.

– Разве что открыть дверь?

– Дверь?

– Да, мэм. Кто-то звонит в колокольчик. Посмотреть, кто там пришел? – На лице служанки возникло хитрое выражение, словно она знала наверняка, кто стоит на пороге дома в столь поздний час.

Шарлотта в отчаянии вскинула голову. Он здесь? Уже? О господи, как ей пережить эту ночь?

Льющиеся в окно чарующие звуки скрипки герра Тромлера обволакивали ее страхи, побуждая их раствориться в ночи, чтобы Шарлотта могла предаться удовольствию иного рода.

– Мэм? Дверь?

Шарлотта вздрогнула, когда колокольчик прозвенел снова. А что, если он приехал сюда, как выражается Финелла, «уже разгоряченным»?

Что ж, судя по всему, она скоро об этом узнает. Глубоко вздохнув, Шарлотта кивнула.

– Да, открой, пожалуйста.

Служанка кивнула и оставила Шарлотту в полном одиночестве, окруженную чувственными и слишком уж романтичными звуками скрипки герра Тромлера.

Она стояла, не в силах пошевелиться, и слушала, как Пруденс отворила дверь и низкий голос Себастьяна поинтересовался, дома ли миссис Таунсенд.

Все выглядело так официально и благопристойно. Шарлотта непременно рассмеялась бы, если бы не охвативший ее приступ паники. Но лучше уж так. Ведь Себастьян мог просто ворваться в дом, перекинуть ее через плечо и отнести в спальню, чтобы предаться ночи французского распутства.

«Oui, oh, oui, – выкрикивала скандальная часть воспоминаний Лотти. – Très bon!»[6]

– Ну да, – пробормотала Шарлотта. – Тебе легко говорить. А что скажу ему я?

Она развернулась и принялась расхаживать по комнате, прислушиваясь, как Пруденс забирает у Себастьяна шляпу и пальто и как он отпускает игривые комплименты ее рыжим волосам.

Придумала! Она начнет светскую беседу – о погоде например. Шарлотта даже представила себе сцену вроде той, что была описана в одной из ужасных адаптаций пьесы Шекспира пера леди Уолбрук.

Себастьян. Чудесная ночь.

Шарлотта. Согласна с вами, милорд. Довольно теплая для этого времени года.

Себастьян. Может, сразу пойдем в постель?

Шарлотта. О, вы так нетерпеливы.

Господи! Шарлотта судорожно сглотнула в попытке справиться с очередным приступом паники. Он ее о чем-то попросит? Или ей придется самой приглашать его подняться наверх, чтобы… чтобы…

Шарлотта закрыла глаза. Ей оставалось лишь надеяться, что именно Себастьян предложит ей немедленно удалиться в спальню, потому что она была совершенно не уверена, что сможет выдавить хоть слово.

– Эти звуки… Я не ошибаюсь – ты до сих пор подкармливаешь герра Тромлера?

Порывисто развернувшись, Шарлотта увидела стоявшего в дверях Себастьяна – ослепительного в своем вечернем костюме. Темно-синий сюртук, галстук из белоснежного кружева, ниспадающий на жилет, расшитый серебряными нитями, деликатно поблескивающими в сиянии свечей. Штаны из буйволовой кожи были скроены особым образом – чтобы окружающие сразу поняли, что Рокхерст не единственный мужчина в Лондоне, не нуждающийся ни в каких подкладках.

Но дело было не только в одежде, придававшей Себастьяну особый лоск и стиль. Неотразимым его делала точеная линия подбородка, черные волосы, бездонные зеленые глаза и властный разворот плеч.

По скромному мнению Шарлотты, Себастьян Марлоу должен был считаться самым красивым мужчиной в Лондоне.

На какое-то мгновение тревога Шарлотты приняла иное направление. Себастьяну необходимо будет снять всю эту одежду, чтобы… заняться тем, ради чего он сюда приехал. А она совершенно не знала, как нужно раздевать мужчину.

О собственном платье она старалась не думать, ведь, судя по опасному блеску в глазах Себастьяна, он прекрасно знал, как с ним справиться.

Виконт склонил голову, продолжая слушать музыку.

– Чем ты его кормишь, Лотти? Сегодня он в превосходной форме.

– Бифштексами, – прошептала Шарлотта, боясь произнести лишнее слово.

Улыбнувшись, Себастьян пересек гостиную и заключил Шарлотту в объятия.

– У вас золотое сердце, миссис Таунсенд. – С этими словами он легонько потерся носом о шею девушки, отчего по ее спине пробежала дрожь желания. Ну и о какой