А Себастьян на этом не остановился. Подняв руку, он провел по своим темным волосам, и Шарлотта почувствовала это. Вспомнила это прикосновение.

«Лотти, как же я люблю твои волосы». Погрузив пальцы в шелковистые пряди, он нетерпеливо освободил их от шпилек.

Ощущение было таким реальным, а воспоминания такими яркими, что Шарлотта коснулась пальцами тщательно уложенной прически, дабы убедиться, что она все еще на месте.

Кожу головы покалывало, а тело постепенно оживало, жадно требуя свою долю прикосновений.

Сидящий напротив Себастьян еле заметно улыбнулся. Словно знал, что с ней происходит.

Шарлотта заерзала в кресле, когда дьявольский жар заструился по жилам.

Рука Себастьяна скользнула вниз по сюртуку, неторопливо и осторожно стряхнув с него воображаемую соринку в области груди.

Соски Шарлотты тотчас же напряглись, словно все это неспешное внимание Себастьяна было сосредоточено на них. У девушки перехватило дыхание. Как ему это удавалось?

Низкий обольстительный голос зашептал откуда-то из глубины сознания: «Хочешь еще, Лотти? Тебе нравится, когда я так делаю?»

Когда же Себастьян взялся пальцами за лацкан сюртука – медленно и маняще, – Шарлотте показалось, что ее соски вот-вот взорвутся от распиравшего их сладостного ощущения.

«О, перестань», – хотелось воскликнуть Шарлотте. Она еле удерживалась от желания стянуть с себя лиф платья, чтобы высвободить измученные груди, и умолять Себастьяна о том, чтобы он помог ей обрести освобождение, чтобы целовал ее ноющие от желания соски до тех пор, пока она…

«О да, Себастьян. Пожалуйста, Себастьян».

Воспоминания обрушились на Шарлотту мощной волной чего-то, чего она не понимала, но отчаянно жаждала, хотя и осознавала, что эту жажду утолить невозможно.

Сплетенные воедино обнаженные тела. Блестящие капельки пота на спине Себастьяна и солоноватый вкус на губах. Гладкая грудь. Тугие мускулистые бедра. Улыбка на его губах, когда он подмял ее под себя и заполнил собой всю до отказа. Ее бедра приподнялись ему навстречу. Их желания и стремления настолько переплелись, что Шарлотта уже не знала, где тело Себастьяна, а где – ее собственное. И ей не было до этого никакого дела.

Шарлотта заерзала в кресле. Она не имела ни малейшего понятия, как это происходило, но в одном не было сомнений: теперь она знала… знала так много.

Образы и воспоминания заполнили ее затуманенное сознание.

По ногам и рукам Шарлотты разлилось жидкое пламя, когда губы Себастьяна начали мучительно медленно спускаться вниз по ее телу. И она открылась навстречу его прикосновениям, отчаянно желая стать его Индией, его дальним берегом, который еще предстояло исследовать.

Его горячее густое дыхание обжигало самую сущность ее естества, посылая по телу волны желания.

Он же не собирается целовать ее там… он не может… но это же просто…

Рай.

Внезапно ее страхи, вызванные рассуждениями Финеллы о любви по-французски, показались Шарлотте просто глупыми. Ведь если в Париже такие отношения были привычным делом, она готова была надеть треуголку, украсить ее кокардой и испустить нетерпеливый и неистовый крик: «Viva la France»[5].

И когда наконец ощутила быстрые и нетерпеливые касания языка Себастьяна, она заерзала снова, с готовностью приподняв бедра навстречу этим исполненным желания воспоминаниям.

Шарлотта прекрасно осознавала, к чему могли привести эти непроизвольные телодвижения. Она закрыла глаза в попытке прогнать воспоминания, остановить их неудержимый поток, но освободиться от них было так же непросто, как от пульсирующего в ее теле желания.

…его руки еще шире раздвинули ее бедра, а язык проник глубже, жадно скользя по шелковистой плоти, посылая по ее телу разряды нестерпимого желания.

Шарлотта ошеломленно взглянула на Себастьяна и поймала на себе смеющийся взгляд его темных глаз.

«Да, Себастьян, пожалуйста, Себастьян», – кричало ее воображение.

Губы виконта изогнулись в неспешной улыбке, словно он прочитал ее мысли, словно держал ее желание в своих ладонях. Словно в его силах было даровать ей облегчение и удовлетворение, коего она не испытывала никогда в жизни.

До сегодняшнего дня. До тех пор, пока она не пожелала любви Себастьяна и не обнаружила, что любовь – это нечто большее, чем доброе отношение и букет цветов.

Как она могла быть такой наивной? Шарлотта снова посмотрела на Себастьяна и поняла, что такое любовь. Не мечтания под луной, воспеваемые поэтами и страдающими от неразделенного чувства глупцами, а пылкая непроходящая страсть между мужчиной и женщиной, разделяющими мысли, выбор и желания друг друга.

«Пожалуйста, Себастьян. О, черт возьми, прошу тебя».

Виконт неспешно кивнул и еле заметно провел языком по губам.

– Боже, – выдохнула Шарлотта, когда на нее обрушилась очередная волна воспоминаний, сопровождаемая тем самым сладостным восторгом, что излучала загадочная улыбка Лотти с портрета.

«О, это просто невозможно», – думала Шарлотта, пытаясь перевести дыхание, в то время как ее тело продолжало покачиваться на волнах удовольствия.

Зажегся свет, и зал сотрясли аплодисменты. Первый акт закончился, а Шарлотта даже не видела, что происходило на сцене.

Она устремила взгляд на Себастьяна, улыбнулась и удовлетворенно вздохнула.

Губы Себастьяна растянулись в ответной улыбке.

А потом их связь прервала мисс Берк. Взглянув снача на Шарлотту, а потом на своего будущего жениха, она поняла, что он не уделяет ей должного внимания. Она что-то сказала виконту, а когда тот не ответил, мисс Берк неловко взмахнула веером и уронила его ему на колени.

Это падение было сродни удару молнии и разделило влюбленных.

Подняв творение из слоновой кости и шелка, Себастьян галантно подал его очаровательной наследнице. Обменявшись с виконтом еще парой фраз, гордая собой дебютантка, точно пушечное ядро, метнула в сторону Шарлотты горящий гневом взгляд. «Он будет моим, – словно говорили ее холодные глаза. – И только моим».

Что-то горячее и непокорное пронзило Шарлотту с головы до ног.

«Никогда. Никогда. Никогда».

Она сомневалась, что эта девушка когда-нибудь найдет удовольствие в спонтанных пикниках, бешеной езде в экипаже или безудержных танцах в честь выигрыша, не говоря уже о том, чтобы проводить ночи за чтением Кольриджа. Но что еще более важно – она никогда не познает страсти Себастьяна.

О да, его страсть.

Что там сказала Куинс, когда Шарлотта начала возражать против произошедших с ней перемен?

«Позвольте ему любить вас, а что до остального…»

«Позвольте ему любить вас…»

Шарлотта улыбнулась, потому что поняла, что именно хотела сказать ей Куинс. И что ей необходимо было сделать.

Она тоже полюбит Себастьяна. Всем сердцем, всей душой и уж совершенно точно всем своим телом.

Глава 8

Но одно дело – сидеть в опере и