Он все помнил. Осознавал себя. Да, его тело погибало раз за разом, но каждые два с минутами часа он воскресал, а память оставалась. Хотя что-то видимо в его мозгу оставалось неизменно, потому что иной, испытавший такое количество боли, неизбежно сошел бы с ума. А он нет. Хотя возможно ему это казалось.

Иногда мучители уходили, и тогда он сразу засыпал глубоким сном. Буквально мгновенно проваливался в него, хотя, по сути, тело не нуждалось в отдыхе. Но, видимо, разум требовал перерывов. Впрочем, его никогда надолго не оставляли одного и никогда не давали ему поспать большее, чем час.

Эти постоянные воскрешения, что сохраняли его разум, сыграли с ним еще одну, дурную шутку. Он не мог привыкнуть к боли. Каждый раз он испытывал ее как впервые. Он осознавал, что сейчас с ним будут делать, знал, как это будет, но организм этого не помнил. Нервные окончания еще не притупились от постоянной изматывающей боли. Мозг, его ткань, еще не осознавала, что сейчас будет. И реагировала на боль ярко, сочно. И он кричал, выл, извивался и захлебывался своей кровавой пеной.

Привычка — великая сила. Да, организм «забывал», что происходит с ним, но разум помнил. И Сергей находил время осматриваться вокруг. Наблюдать за поведением эльфов. Учить их язык, запоминать их привычки. Он знал как зовут всех мучителей и писарей, и как они будут мучить его. Кто-то делал это с энтузиазмом, каждый раз придумывая новое, а кто-то следовал трем-четырем сценариям.

Он изучал себя. Изучал свои воскрешения. Понял, что каждый раз он оживает в полном комплекте одежды. К его бедру прицеплены ножны с тесаком, а к поясу кобура с верной «Гюрзой», а рядом обязательно появляется ВСС «Винторез». Также в разгрузке есть пара гранат РГН. Каждое воскрешение его быстро разоружали, утаскивая оружие куда-то в глубины замка.

А еще он понял, что может изменять положение тела во время «процедуры» оживления. Это было возможно две или три секунды, пока черное облако полностью скрывало его, и он «приходил в себя» после смерти. И ему хватило ума скрыть это от эльфов, каждый раз воскресая в кандалах.

Он запоминал эльфов. Всего было пять смен мучителей, каждая из которых отрабатывала по четыре-пять воскрешения. Смена состояла из мастера пыток, двух подмастерьев и писаря. И Сергей однажды понял, какая смена подойдет ему для побега.

Для этого нужно было совпадение нескольких условий, но он уже научился ждать. Ждать, терпеть боль, умирать и снова ждать.

Ночь, и “его” смена. Мастером пыток здесь был старый, покрытый шрамами эльф, к которому все обращались как Андер Виаал. Каждый раз садист придумывал новые пытки и новые смерти. Он был маньяком-убийцей и безумным ученым, заключенным в тщедушное эльфячье тело. И как все гении он не обращал внимания на бытовые мелочи.

Эта ночь длилась особенно долго. Благодаря маленькому зарешетчетому окну вверху темницы Сергей знал, сколько циклов смерти-воскрешения в этом мире длится светлое и темное время суток. Свой план он, помня книги и фильмы про разведчиков, решил осуществлять ближе к утру, когда сон у остальных в замке особенно крепкий.

И вот она, та смерть, которую он так ждал. Дикий крик боли, который сменился бульканьем пошедшей горлом крови, и через пару мгновений выпотрошенный человек был мертв.

Осознание. Словно просыпаешься, вырываешься из цепких лап ночного кошмара. Только для него этот кошмар длится уже целую вечность. Но сейчас он планировал с ним покончить.

У него было только несколько секунд для подготовки, и каждое действие продумано сотни и тысячи раз. А чем еще заниматься, когда тебя убивают?

Раз. Руки, находящиеся в полупризрачном состоянии, свободно прошли сквозь кандалы. Левая рука легла на цевье «Винтореза», который всегда респавнился именно в этом месте.

Два. Рывком подтягивает винтовку и также рывком садится на столе.

Три. Направляет ствол на подмастерья, обязанность которого разоружить пленника после его воскрешения.

Четыре. Черное облако уже втягивается в Сергея. А он клацает затвором, приводя оружие в боевую готовность.

Андер Виаал стоит к нему спиной, счищая с ножей куски плоти. Его плоти.

Писарь, уронив голову на руки, спит.

Второй подмастерье чешет кулаками глаза. Другой протягивает руки, неторопливо подходя к столу с узником — они опасались облака мглы, что выходила из человека, поэтому отходили на несколько шагов.

Этот эльф умер первый. Затвор клацнул два раза, сухо щелкнули выстрелы и в голове мучителя образовались дополнительные отверстия.

Короткий поворот дула, и второй подмастерье с двумя дырками отправляется в свое местное отделение ада.

Андер Виаал понял, что происходит что-то не то. Старый некромант-ученый, что любил экспериментировать со смертью. Фанатик, частенько забывавший про свою собственную безопасность и правила. Проигнорировавший правило контролировать воскрешение пленника и держать наготове боевое заклятье. Зачем, ведь пленник умирал и воскресал уже несколько сотен раз? Но в этот раз все пошло по-другому. Совершенно по-другому. Четыре непривычных, резких звука заставили его в спешке обернуться и в ужасе отшатнуться — пленник сидел и направлял на него свое оружие. А два эльфа-подмастерья валились на полу.

Мысли заметались в голове Андер Виаала. Страх, удивление от того, что освободился и мучительная попытка вспомнить хоть какое-то простенькое заклинание. Увы, он слишком давно не выходил на поле боя. Слишком давно он не смотрел смерти, своей смерти, в глаза. А Сергей не собирался давать ему время на воспоминания.

Два негромких хлопка, две гильзы с веселым звоном прыгая по каменному полу и выпуская дым от сгоревшего пороха, закатываются под стол.

Андер Виаал закончил свое существование. Его имя вычеркнут из Книги Жизни, а многочисленная родня уйдет в траур на несколько лет.

Имя писарчука Сергей не знал. Впрочем, это нисколько не помешало ему сделать в ненавистной эльфячьей башке две лишние дырки. Этот придурок так и умер во сне.

А вот теперь на него нашел откат. Ноги подкосились и, опираясь руками, которые выронили винтовку, о стол, на котором его мучили, парень медленно опустился на пол. Он отвык от движений, забыл, каково это — двигаться, шевелиться. Слава постоянным смертям — его мышцы не атрофировались и не ослабли. Лишь разум испытывал шок от свободы, от возможности двигать телом по своей воле.

Впрочем рано расслабляться! До пересменки мучителей оставалось еще два его воскрешения, это чуть больше четырех часов, а он понятия не имел, где находится и как отсюда выбираться.

Сняв с трупа некроманта ключи, осторожно открыл дверь. Она, деревянная, обитая