Ну, не клеится. Совсем не срастается со множеством других данных, которые мы уже получили об этих популяциях. Зато очень хорошо совмещается с неким предвзятым видением, сложившимся за последние несколько десятилетий. А вот с точными археологическими фактами не сходится. Ну где же они, после 150 лет археологических исследований, миллионов кубических метров перекопанных культурных слоев? Где они, сотворенные ремесленниками украшения? Где статуэтки из кости? Где сланцевые плиты, украшенные символами? Где кости с высеченными лошадьми и бизонами? Эти предметы производились почти в промышленных количествах палеолитическими обществами людей разумных, заменивших неандертальца на том же месте и в то же время…

Неандерталец – замечательный ремесленник. Почему бы ему не изменить материю в эстетических, зрительных, символических целях? Если мы, археологи, не нашли эти измененные, обработанные рукотворно предметы, значит, они просто‑напросто не существуют или настолько исключительные, что мы, может быть, еще не встретили их или не сумели распознать. Если бы подобные предметы всплыли из старых неандертальских пещер, тогда их значение следовало бы пересмотреть, не пытаясь вложить в них наше собственное мировоззрение. Подобные открытия окунули бы нас непременно в мыслительные сферы, которые мы пока не в силах удостоверить, вероятно, еще и потому, что мы видим в неандертальце всего лишь человека разумного…

Отягощенные этими мыслями, мы с Жан-Мишелем Женест, директором научной группы пещеры Шове, собрали коллектив, чтобы изучить физико‑химические датировки, позволившие признать наскальное искусство неандертальским. Нашу работу опубликовали в том же журнале Science. Мы установили, что возрастам, полученным в этих испанских пещерах, нельзя доверять даже на физико‑химических основаниях, представленных в статье. Неандертальское пещерное искусство оказалось больше вопросом веры, чем вопросом науки…

Игра каракулей и другие обезьянничества

Итак, на данном этапе от неандертальского искусства осталось немногое. Интерпретация робких черточек, параллельных или скрещенных линий на кости, на камне или в пещерных отложениях. Черточки. Каракули…

В 1962 году знаменитый зоолог Десмонд Джон Моррис опубликовал замечательную обобщающую работу «Биология искусства. Изучение создания произведений искусства у больших обезьян и его связь с человеческим искусством». В ней он рассказал, как на обезьян повлияло обучение работе с мелками или кисточками и красками. Обезьянам очень понравилась игра в каракули, каждая особь развила свой собственный стиль, изменяя его из года в год, переходя от веерообразных черточек к кругообразным или крестообразным. Десмонд Моррис не смог полноценно связать свои исследования с доисторическими данными, которыми он плохо владел. Но Франк Бурдье, один из великих историков древности XX века, показал возможное применение опытов над обезьянами к тому, что археологи знают о неандертальце.

Шестьдесят лет спустя, несмотря на активные поиски хотя бы малейшего свидетельства, оставленного этими популяциями, аналитический взгляд не находит ничего лучше этих нескольких каракулей, чтобы подобраться к неандертальскому искусству, расплывающемуся на глазах. Может, создание слишком сильно отличается от нас в своих нейронных структурах? А может, мы просто плохо ищем. Может, мы не там ищем. Может, наши узкие проекции запрещают нам задать вопросы, ответы на которые позволили бы нам беспристрастно и объективно оценить эти популяции.

Но, какими бы ни были причины неандертальского парадокса, ни несколько ракушек, ни перья, ни когти, ни красители не доказывают неандертальской чувствительности. На сегодняшний день исключительно наш взгляд украшает создание эффектными висюльками. И, как всегда, ряженый в чужую одежку выглядит смешным…

Когда мы найдем первую дырочку, первую царапину, первый очевидный признак задуманного изменения предметов, необычных форм и цветов, вот тогда мы опять поговорим на эту тему. И подумаем над значением этих действий. А пока расходитесь, дело пустое. Или, наоборот слишком переполнено нашими предубеждениями о понимании человечества.

Мы пересмотрели 300 000 лет среднего палеолита, и ничего не осталось от неандертальского ожерелья. А что же тогда думать об украшениях, появившихся в самых последних тысячелетиях неандертальской эры, на протяжении которой шательперонская культура открыла нам древнейшие в Западной Европе подвески, намеренно обработанные: продырявленные зубы, рукотворные кругляшки из мамонтовой кости, расчерченные окаменелости…

Крушение нашей последней неандертальской фантазии? Неандерталец, ау!

Как в хорошем романе, история развязывается в последних строках, резко освещая цепь событий книги и переворачивая восприятие читателя. То же происходит с неандертальцем. Мы долго надеялись наконец постичь его суть, всматриваясь в его последние ремесленные творения, его последние орудия, свидетельствующие о его предсмертной гениальности. Ждали финального букета, прежде чем падет занавес, последнего момента, когда игрок показывает карты и все становится ясно. Итак, на протяжении долгого времени поиск неандертальского искусства упирался в квазикосмическую пустоту неандертальского символизма. Ну, нет украшений, и все. Ну, нет наскальной живописи и гравированных декораций. И вот исследования обернулись лихорадочным поиском малейших неандертальских каракулей, чтобы высмотреть в них творческое выражение создания, ставшего настоящей парейдолической химерой. Ученые продолжают увлекательную игру «распознай форму в облаке», но она не приводит к удовлетворительному результату, хотя некоторые любопытные данные были получены в последних культурных выражениях этих неандертальских обществ, в частности в шательперонской культуре.

И вот исследования обернулись лихорадочным поиском малейших неандертальских каракулей, чтобы высмотреть в них творческое выражение создания, ставшего настоящей парейдолической химерой. Ученые продолжают увлекательную игру «распознай форму в облаке», но она не приводит к удовлетворительному результату.

Шательперонская культура – доисторическая культура, узко локализованная в некоторых регионах Западной Европы. Во Франции как раз есть хороший пример ее проявления между Пиренеями и Бургундией, исключая Средиземноморье и широкую долину Роны, ставшей, однако, одним из самых важных миграционных коридоров Европейского континента. Несколько довольно изолированных точек удивительных шательперонских традиций параллельно найдены на Пиренейском полуострове между кантабрийским козырьком и побережьем Средиземного моря. Эта традиция четко ограничена во времени, ведь она заменяет классические неандертальские традиции в их последних тысячелетиях, от 40 000 до 45 000 лет назад. Последние 70 лет часть научного сообщества приписывает шательперонскую культуру последним неандертальским популяциям. Но некоторые исследователи, к которым я отношусь, категорически оспаривают это, так как происхождение этих традиций на самом деле оказывается довольно поверхностно связанным с неандертальскими навыками на тех же географических пространствах.

В шательперонской культуре продолговатые тонкие лезвия наконец‑то безвозвратно заменили тяжелые мустьерские остроконечники. Эти предметы, обточенные в форме острия с закругленной спинкой, относительно единообразные, очень слабо похожи на более древние неандертальские ремесленные произведения. Зато они имеют четкое сходство с орудиями и оружием современных популяций человека разумного, занявших Европу. Получается, что в шательперонской культуре, в период, когда человек разумный расселялся по Европе, неандерталец преобразил свои ремесла по моде нового мирового порядка… Как такое может быть? По какой удивительной случайности