наконец, ближе к полуночи он помогал подложить золотую рыбку в постель одного из гостей, переодетый в грабителя пугал в ванной одну нервную тетушку и наблюдал, уже за полночь, битву подушками, перемещавшуюся из детских по лестнице до самого подвала. Но в воскресенье после ланча он, попросив разрешения взять двухместные сани, укатил в Скитерклифф.

Было принято говорить, что усадьба в Скитерклиффе выстроена как итальянская вилла. Те, кто никогда не бывал в Италии, этому верили, как верили и некоторые из тех, кто был. Дом этот мистер Вандерлиден построил еще в юности, когда, вернувшись из своего «большого плаванья», ожидал грядущего брака с мисс Луизой Дагонет. Это было объемистое квадратное деревянное сооружение, чьи зубастые, с выступами и выемками стены были выкрашены в бледно-зеленый и белый цвета, снабжены портиком с коринфскими колоннами, а между окон украшены рифлеными пилястрами. С высокого холма, на котором стоял дом, серия террас, окаймленных балюстрадами и урнами, вела к маленькому, неправильной формы озерцу, над асфальтовым берегом которого нависали редкие плакучие ели. Справа и слева простирались знаменитые, великолепно ухоженные газоны; безукоризненная гладь газонов, там и сям нарушаемая «образчиками» деревьев (каждое не похоже на другое), тянулась в бескрайнюю зеленую даль, венчаемую прихотливой резной решеткой, а дальше, в низине, находился маленький, в четыре спальни каменный дом, принадлежавший исконному хозяину земли, пожалованной ему еще в 1612 году.

На фоне сумрачного и серого зимнего неба, сливавшегося с однообразием снегов, итальянская вилла выглядела довольно мрачно. Даже и летом вид ее был неприветлив, и даже самые отчаянно-дерзкие зеленые насаждения не осмеливались приблизиться к ее устрашающему фасаду на расстояние меньше тридцати футов. Теперь же, когда Арчер позвонил в звонок, продолжительное его дребезжанье эхом разнеслось по дому, как будто это был пустынный склеп, а удивление наконец появившегося дворецкого было так велико, словно его пробудили от вечного сна.

К счастью, узнанный как родственник, Арчер, несмотря на неожиданность своего появления, был удостоен сообщения, что графини Оленска нет дома, потому что она и миссис Вандерлиден ровно сорок пять минут как отправились к обедне.

«Мистер Вандерлиден, – продолжал дворецкий, – дома, сэр, но, мне кажется, что он либо еще дремлет, либо читает вчерашнюю «Ивнинг Пост». Я слышал, как утром, вернувшись с утренней службы, он сказал, что после ланча хочет просмотреть «Ивнинг Пост». Если вам угодно, сэр, я могу подойти к двери в библиотеку и прислушаться…»

Но Арчер, поблагодарив его, сказал, что лучше пойдет встретить дам, и дворецкий с видимым облегчением торжественно закрыл за ним дверь.

Грум отвез сани в конюшню, а Арчер побрел через парк к проезжей дороге. Деревня Скитерклифф находилась всего в полутора милях от усадьбы, но он знал, что миссис Вандерлиден никогда не ходит пешком и что ему следует выйти на дорогу, чтобы встретить экипаж. Однако, добравшись до скрещения тропы с дорогой, он вдруг увидел изящную фигуру в красном манто и с бегущей впереди нее большой собакой. Он поспешил навстречу, и мадам Оленска сразу же остановилась, приветствуя его улыбкой.

– А-а, вы приехали! – воскликнула она, вынимая руку из муфты.

Яркое красное манто придавало ей веселый вид и сходство с Эллен Мингот прежних лет, и, взяв ее руку в свои, он шутливо сказал:

– Вот, приехал узнать, отчего вы бежали.

Ее лицо омрачилось, и она ответила:

– Узнаете. Со временем.

Ответ озадачил его:

– Вы… хотите сказать, что вас настигли?

Она пожала плечами нетерпеливым движением, какое он видел у Настасии, и ответила уже не столь серьезно:

– Может, пойдем? А то я прямо застыла после этой проповеди. А потом – какая разница, если вы уже здесь, чтобы защитить меня?

Кровь бросилась ему в лицо, и он поймал край графининого манто.

– Эллен… что случилось? Вы должны мне все рассказать.

– Расскажу потом, а сейчас бежим! У меня ноги прямо к земле примерзают! – крикнула она и, подобрав полы манто, припустила прямо по снегу с собакой, скачущей вокруг с оглушительным лаем. Секунду Арчер стоял, любуясь этим алым пятном, мчащимся, как метеор, по снегу, потом он бросился ей вдогонку, и наконец они встретились, запыхавшиеся, хохочущие, возле калитки, ведущей в парк.

Она подняла на него глаза и улыбнулась:

– Я знала, что вы приедете!

– Значит, вы хотели, чтобы я приехал! – сказал он с радостью, далеко превосходящей смысл сказанных слов. Сверкание белого снега на деревьях таинственным образом словно добавляло радости во все вокруг, и, когда они шли по парку, земля, казалось, пела под его ногами.

– Откуда вы взялись? – спросила мадам Оленска.

Он объяснил, добавив:

– Это потому что я получил вашу записку.

Помолчав, она сказала с еле заметным холодком:

– Это Мэй попросила вас позаботиться обо мне.

– Меня не надо было просить.

– То есть вы хотите сказать, что и так видно, как я беспомощна и беззащитна. Какой же несчастной я должна казаться всем вам! Здешние женщины… они, наверно, такими себя не чувствуют, ни в чем таком не нуждаются, как блаженные в райских кущах!

– В чем «таком» они не нуждаются? – спросил он, понизив голос.

– Ах, не спрашивайте меня! Я не умею говорить на вашем языке! – капризно воскликнула она.

Такой ответ он воспринял как пощечину и остановился на тропинке, глядя на мадам Оленска.

– Так для чего же я приехал, если не говорю с вами на одном языке?

– О, друг мой… – Легким движением она положила ему руку на плечо, и он пылко воскликнул:

– Эллен! Ну почему вы не хотите сказать мне, что случилось?

Она вновь пожала плечами.

– Что может случиться в райских кущах?

Он промолчал, и некоторое время они шли, не произнося ни единого слова. Наконец она сказала:

– Я скажу вам, но где… Где это сделать? Никто и минуты не может пробыть один в этом доме с его вечным столпотворением, когда все двери настежь и слуги то и дело входят – то чай принести, то газету, то полено в камине поправить! Неужели в американских домах не предусмотрено место, где человек может быть предоставлен самому себе? Вы все такие скромные, и тем не менее вся жизнь на виду! Мне иной раз кажется, что я вновь вернулась в монастырь или что нахожусь на сцене перед публикой, очень вежливой, но не приученной к аплодисментам.

– Ах, значит, вы нас осуждаете! – воскликнул Арчер.

Они шли мимо дома старого хозяина. Однообразие приземистых стен нарушали лишь маленькие квадратики окон, экономно расположенных поближе к каминной трубе. Ставни были раскрыты, и в одном окне через свежевымытое стекло Арчер увидел огонь в камине.

– Так дом, оказывается, открыт! – сказал он.

Она остановилась.

– Нет, только на сегодня. Мне было интересно осмотреть дом, и мистер Вандерлиден зажег камин и открыл окна, с тем, чтобы мы могли посидеть там, возвращаясь утром из церкви. – Она взбежала на крыльцо и дернула дверь. – Все