Петухова. Он свернул целлофановую трубочку, запаял ее с боков и всыпал туда бриллианты. Самым сложным оказалось поместить увесистую колбаску с камнями в «тайник». Антон не сразу догадался, что пакет надо бы смазать кремом или вазелином. Он страшно матерился, когда запихивал бриллианты в прямую кишку, и только перед самым приходом хозяина ему удалось это сделать.

Скоробогатов едва успел покидать пачки денег в «дипломат» и закрыть его. Петухов ворвался в квартиру с видом победителя, швырнул на стол паспорта и заорал:

– Порядок, Ант! Уматываем!

– У тебя чемоданы есть? – стараясь при ходьбе не морщиться от непривычного ощущения, спросил Антон.

– Зачем? – удивился Петухов, и Скоробогатов в который раз пожалел, что предложил приятелю ехать вместе. Петухов выглядел абсолютным профаном и даже не понимал, что вещи нужны им для отвода глаз. Что они должны выглядеть как обыкновенные туристы, мелкие коммерсанты или на худой конец просто балбесы. Но для этого у них должны быть чемоданы с барахлом, чтобы дотошным пограничникам было в чем покопаться.

– Чемоданы есть? – раздраженно повторил вопрос Антон, и Петухов сразу ответил:

– Есть. Сейчас достану.

Чемоданы оказались плохенькими, из кожзаменителя, но Скоробогатова это вполне устраивало. Именно такие чемоданы и должны были отвести от них подозрения. Только такие вот заезженные халабуды могли внушить пограничникам, что перед ними два сорвавшихся с цепи провинциала, решившие прокутить в Европе пару тысяч заработанных долларов.

Они аккуратно сложили в чемоданы всю более-менее приличную одежду, которая нашлась у Петухова.

– А бабки куда, Ант? – закончив с вещами, озабоченно спросил Петухов, который давно смирился с тем, что старший здесь – Антон, что он решает все, и только он знает, каким образом они провезут деньги через границу.

– По дороге заедем в лес, там распихаем. У тебя сиденья с чехлами? – поинтересовался Скоробогатов.

– Да, – ответил Петухов.

– Возьми иголку с нитками. Нитки – под цвет чехлов. Есть?

– Найду.

Вскоре сборы были закончены, и Антон с Петуховым спустились вниз к машине. Они забросили чемоданы в багажник, и только «дипломат» Скоробогатов взял в салон и спрятал его под задним сиденьем. От пистолета он решил избавиться в последнюю очередь, перед самой границей, когда окончательно станет ясно, что, кроме пограничников, их никто не остановит.

– Вован, мы должны выглядеть как настоящие туристы, – начал инструктировать Антон. – У них там глаз наметан, поэтому не смотри на них как побитая собака. Не переигрывай. Сиди спокойно, с улыбкой. Лучше со мной разговаривай. Они будут делать свое дело, а ты разговаривай со мной. По дороге придумаем о чем. – Скоробогатов поморщился от легкой боли – внутри колом сидел пакетик с бриллиантами, и он с усмешкой подумал: «И почему я не голубой? Сейчас бы кайфовал».

– Да я понимаю, – ответил Петухов. – Не бойся. У меня железные нервы.

– Вован, проколемся, и вместо Финляндии уедем далеко на север. Вернее, это ты уедешь на север. А меня здесь сделают.

Пока что судьба благоволила им. Они нормально выехали из города, проскочили несколько постов дорожного патруля, и каждый раз, проезжая мимо милиционеров, оба бессознательно напрягались – деньги пока что находились в «дипломате». Изредка поглядывая на приятеля, Антон наблюдал за его поведением, и оно ему не нравилось. Петухов часто курил, слишком резко рвал с места и так же тормозил. При этом с лица его не сходило выражение испуганной озабоченности, а речь сделалась отрывистой, будто после хорошей пробежки.

– Вован, спокойнее, – расстраиваясь по этому поводу, проговорил Скоробогатов. – Ты же говорил, у тебя железные нервы. Да любой мент только посмотрит на тебя и сразу полезет обыскивать машину.

– Да нет, я нормально, – оправдывался Петухов. – И откуда их здесь столько? Со всех городов, что ли, согнали?

– Вон за тем поворотом заедешь в лес, – распорядился Антон. – Только поглубже. Кто знает, сколько придется простоять?

Деньги решили спрятать в одно место – это снижало вероятность, что пограничники случайно наткнутся на часть, а значит, начнут искать серьезно и тогда найдут все остальное. Тайник выбирали долго и тщательно, перещупали и пересмотрели всю машину, и Петухов даже удивился, сколько в его автомобиле незамеченных ранее пустот. Но Скоробогатов понимал, что об этих тайничках пограничники прекрасно знают и в случае чего полезут именно туда. Поэтому он искал такое место, куда может что-то спрятать разве что законченный идиот или такой вот хитроумный и рисковый человек, каковым он себя и считал.

Наконец договорились укрыть доллары под чехлами, равномерно распределить пачки и посмотреть, что из этого получится. Вышло неплохо, но все деньги на сиденьях не поместились. Пришлось часть схоронить под резиновыми ковриками.

– Если ты не будешь смотреть на них как кролик на удава, они вообще не станут искать. Проверят только чемоданы и багажник, – приглядываясь к полу, проговорил Антон.

– Ничего не видно, – сев на корточки, сказал Петухов и похлопал по коврику. – Ант, в «дипломат» надо что-нибудь положить. А то пустой – подозрительно.

– Выбрось его в кусты, – ответил Скоробогатов.

– Ты что, он же счастливый, – с улыбкой произнес Петухов, и Антон мысленно согласился с ним. Он вспомнил о найденных утром бриллиантах, поморщился и сказал:

– Ладно, сложи туда бумаги. Сейчас по дороге купим газет.

– Жратвы какой-нибудь, – догадался Петухов. – Бутылку водяры, для отвода глаз. Все везут. И мы как все.

– Вован, если все получится нормально, я тебя озолочу, – неожиданно разволновался Скоробогатов. – Сам куплю тебе дом. Только смотри, не переборщи с рожей. Легенды никакой сочинять не будем. Мы просто едем посмотреть Европу. Ты в Швеции был?

– Нет, только в Финляндии. Говно страна. Скучно, – ответил Петухов.

– Вот-вот, – проговорил Антон. – Никакой легенды. Просто едем посмотреть. Имеет право русский человек прокатиться по загранице?

– Имеет! – радостно откликнулся Петухов, забираясь на водительское место. – Погнали, Ант. Да поможет нам Бог!

Чем ближе Скоробогатов подъезжал к границе, тем труднее ему было сохранять спокойствие. Внутри у него происходило что-то странное. По своей остроте это чувство можно было