остановил «жигули» под аркой и, не заглушив мотора, выбрался из машины. Затем Петухов вернулся во двор и прошелся по нему, заглядывая во все темные углы. После этого Петухов внимательно осмотрел окна домов, но нигде никого не заметил и только тогда приступил к делу.

Этот древний автомобиль, накрытый полусгнившим, залепленным грязью тентом, стоял здесь испокон веков, и даже те, кто жил в соседних домах, давно позабыли, кому принадлежит брошенный музейный «Москвич-401». Но Петухова интересовал не сам «экспонат», а старый брезент, возможно единственный на всю Северную столицу, поскольку эту автомобильную одежку давно уже повсеместно сменили жестяные «ракушки».

Быстро содрав с «москвича» тент, Петухов скомкал его и отнес в машину. Затем он вырулил в переулок и, стараясь не выезжать на широкие улицы, доехал до ржавой железнодорожной колеи, оставшейся от давно закрытого завода железобетонных изделий. Здесь, между глухой торцовой стеной жилого дома и накренившимся заводским забором, он и остановился. Еще несколько минут у Петухова ушло на то, чтобы накрыть «жигули» тентом. Полюбовавшись своей работой, он отряхнул одежду, прикурил сигарету и не торопясь отправился домой.

Все это время, пока Петухов был занят заметанием следов своего разбогатевшего друга, он думал о чудесном синем чемоданчике. Его недавняя последняя сделка принесла ему чуть более двух тысяч долларов, и он считал ее необыкновенно успешной, хотя потратил на переговоры и беготню около месяца. А содержимое «дипломата», который лежал у него дома, могло бы обеспечить его на всю оставшуюся жизнь. Эта мысль гвоздем застряла в его голове, и на время Петухов даже позабыл о тех деньгах, которые уже получил от Скоробогатова, и тех, что ему предстояло заработать, если он в срок выполнит в общем-то пустяковую просьбу.

Домой Петухов вернулся через полтора часа. Когда он вошел в комнату, Антон сидел, привалившись к спинке дивана, и спал. Правда, он тут же проснулся, сонно посмотрел на хозяина квартиры и спросил:

– Далеко отогнал?

– Нет, тентом накрыл, – проходя к столу, ответил Петухов. – Я ее толкну. Чего добру пропадать? Хорошая тачка. У меня есть ребята, они из нее такую ласточку сделают. – Он протянул руку к бутылке с водкой, но Скоробогатов, зевая, остановил его:

– Лучше не пей, Вован. Тебе утром по делам бегать. Потерпи, нажремся еще.

Дальше разговор как-то не вытанцовывался. Антон клевал носом, но не просил ему постелить, как будто собирался спать одетым. Петухов вяло интересовался делами гостя и получал такие же вялые односложные ответы. На самом деле хозяина квартиры абсолютно не интересовали новости московского приятеля. Он думал о заветном чемоданчике с деньгами и когда спрашивал, и когда убирал со стола. С этими же мыслями он разобрал себе кресло-кровать, ослабил узел галстука, снял пиджак и улегся главным образом для того, чтобы избавиться от необходимости продолжать бессмысленную болтовню.

На некоторое время оба замолчали. Яркий верхний свет мешал спать, но Скоробогатова это не смущало – в темноте, даже в квартире у друга, он почувствовал бы себя слишком уязвимым. Эти последние несколько часов перед отъездом Антон решил не рисковать. Чутье подсказывало ему, что Петухов думает сейчас отнюдь не о его благополучном отбытии за границу и даже не о сказочном гонораре, который неожиданно свалился ему на голову. Даже пьяный Скоробогатов заметил, как изменилось выражение лица у питерского друга, какой отрывистой и комканой стала речь у этого болтуна-балагура. Поэтому в отсутствие хозяина на всякий случай Антон расстегнул куртку и снял пистолет с предохранителя.

– А если мне тоже там остаться? – неожиданно мечтательно спросил Петухов.

– Оставайся, – не открывая глаз, равнодушно ответил Скоробогатов. – Бабки у тебя есть.

Он уже пожалел о том, что попросил Петухова перевезти его через границу. В конце концов, он мог позволить себе купить любую машину и доехать сам. «Зря я с этой бабой водку пил, только расслабился, – с досадой подумал Антон. – Теперь от него не отделаешься».

– А зачем тебе туда? – спросил Скоробогатов хозяина квартиры. – Здесь с этими деньгами ты развернешься, а там – кто его знает? Если только прокатиться, погулять.

– В Испании за двадцать штук можно шикарный дом купить, – тихо проговорил Петухов.

– Купи. – Антон наконец открыл глаза и рассмеялся. – Дурак. Тебе-то зачем там оставаться? Я бы, может, тоже не уехал. Да меня здесь, если поймают, на шашлык порубят.

Петухов промолчал, и вскоре оба задремали. Во сне Скоробогатов часто вздрагивал, просыпался и нервно хватался за грудь, где у него лежал пистолет. Снилась ему какая-то бессмысленная беготня, где все удирали от всех. Антон тоже пытался бежать, но никак не мог выбрать в какую сторону. Перед самым пробуждением он вдруг увидел Петухова, который стоял перед ним на коленях и, судя по всему, о чем-то его умолял. Петухов заливался слезами, беззвучно разевал рот и показывал пальцем вдоль дороги. Скоробогатов посмотрел туда, но не заметил ничего опасного и пошел в противоположную сторону.

Зато Петухов уснул крепко, и когда Антон в восьмом часу утра начал его будить, тот даже послал Скоробогатова подальше, по-детски зачмокал губами и попытался укрыться с головой несуществующим одеялом.

Завтракали они бутербродами, и почти все это время хозяин квартиры молчал, что было ему абсолютно несвойственно. И тот и другой из-за этого чувствовали себя не в своей тарелке, и оба понимали, что виновник отчужденности стоит сбоку за диваном.

После завтрака Петухов позвонил Владику, но того не оказалось дома. Когда он набирал номер, Антон наблюдал за ним и машинально запомнил, что телефон Владика начинается и заканчивается пятерками, а в середине – подряд четыре тройки. Сделав еще два телефонных звонка, Петухов быстро пошел к выходу, но неожиданно остановился в дверях и с блеском в глазах, сладострастно проговорил:

– Скоро поедем, Ант. Ух, берегись, гребаное забугорье! Русские ребята едут!

– Возьми документы и деньги, – холодно сказал Антон и выложил на стол паспорт и три пачки долларов. – Там же платить придется.

– Ах да, – спохватился Петухов. Распихав все по карманам, он протанцевал до самых дверей и на прощание пообещал: – Через два часа уезжаем, Ант. Гадом буду.

Утро у Петухова выдалось очень беспокойным. Специалиста