Скоробогатов. Он рассчитывал, что уже сегодня вечером ему удастся договориться насчет оформления документов. Кроме того, его мало привлекала перспектива провести весь вечер в чужой квартире в одиночестве. По дороге сюда Антон передумал ехать на гулянку, потому что боялся оставлять чемодан с деньгами у Петухова. По опыту он знал, что пьянка может затянуться, а каждый лишний час, проведенный в этом городе, в этой стране увеличивал риск и отдалял нафантазированную счастливую жизнь на благословенном острове – Таити или Гаити? – с географией у Скоробогатова всегда было неважно.

Петухов мельком взглянул на Антона, сам разлил по рюмкам водку и констатировал:

– Так ты уже где-то нажрался. Давай-давай, скорее. По одной – и поехали. В машине расскажешь.

Был бы Скоробогатов трезвым, он никогда бы не решился на столь легкомысленный поступок, но водка, непреодолимое желание ускорить отъезд и возможность поразить друга сломили его, и он не удержался. Антон положил «дипломат» на стол, обеими руками откинул замочные пряжки и картинно открыл заветный чемоданчик. Затем, не глядя на Петухова, он достал оттуда одну пачку, перетянутую поперек обыкновенной белой бумагой, эффектно хрустнул ею и швырнул деньги на стол.

– Это тебе. Если останешься, – степенно сказал Скоробогатов и наконец взял рюмку. – Надо кое-что обговорить.

Такой весомый аргумент не мог не возыметь действия. Петухов поставил рюмку, взъерошил пятерней только что уложенные волосы и тихо проговорил:

– Ни хрена себе! Откуда?

– От верблюда, – усмехнувшись, ответил Антон и захлопнул синий чемоданчик. – Ну давай выпьем.

– Я останусь, – вдруг засуетился Петухов. – Я только позвоню Пашке. – Он кинулся было к телефону, но на полпути остановился, посмотрел на Скоробогатова и сам себя спросил: – А куда я позвоню-то? Ладно. Сами нарисуются. Я сейчас закуски какой-нибудь соображу…

Пока хозяин квартиры бегал с тарелками и банками из кухни в комнату и обратно, Антон убрал «дипломат», удобно развалился на диване и закурил. Петухов же, ни на секунду не умолкая, жаловался на ходу на тяжелые времена, извинялся за небогатую закуску и периодически интересовался, откуда такие деньги? Он был до крайности возбужден, а Скоробогатову это ужасно нравилось и льстило. Заранее предвкушаемый номер с «сокровищами» удался на славу, но, главное, он добился, чего хотел, и уже сегодня мог договориться о документах.

Рассказывать Антон начал только после того, как Петухов сел за стол. Они выпили по рюмке, затем обладатель миллиона долларов немного поломался, неторопясь закусил и, наконец, поведал другу невероятную историю о том, как он разбогател. Короткий рассказ Скоробогатова выглядел не слишком правдоподобным. Антону почему-то не хотелось упоминать о своем друге и его жене, которых он так легко и просто обвел вокруг пальца. Поэтому Скоробогатов придумывал на ходу, не особо следя за логикой и последовательностью событий. Но обладание такими деньгами мелкому аферисту Петухову уже само по себе казалось фантастическим, и он легко поверил всему, что услышал. Кроме того, доказательство рассказа Антона лежало рядышком в красивом синем чемоданчике с замысловатым тисненым вензелем.

Прежде чем Скоробогатов приступил к главному, они выпили еще по три рюмки. Петухов все время косился на пачку долларов, иногда брал ее, подкидывал на ладони и снова клал перед собой. Наконец Антон покровительственным тоном начал излагать суть дела:

– Вован, там внизу стоит «жигуль». Его надо отогнать подальше. Он сильно замазанный – мента из Вышнего Волочка. Если утром его найдут, оба погорим.

– А меня-то за что? – искренне удивился Петухов.

– За компанию, – спокойно пояснил Скоробогатов. – Сам знаешь, пока разберутся, море крови выпьют.

Петухов машинально привстал со своего места, но затем снова сел и обоим налил водки. Антон же окончательно вошел в роль миллионера. Не вставая со стула, он полез в «дипломат», на ощупь достал еще пачку и бросил на стол.

– Вован, сделай прямо сейчас. Потом напьемся. Там, за бугром, у нас будет все. А это… – Он достал еще три пачки и стопочкой уложил их рядом с двумя первыми. – Мне нужна европейская виза. Чем раньше, тем лучше. Сделаешь до десяти утра, получишь еше двадцать штук. До двенадцати – только десять. Твоя тачка на ходу?

– Спрашиваешь! Три месяца назад «ауди» взял. Всего полтора года бегала. Слушается, как зверь.

Антон хорошо знал, что машина для Петухова была не просто средством передвижения или визитной карточкой. Последние несколько лет она заменяла ему все: и ноги, и работу, и сберкассу, и отчасти дом. Лишись ее, Петухов потерял бы возможность зарабатывать деньги, но самое главное – уверенность в себе и даже самоуважение. Без этого чуда на колесах он не мыслил своей жизни, поскольку она была его хребтом, стержнем, который и удерживал Петухова в вертикальном положении.

– Если вывезешь меня туда, получишь еще тридцатник, – пообещал Скоробогатов.

– В Финляндию? – загипнотизированно глядя на деньги, спросил Петухов.

– Нет, в Швецию, – ответил Антон. – Но через Финляндию.

– Значит, и мне нужна виза, – задумчиво проговорил Петухов.

– Делай. За это отдельно. А сейчас давай, отгони машину, – подчеркнуто устало растягивая слова, распорядился Скоробогатов. – Возьми с собой тряпку, потом все вытрешь, чтобы не оставлять пальчиков. Давай-давай, Вован! Время – деньги.

Больше ни о чем не спрашивая, Петухов убрал пятьдесят тысяч долларов в платяной шкаф. Затем сразу же достал их и отнес куда-то в ванную. При этом в дверях он сконфуженно пояснил:

– В шкафу как-то…

– Да понятно, – картинно махнул рукой Антон. – Только скорее.

Через две минуты Петухов уже спустился во двор. Он нашел нужный жигуленок, забрался в него и, не дожидаясь, когда мотор прогреется, рванул с места.

Петухов прекрасно ориентировался в этом хитросплетении переулков и дворов. Здесь прошли его детство и юность, здесь он познавал законы улицы, учился соответствовать заведенному порядку той части мироздания, к которой его за руку привела сама судьба. Здесь, в этом открытом небу лабиринте, он выкурил свою первую сигарету, выпил первую бутылку водки и даже не переспал, поскольку в подъездах не спят, а поимел свою первую женщину – четырнадцатилетнюю подружку с соседнего двора.

Проехав насквозь несколько подворотен, он