по документам знал только его друг Владик – молодой человек с двумя судимостями и внешностью херувима, с которым накануне вечером Петухов должен был гулять в одной компании. Там он его и застал, но Петухову пришлось долго уговаривать похмельного приятеля и в конце концов пообещать ему за посредничество и срочность пятьсот долларов. Затем Петухов отвез сводника на какую-то консперативную квартиру, а сам остался в машине в квартале от засекреченного дома. Владик объяснил, что специалист категорически отказывается встречаться с заказчиками и оказывает услуги только через проверенных людей.

В половине десятого Владик вернулся, степенно забрался в машину и отдал Петухову паспорта.

– Сделал? – волнуясь, спросил Петухов.

– А для чего я ходил? – снисходительно усмехнулся Владик. – А куда это ты так срочно намылился? По-нормальному дешевле бы обошлось.

– Дело подвернулось, – по очереди раскрывая паспорта, ответил Петухов. Затем он заплатил Владику за услугу, и тот, отвернувшись к окну, без всякой надежды спросил:

– Может, возьмешь в дело?

– Погоди, Влад, – весело ответил Петухов. – Дай разобраться. Я сам еще не знаю, выгорит не выгорит.

– Где ты нашел эту корову? – спросил Владик и кивнул на паспорт Скоробогатова.

– Это не корова, это целый бык, – рассмеялся Петухов. Он завел двигатель и выехал из переулка на улицу. – Да ты его знаешь, москвич, два года назад мы с ним гуляли.

– Не помню, – проговорил Владик и, поморщившись, пояснил: – С первого раза никогда не запоминаю.

– Так вот, приходит он ко мне и говорит: «Возьми деньги, Вован». Я ему: «Да не надо, обойдусь». А он мне: «Нет, ты, пожалуйста, возьми». Ну и пришлось взять. Не обижать же друга.

– И что, большие бабки? – поинтересовался Владик.

– Нормальные, – ответил Петухов и, не удержавшись, похвастал: – Ты таких еще не видел. А может, и не увидишь никогда.

– Да, ладно. – Владик помрачнел лицом, закурил и плюнул в окно. – Вы за товаром, что ли? – попытался хоть что-то выведать он.

– За ним родимым, – ответил Петухов и свернул к Владику во двор. – Приехали. Спасибо тебе. Вернусь – позвоню.

От Петухова Владик ушел недовольный. Тот только расстроил его, разбередил душу невесть откуда взявшимися большими деньгами, да еще и напустил туману. А Петухов лихо развернул машину и поспешил домой. По дороге он еще заехал в аптеку, а потом к старшей сестре – оставил ей большую часть полученного гонорара. Разговор длился всего несколько минут, и Людмила ничего не поняла из него. Деньги она испуганно положила в ящик серванта, но младший брат успокоил ее, сказал, что они заработаны честным трудом, и Людмила может спокойно их тратить. Затем Петухов сообщил, что сегодня надолго уезжает за границу, и, если все закончится благополучно, он обязательно вернется и увезет ее в Испанию.

Выражение испуга так и не сошло с лица Людмилы до самого ухода брата, и, покидая ее, он с досадой подумал: «Зря я натрепался. Раньше времени – плохая примета».

После того как Петухов уехал оформлять визы, Антон налил себе рюмку водки, залихватски опрокинул ее в себя и достал «дипломат». Впервые за все это время у него появилась возможность не торопясь, хорошенько рассмотреть содержимое чудо-чемоданчика и насладиться видом аккуратно уложенных пачек. С какой-то глупой блуждающей улыбкой он долго забавлялся: доставал их, выстраивал из долларовых кирпичиков то стену, то башню, пока не обратил внимание на черную бархатную подстилку, закрывавшую половину дна «дипломата». Когда Скоробогатов отбросил тряпицу, он не сразу понял, что это за стекляшки. Он никогда не видел крупных бриллиантов так близко, правда, не видел их и издалека. И все же догадка пришла почти сразу – под миллионом долларов могли лежать только очень дорогие вещи.

Эта мысль настолько потрясла Антона, что он быстро накрыл камешки ладонью и откинулся на спинку дивана.

– Мама моя! – ошалело прошептал он. – Брюлики! Ну и чемодан!

Бриллианты были очень внушительные, некоторые с ноготь большого пальца, и даже дураку было понятно, что эти четыре десятка идеально ограненных камешков стоили никак не меньше долларовой башни, которая возвышалась на столе. Бриллианты словно отталкивали солнечные лучи, проникавшие в комнату через окна. Свет лишь скользил по их острым граням, сверкающей дымкой поднимался над черной тряпицей и растворялся в воздухе.

Скоробогатов завороженно смотрел на бриллианты, и в голове у него проносились какие-то неясные отрывочные картинки будущей роскошной жизни. От волнения он не мог задержаться ни на одной из них, но это нисколько не мешало ему испытывать необыкновенное по остроте чувство – он был сказочно богат. Богат настолько, что с непривычки это трудно было охватить разумом, поскольку даже в воображении он никогда не позволял себе заноситься так высоко.

Из блаженного состояния его вывел резкий телефонный звонок. Антон вздрогнул, машинально накрыл бриллианты бархатом и повернулся к телефонному аппарату. Звонить могли дружки Петухова, с которыми он вчера собирался кутить. Но мог и сам хозяин квартиры.

После некоторого колебания Скоробогатов все же поднял трубку и, на всякий случай изменив голос, проговорил:

– Слушаю.

– Ант, это я, – возбужденно зашептал в трубку Петухов. – Все в ажуре. По две штуки за паспорт. Через полчаса буду.

Все складывалось так хорошо и гладко, что у Антона закружилась голова. Солнечные Гаити или Таити уже маячили за тюлевыми шторами петуховской квартиры. Нужно было только зажмуриться, постоять несколько минут и открыть глаза. Но затем он снова вспомнил о своем приятеле, и ему сделалось страшно – а что, если на границе Петухов чем-нибудь выдаст себя, вдруг с испугу начнет нервничать и суетиться? Тогда пограничники обязательно обшарят машину и найдут деньги.

«Вот же связался, – с отчаянием подумал Скоробогатов. – Он же засыпет меня, и тогда все. Брюлики! Надо куда-то спрятать брюлики. Проглотить. В пакетики – и проглотить».

Вскочив с места, Антон лихорадочно забегал по квартире в поисках ножниц. Отыскав их, он нарезал из целлофанового пакета квадратиков, но вдруг передумал.

«Да на хрена глотать? – осенило его. – Можно просто засунуть в задницу».

Скоробогатов торопился успеть до прихода