удивленно посмотрела на него, но не возразила, когда Ласаро присел и начал осторожно втирать мазь в рваную рану, оставленную гарпуном, только зубы стиснула. А Максиму показалось, что лисоид исподтишка косится на него и улыбается почти по-человечески.

Вскоре дирижабль был над сушей. За крепостной стеной оказалось небольшое поселение: десятка три одноэтажных строений из камня и дерева, стоящие полукругом вокруг широкой площади. Именно над ней завис дирижабль, когда стих стрекот мотора. Ласаро потянул за линь, соединенный с клапаном в баллоне, принялся стравливать воздух. Кажется, он выполнял всю работу по управлению дирижаблем, пока отец его вел наблюдение, командовал и стрелял из арбалета.

Встречали прибывших человек двадцать, большей частью представители неизвестных Максиму рас. Он вздохнул облегченно, когда вперед выступил старик с наголо бритым черепом и длинными седыми усами. Черты лица его были отчетливо азиатские, но, несомненно, человеческие. «Китаец», – мысленно прозвал его юноша.

– Приветствую вас! Рад, что вы живы и здоровы. Вдвойне рад видеть сородичей.

Китаец протянул Максиму руку и после короткого пожатия, провел ладонью по рукаву комбинезона.

– Одежда криссов. Интересно будет услышать, как ты ее добыл. И главное, как научился управлять. Инженер считал, что одежда изготавливается вместе с ее владельцем…

– Инженер?! – не удержавшись, перебил его юноша. – Вы знаете Инженера?

– О, ты о нем слышал? Слава надолго пережила этого человека. Я ведь был ненамного старше тебя, когда встретил его, уже тогда патриарха.

Максим выпучил глаза от неожиданного известия. Может, речь идет о другом человеке с таким же именем? Но переспросить он не успел, Огница встряла в разговор:

– Послушайте, капитан, вы ничего не путаете? Мы не только слышали об Инженере, мы с ним были знакомы. И он…

Старик посмотрел на княжну, улыбнулся, прервал на полуслове:

– Милая девушка, я не Капитан. Меня называют здесь Умником, иногда – учителем. А наш Капитан – вот.

Он повернулся к обступившим их островитянам. В центре стоял коротышка. Самый настоящий олли в кожаных штанишках на лямках и кожаной жилетке. В первый миг он показался Максиму двойником Гундарина: такой же морщинистый, с оттопыренными ушами и пятаком вместо носа. Но в отличии от Гундарина этот коротышка смешным не казался. И не только кривой нож на поясе и рассекающий левую бровь шрам был тому причиной. Никогда Максим не видел на лице старого приятеля такого хищного выражения.

Глава 6, в которой Максим ищет выход

Население Свободного Города было невелико – пятьдесят шесть человек, треть – малолетние дети. Первые поселенцы попали сюда тридцать лет назад из сектора, хорошо Максиму известного – Отстойника. Хотя, возможно это был другой отстойник? Неизвестно ведь, сколько их в Сфере. Да и какая разница? Главное, племя незадачливых беглецов под руководством Балдадин-Уг’дина, взявшего себе имя и титул Капитан, сумело избежать участи отправленного в переработку мусора. Дверь, выпустившая их, была односторонней и вскоре закрылась, не оставив следа. Но даже будь она двусторонней и доступной постоянно, соваться обратно в Отстойник никто бы не захотел. Во всяком случае, островитяне поначалу были в этом уверены.

Не удивительно, что племя состояло из представителей самых разных рас. Удивительной оказалась находка на странном острове, с трех сторон омываемом океаном, а с четвертой огороженном подпирающей небеса стеной. Громадный контейнер, заполненный инструментами и механизмами, примитивными на вид, но вполне действенными. Вряд ли беглецы из благоустроенных мирков, опекаемых криссами, привыкшие получать все необходимое даром по первому желанию, сумели бы воспользоваться находкой. Но среди них был Умник. По правде говоря, именно он додумался, где искать выход из Отстойника. Контейнер нашел тоже он. А потом организовал железоплавильную и ткацкие мастерские, лесопилку и кузницу. Он научил спутников выделывать кожи, шить одежду, изготавливать инструменты и оружие, строить дома. Об истоках своих знаний он рассказывал туманно, ссылаясь на собственного учителя – легендарного Инженера.

Лес на острове оказался богат съедобными плодами, кореньями, листьями, в прибрежных водах водились бесчисленные косяки рыбы и стада морских животных. Климат в этом мире был мягок и приятен для всех, за исключением разве что гвыхов. Но при всем том мир имел серьезный недостаток – он был занят. На дне океана жил многочисленный народ тритонов. Трагическая случайность сделала их врагами: в первые дни своего пребывания в этом мире островитяне нашли кладки тритоньих яиц. Они были голодны, они не знали, кому принадлежат яйца. Потому запекли их в костре и съели. Когда правда вскрылась, Умник пытался помириться с тритонами и наладить взаимовыгодную меновую торговлю. Но вместо переговоров островитяне получили гарпуны из пневматических ружей. Тритонов было в тысячи, а то и десятки тысяч раз больше, война с ними итог имела бы однозначный. Островитянам удалось отбить нападения, но победа казалась временной. Выжить на острове посреди враждебного океана у горстки отщепенцев надежды не было.

Первую дверь они нашли достаточно быстро – под прибрежной скалой на дальней оконечности острова. Затем еще две: в подводном гроте неподалеку, и прямо на дне в мелководном заливчике. Увы, двери были приводящими. Самые тщательные поиски не выявили ни одной уводящей. Но они обязательно должны быть! Умник в этом не сомневался, Капитан был с ним согласен. Если их нет на острове, значит, надо отправляться на поиски за его пределами.

Лодки для ловли рыбы островитяне строили и раньше, правда, уходить на них с мелководья не рисковали, после того, как тритоны перевернули одну и утопили рыбаков. Но если построить лодку побольше, как следует укрепить борта, запастись оружием, – такое судно будет амфибиям не по зубам. Большую лодку, способную ходить под парусом и на веслах, готовили целый год. Наконец она была спущена на воду. Все беглецы вместиться в ней не могли, вдобавок к тому времени на острове родились первые дети. Капитан отобрал две дюжины добровольцев, честно стараясь выдержать пропорции между представителями всех народов. Отплывающие простились с остающимися, не зная на сколько: на месяц или на год. Оказалось – навсегда.

Корабль отчалил от берега, поплыл туда, где небо и океан не разделяла стена, где они соединялись в одно целое, и где серело еле различимое пятнышко другого острова. А когда он сам стал не многим более того пятнышка, когда провожавшие разошлись по своим делам, корабль начал тонуть. Поняли это не сразу, а разглядели только благодаря сделанной Умником подзорной трубе. Тритоны нашли способ продырявить днище. Тонул корабль долго, но тритоны не спешили, ждали, пока моряки окажутся в воде. Стоит ли