— Наталья Петровна, послушайте меня внимательно. От того, что вы сейчас скажете, будет зависеть вся ваша дальнейшая жизнь. Мы обе знаем, что у вас рыльце в пушку. У меня есть куча доказательства, связывающих вас с убийствами. И, честно признаюсь, даже если бы их не было, вы меня так бесите, что я всё равно бы их придумала. Но поскольку моя подруга немного помешана на справедливости и прочей ерунде, я дам вам один — запомните, один — шанс рассказать свою версию событий.

Оксана выдавила самую гадкую ухмылку, которую только смогла изобразить. Строить из себя отбитого на голову негодяя не входило в арсенал её талантов. Девушка никогда не считала себя образцовым членом общества. Не жертвовала деньги на благотворительность, не занималась волонтёрством. С другой стороны, отъявленной злодейкой её тоже сложно было назвать. Ни разу в жизни она никому не навредила. Не считая того случая, когда она вломилась в чужой дом, избила хозяйку, связала её и угрожала сфабриковать против неё уголовное дело.

«Да поняла я всё, поняла! Не мешай работать».

— Талдычь это сколько хочешь, Бублик. Мармазетке вроде тебя, никогда меня не запугать. Это тебе не дешёвая киношка, где можно просто наорать на кого-то и получить признание. Можешь пытать меня, я всё равно ничего не скажу, потому что я ни в чём не виновата!

— О, да, Наталья Петровна, вы абсолютно правы. Это не дешёвая киношка. Это дешёвая книжонка. И если я нахожусь здесь и сейчас, и мой болтливый попутчик вместе со мной, значит я там, где должна быть, — Оксана щёлкнула Шехтель по носу, ловко увернувшись от её зубов. План показать себя более безумной и тем самым запутать подозреваемую, определённо работал. — Думаю, я знала это всегда, но по-настоящему понимать начала только тогда, когда вы убили Казакова.

— Не убивала я никого!

— Тс-с-с. Видите ли, я ничего не понимаю в литературе. И более чем, уверена, что тот, кто это пишет, понимает ещё меньше. Но я точно знаю, что главный герой не может стоять на месте. Обязательно что-то произойдёт. Рояль в кустах. Бог из машины. Прибытие кавалерии. Что-угодно. Мне просто нужно найти это что-угодно.

— Да ты совсем спятила, Бублик.

— Динь-динь-динь. И снова в самую точку. Но это никак не отменяет того факта, что я права. Я ведь права? Давай, опухоль ты моя низкокачественная, подай, пожалуйста, голос.

Пока кровавая пелена в глазах Натальи Петровны плавно сменялась полнейшим замешательством, Оксана прокручивала в голове все зацепки, который у неё были на бывшую начальницу. «Ничего не докажешь», рассказ Казакова, фотография Шестёрки, письмо Игумнова, в котором он благодарил её за сотрудничество…

«Да ну нет, не оно. Ты уверен? Ладно, была не была».

— Ничего у тебя нет, Бублик, — рявкнула Наталья Петровна.

— А ту просьбу, которую вы выполнили для Игумнова, которого якобы не знаете, помните её? — Наталья Петровна попыталась незаметно сглотнуть, но это только сильнее её выдало. — У меня есть письмо с благодарностью, а ещё пара-тройка бумажек со стола самого Игумнова. Думаете вру? Красное дерево, мрамор, ваша общая фотография на полке. Навевает воспоминания? И насколько сложно мне будет со всем этим доказать вашу причастность к его делам?

— Не сможешь, не сможешь, — уверенности в голосе женщины заметно поубавилось.

— Я не смогу? Может быть. А вот Игумнов точно сможет. Смотрите, — Оксана достала телефон и показала фотографию Правосудова, флиртующего с Вампиловой. — Знаете, что это за форма? Это форма Следственного комитета, а это собственно сам следователь, который мило общается с… Ой, да это же заместительница Игумнова. И зачем им разговаривать?

— Врёшь, всё врёшь.

— Я? Вру? Да не в жизнь, мне мозгов на это не хватит, — рассмеялась Оксана. Интересный факт: если бы в мире существовал чёрный пояс за враньё, Оксана бы соврала, что не получила его. — Зато у меня отличная память. И я точно помню, как Игумнов хвастался, что уже десять лет использует вас. Как он там говорил? Точно. «Моя ручная мартышка из комитета нарисует всё в лучшем виде. За пару рублей хоть весь город на меня перепишет», — так он говорил.

— Всего раз! Я сделала это всего один раз!

От рёва Натальи Петровны задрожали книжные полки, а за стеной на пол свалилась Юлька, которая, бросила изучение уголовного права ради просмотра видеороликов с фокусами. Лицо Шехтель вновь приобрело естественный для него багровый оттенок, а вена на лбу, которая почти пропала из виду, победоносно вернулась на сцену, чтобы пульсировать в три раза эффективнее.

— А вот и нет. Игумнов сказал, что вы постоянно это делаете, — подлила масла в огонь Оксана, совершенно не представляя, о чём именно говорит.

— Не правда! Один раз! Всего один грёбанный раз! Чёртов Игумнов, Сухина, вся их компания и хренов «Нерон». Чтоб они все сгорели к чертям собачьим!

— Хотите сказать, что к другим торговым центрам вы руку не прикладывали? Так я и поверила, ага.

Обматывающий Шехтель скотч опасно заскрипел. Женщина и раньше пыталась вырваться, но только сейчас, только после этого вопроса ей почти удалось сделать это. Наталья Петровна прорычала что-то нечленораздельное и бросила в сыщицу настолько тяжёлый и полный ненависти взгляд, что было удивительно, как она не прибила им Оксану.

— А раньше и не надо было. Раньше обо всём заботился Миша Казаков, но под него одно время стали сильно копать, и Коля пришёл ко мне. Я послала его к дьяволу, но он только рассмеялся. Он знал, что поймал меня на крючок, хотя сама я этого ещё и не понимала. Он знал, всё знал. Кто-то ему рассказал.

— Что рассказал? — Оксана подняла с пола табурет и уселась напротив Натальи Петровны.

— У Славы, моего мужа, обнаружили рак предстательной. Не лучший его вид. Страховка покрыла лечения с гулькин нос. Мы закрыли все счета, заложили квартиру, но этого едва хватило, чтобы заплатить за первый курс. Коля просто подождал, когда деньги кончатся, и вернулся ко мне. Распинался, что разумеется поможет, и ему ничего не надо взамен. Не поверила ни одному его слову и была права. Но деньги всё равно были нужны. В общем, я немного скорректировала план города. Пара домов лишились исторической ценности, где-то границы санитарных зон слегка поменялись и тому подобное. В итоге у Коли появился дешёвый участок в центре города. Всё, финита.

— Хотите сказать, он успокоился, получив один участок? Я с ним, конечно, знакома поменьше вашего, но он точно не произвёл впечатления человека, который легко отступает.

— Разумеется, нет. Он хотел, чтобы я помогла ему