– Неси, – буркнул тот.

Шургар занес поднос, поставил его перед Раамом на столик и, поклонившись, вышел. После чего сразу же зашел с медным тазом в руках и полотенцем на плече. Поставил таз перед работорговцем. Тот нюхал суп и пробовал его на вкус. Шургар налил вино и подал Рааму. Тот выпил и удивился.

– Однако… Это что за вино?

– Это Шато Нуар, хозяин, из южных провинций Империи. Оно дешевле и вкуснее, чем другие вина.

– Действительно вкуснее, чем те, что я пил до этого, – согласился Раам. – А ты откуда это знаешь? – прищурился Раам.

– Мне имперка рассказала, что ходила с Ибрагимом. Вы кушайте, я вам ноги помою и руки.

Шургар бережно ополоснул вытянутые руки Раама, вытер их полотенцем, затем опустился на колени и снял с его ног сандалии. Стал их мыть в тазу. Вытер и надел сандалии.

Раам, потерявший дар речи от такого сервиса, даже на полминуты завис.

– Давайте вашу тогу, хозяин, я ее постираю и высушу, пока светит светило.

Раам, изрядно пораженный необычайной обходительностью раба, даже не стал спорить. Позволил снять с себя тогу и принялся за пищу. Шургар вышел с тазом, вылил воду и кинул тогу имперке.

– Постирать, – коротко приказал он.

Та быстро схватила одежду Раама и побежала к речке. Мелкая речка глубиной по колено, огибая город, впадала в крупную реку, текущую к морю. На ее берегу расположился рынок рабов. Шургар позвал ее дочь и распорядился:

– Раздай пищу рабам.

Ибрагим сидел осоловелый от сытной и вкусной пищи и не спорил с приказами раба. Девушка вышла из клетки, быстро наполнила доверху чашки рабов, сверху положила горячие лепешки и раздала их. Нерешительно остановилась у клетки с пустынниками.

– Подожди, – остановил ее Шургар. Он подошел к клетке и тихо произнес: – Вы будете голодать, а я буду с вами делать бурмек, пока вы не захотите быть проданными. И буду вас избивать каждый день. Потом с вами будут делать бурмек вот эти парни, – он показал рукой на уплетающих лапшу имперцев. – У вас есть только одна минута, чтобы согласиться. Потом вы все равно согласитесь, но потеряете мужское достоинство.

Бородатый пустынник испуганно стрельнул глазами по своим товарищам. В словах Шургара он услышал неминуемое наказание за строптивость.

– Мы будем стараться, бледнокожий, – прохрипел он. Было видно, что это соседство их не устраивает.

– Я посмотрю, как ты будешь стараться, пустынная свинья, – ответил Шургар. – Элисия, – обратился он к девушке. – Накорми мужчин.

Сделав все дела, Шургар вернулся к Рааму.

– Хозяин, – позвал он. – Можно вам сделать массаж плеч? Он снимает утомление и дает молодость.

– Заходи, – разрешил Раам. Работорговец был настроен благодушно. Он съел все, что принес Шургар, и лениво ковырялся щепкой в зубах. – Ты смог меня удивить, раб. Это тебе на пользу пойдет. Делай свой массаж и смотри не балуй, – он взял в руки изогнутый кинжал и пригрозил: – Зарежу, как барана.

Шургар поклонился и зашел к Рааму со спины. Стал делать массаж. Постепенно усиливая давление руками, размял шею и плечи работорговцу. Через двадцать минут он оставил Раама в состоянии, близком к эйфории. Вышел и поискал глазами женщину, мать Элисии:

– Марчила, иди сюда, – позвал он ее. – Подмети тут перед палаткой хозяина и вели дочери постирать гамак Ибрагима.

Та беспрекословно выполнила его приказ. Ибрагим подошел к Шургару.

– Как это у тебя получается, иномирец? Тебя все слушаются и выполняют приказы, а главное – очень стараются.

– Я знаю, что каждому сказать, Ибрагим, в этом все дело. Ты отдохни под пальмой, а я прикажу рабам почистить свои клетки, а то воняет из них, как от свинарника. И надо искупать рабов, так они дороже будут стоить.

– А хозяин? – лениво спросил Ибрагим.

– Пусть он отдыхает. Не надо со всякой мелочью к нему лезть. Я выведу сначала женщин. Они помоются, потом выведу мужчин. Никто не убежит.

Разомлевший Ибрагим махнул рукой:

– Иди, занимайся, – и кинул ему ключи от клеток.

Женщины радостно побежали к реке. Они разделись и, не стесняясь Шургара, стали мыться. Помогали друг другу, терли тела песком, потом стали стирать одежду. Все это заняло полчаса.

Затем Шургар вывел мыться мужчин. Всех, кроме пустынников.

Женщины в это время вениками, наломанными из кустов, вымели клети и помыли полы из наструганных досок.

Когда Раам вышел из шатра в одних панталонах до колен, он был поражен, как преобразились клетки и территория вокруг них. Все было выметено, вычищено, и сами рабы почти сверкали чистотой.

– Ибрагим? – позвал Раам.

– Я тут, хозяин.

– Что случилось?

– Мы тут с новым слугой навели порядок, хозяин.

– Зачем?

Подошел и поклонился Шургар.

– Чтобы все, хозяин, видели, что у вас самые лучшие рабы. За ними самый лучший уход и кормежка. Они стоят дороже.

– Хм…

Раам впал в ступор. Речи раба были верными, но он не мог понять, как ему это удалось. Он посмотрел на пустынников.

– А эти почему грязные? – спросил он.

– Души у них грязные, хозяин. Сбежать могут, вот и сидят, как свиньи, в грязи.

– Да уж, – не зная, как реагировать на слова раба, ответил Раам. – Ну, пусть сидят в своих нечистотах.

– Слышали, свиньи, – спросил пустынников Шургар, – что сказал хозяин? Вы должны ему в ноги падать и просить продать вас, чтобы перестать быть свиньями.

Пустынники злобно скалили зубы и молча бесновались. Назвать пустынника свиньей – для них это верх оскорбления.

Раам почесал живот.

– Где моя тога, раб?

– Вот она. – Шургар быстро метнулся за шатер и принес тогу, протянул ее с поклоном, на вытянутых руках.

– Хм, – в который раз удивленно хмыкнул Раам. С помощью Шургара обрядился в свою чистую, пахнувшую свежестью тогу. – Я тобой доволен, раб. Будешь слугой, пока живешь у меня. Ибрагим, присмотри за ним, а я пойду в город.

Раам ушел. Ибрагим, глядя ему вслед, просветил Шургара:

– Хозяин каждый вечер уходит в город, к дешевым шлюхам, и возвращается затемно. Спать с рабынями ему не позволяет его гордость… Ты в шаш играешь?

– Научишь – буду, – ответил Шургар.

Игра оказалась простой. Надо было кидать два костяных кубика. На каждом кубике по сторонам краской нанесены точки, от одной до шести. У кого больше выпадет точек, тот победил.

Так как монет у них не было, играли на щелчки по лбу.

Но, видимо, судьба сжалилась над инквизитором, или он был более удачлив в игре, а может быть, у него была более легкая рука, но он щелкал пальцем по лбу гораздо чаще, чем Ибрагим. В конце концов тот не выдержал и