один автор радуется тому, что на месте старой часовни появился «новый большой торговый дом», а другой сокрушается о «исчезнувшем духе благородной старины». То же самое можно наблюдать и в наши дни, когда встает вопрос о том, чтобы снести одно здание и выстроить на его месте другое. Никто не спорит с тем, что к историческому наследию следует относиться бережно, но если бы в Лондоне ничего не менялось, то он и сейчас оставался бы небольшим поселением близ форта, охраняющего мост.

Большим недостатком было отсутствие генерального плана застройки города и отсутствие должного контроля за ней, из-за чего город становился более тесным и менее удобным. Впрочем, об удобстве в те благословенные времена заботились мало, если, конечно, дело не касалось каких-то знатных особ. Что с того, что новые дома сузили улицу, превратив ее из проезжей в пешеходную? Повозки могут проехать и по соседней улице, ничего с ними не случится. Небольшие улочки могли исчезать полностью, как это часто случалось возле рынков, которые расползались во все стороны. Вчера вдоль улицы протянулся новый ряд прилавков, сегодня над ним поставили навес, чтобы можно было торговать в любую погоду, а завтра начнут возводить здесь дома, в которых можно и торговать с удобством, и жить.

Постановка в театре «Лебедь». Рисунок. 1596

Тюдоровская эпоха стала периодом бурного развития Лондона. Если в 1500 году в нем проживало около семидесяти пяти тысяч человек, то к 1600 году численность населения выросла втрое.

У Лондона есть одно уникальное свойство — способность постоянно меняться, оставаясь при этом неизменным. Не изменяется дух города, то невидимое, что ощущается на каждом шагу, та потаенная суть, которую Уильям Вордсворт называл «манящим ароматом Лондона». Во все века аромат у Лондона один и тот же — манящий, интригующий, многообещающий…

Трудности эпохи перемен

Все преимущества проживания в Лондоне перечеркивались одним весомым недостатком — в многолюдной столице королевства, полной соглядатаев и доносчиков, легко можно было лишиться жизни по обвинению в государственной измене или ереси. Истово соблюдаемое правило «в пабах не говорят о политике» берет начало от тех времен, когда простое сомнение в том, что королю удастся одолеть «проклятых французов» или каких-то других врагов, расценивалось как измена. На религиозные темы тоже не следовало распространяться, поскольку случайно или по неведению можно было изречь какую-то ересь.

Если политические и религиозные установки не меняются, то люди к ним со временем привыкают и допускают опасные оплошности редко. Но что делать, если установки меняются чуть ли не ежегодно.

Давайте поставим себя на место простого лондонца, жившего во второй четверти ХVI века… До 1525 года все религиозные книги были написаны на латыни, которую знали только образованные люди. У почтенного мастера-каменщика или ткача, не говоря уже об их подмастерьях, не было возможности еретически исказить библейский текст, но они могли сбогохульничать усомнившись в святости причастия или же назвав монахов «слугами Дьявола». Но в 1525 году протестант-реформатор Уильям Тиндейл напечатал собственный перевод Нового Завета на английский язык, который позволил «неподготовленным людям» (то есть — не изучавшим богословия) ознакомиться с текстом Библии. Следом за Новым Заветом Тиндейл перевел и часть Ветхого. Церковь объявила его переводы еретическими, а епископ Лондонский даже устроил их публичное сожжение на Тауэр-хилл, но преследование только увеличивало интерес к переводам. Однако на людях нельзя было упоминать о чтении Священного Писания на английском языке, ибо за это можно было поплатиться жизнью. Также следовало воздерживаться от любой критики папы римского, несмотря на все трения между Англией и Римом, ведь кто оскорблял папу, тот оскорблял саму церковь.

Однако в 1534 году парламент принял «Акт о супрематии», провозглашавший короля верховным главой Английской церкви. Отныне жизнью стали платить за хорошие слова, сказанные в адрес папы и его окружения. Начатая королем секуляризация монастырей потребовала изменения отношения к монахам. Теперь их можно было всячески хаять на людях, но нельзя было выказывать сострадание к ним и рассуждать о том, что монастыри делали много хорошего.

Карта Лондона. 1572 год

Протестанты отрицали пресуществление Святых Даров в таинстве причащения, поэтому после разрыва с Римом стало опасным заявлять, что во время таинства хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христовыми. Хлеб остается хлебом, а вино — вином, и никак иначе! Однако неудачная женитьба на протестантке Анне Клевской (выходило так, что протестанты «обманули» короля, подсунув ему плохую невесту под видом хорошей) вызвала у Генриха охлаждение к протестантской вере. Католические ценности снова вошли в обиход — в 1542 году английский парламент принял «Акт о шести статьях», провозглашавший обязательность веры в пресуществление Святых Даров. «Предписано и введено в действие королем, нашим суверенным лордом, лордами духовными и светскими, и палатой общин… что если какое-либо лицо или лица в пределах этого королевства Англии или любых других королевских владений после двенадцатого дня июля, словом, письмом, печатанием, шифром или любым другим способом опубликует, станет проповедовать, учить, говорить, подтверждать, заявлять, оспаривать… что в благословенном Таинстве причащения под видом хлеба и вина на самом деле нет естественного тела и крови нашего Спасителя Иисуса Христа, зачатого от Девы Марии, или что после упомянутого освящения остается какая-либо субстанция хлеба или вина или любая другая субстанция, кроме субстанции Христа, Бога и человека… то каждый такой человек или лица, их помощники, утешители, советники, единомышленники и подстрекатели в этом… и должны подвергнуться суду и мучительной казни путем сожжения».

Натаниеэль Витток. Панорама Лондона в1542 году. 1849

Сегодня костер положен за одно, а завтра — за противоположное. Разумеется, многие люди допускали оплошности, а королевские соглядатаи намеренно провоцировали еретические высказывания, поскольку из имущества еретиков, отходившего в королевскую казну, доносчику выплачивалась премия. И чем состоятельней был человек, тем выгоднее было отправить его на костер.

При несовершеннолетнем короле Эдуарде VI, который сидел на троне с 1547 по 1553 год, сохранялись протестантские установки последних лет правления Генриха VIII (очередное изменение религиозного курса имело место в 1543 году благодаря влиянию последней жены короля, которая была рьяной протестанткой). В 1549 году «Актом о единообразии» была введена «Книга общих молитв», первая богослужебная книга англиканской церкви, заменившая ранее существовавшие латинские. Времена были не такие суровые, как при короле Генрихе, поэтому наказание за отказ использования или критику «Книги» было сравнительно мягким — священнослужитель штрафовался на сумму своего годового дохода и подвергался шестимесячному заключению. Правда, в третий раз заключение могло стать пожизненным.

Но после Эдуарда стала править его единокровная сестра Мария, при которой произошла реставрация католицизма. С февраля 1555 года