не только за покушение на ее жизнь, но и за похищение мальчиков.

– Твои убийцы заманили нас в тот самый лес, где были похищены принцы, – говорит Клиона, словно читая мысли Дафны.

– Больше никаких покушений на мою жизнь не было, – отвечает Дафна, качая головой. – Мы отправили на тот свет всех убийц, которых тогда встретили, – почему ты думаешь, что их больше?

– Потому что за последние несколько лет я немало узнала о заговорах. В них всегда вовлечено больше людей, чем ты можешь подумать, и чаще всего они находятся прямо у тебя под носом.

Это не обнадеживает, но слова Клионы вообще редко бывают обнадеживающими.

– Кстати говоря, – продолжает Клиона, – я так и не спросила, где ты научилась драться. Никогда не встречала принцессу, которая умела бы так владеть ножом, как ты.

– До меня ты вообще никогда не встречала принцесс, – отмечает Дафна. – И, к твоему сведению, я уверена, что вы с Байром не задавали вопросов только потому, что не хотели, чтобы я задавала вам свои, – добавляет она, поворачиваясь к двери и направляясь к выходу. Ей почти удается это сделать, но Клиона заговаривает снова:

– Рано или поздно тебе придется начать доверять хоть кому-то, Дафна, – говорит она.

Дафна на мгновение замедляет шаг и борется с искушением ответить. Она доверяет своей матери, и это все, в чем она когда-либо нуждалась и когда-либо будет нуждаться. Она не повторит ошибок своих сестер. Но слова замирают у нее на языке, и она уходит, оставив их висеть в воздухе.

Тем вечером во дворец возвращается Байр с отрядом следопытов, и когда после ужина Дафна идет в свою комнату, юноша ждет ее, сидя в том самом зеленом бархатном кресле, в котором уже провел немало ночей, пока она была больна или ранена. Таких ночей было слишком много, думает принцесса.

По приезде Байр, видимо, принял ванну, так что его каштановые волосы все еще влажные, и в воздухе витает густой запах мыла – Дафна чувствует запах бергамота.

– Есть какие-нибудь следы их присутствия? – спрашивает она, закрывая за собой дверь. Дафна уверена, что если бы отряд нашел принцев, то за время, пока Байр мылся, этот слух уже разнесся бы по всему дворцу, но она просто не может не спросить. И все же, когда он качает головой, у нее падает сердце.

– Моя мама говорит, что сегодня вечером снова попробует прочесть звезды, но они еще не говорили с ней о принцах, – отвечает он.

– Мы должны были внимательнее за ними следить, – сокрушается Дафна, качая головой и прислоняясь спиной к закрытой двери. – Я просто даже не думала…

– Никто не думал, – говорит Байр, поднимаясь на ноги и направляясь к ней. В нескольких шагах от девушки он резко останавливается, как будто боится подойти слишком близко.

Дафна понимает, что так и должно быть, но ей все равно хочется, чтобы он сократил расстояние между ними и заключил ее в объятия.

– Когда мы с Киллианом были детьми, то все время играли в этих лесах, и нам никогда не угрожала опасность, хоть весь Фрив знал, что мы с ним принцы. Лес всегда был безопасным местом, – говорит он.

– Но мы не впервые сталкиваемся там с опасностью, – отмечает она, вспоминая свой разговор с Клионой. – Я не могу не думать о том, что два этих случая связаны. Клиона клянется, что повстанцы не имеют к этому отношения…

– Конечно нет, – говорит Байр, качая головой. – Я бы никогда не позволил им причинить вред детям.

Дафна даже не знает, что на это ответить, – не потому, что его героизм ее трогает, а потому, что она поражена его наивности. Неужели он думает, что у него было бы право голоса? Байр, может, и наследный принц Фрива, но он не указывает повстанцам, что им делать. Даже близко.

– Но убийство эмпирея – это допустимо? – спрашивает Дафна. – Скажи мне, чем провинился Фергал? Должно быть, он сделал нечто действительно отвратительное, раз погиб так ужасно.

Ее слова заставляют Байра нахмуриться. Он открывает рот, чтобы заговорить, но передумывает.

– Ты можешь быть одним из них, Байр, но не ты устанавливаешь правила, – мягко говорит она и делает паузу, чтобы он осмыслил ее слова. – Но повстанцы непричастны к похищению принцев, в этом ты прав. Было время, когда я думала, что это они организовали на меня покушение.

Дафна ожидает, что он снова начнет яростно спорить, но этого не происходит. Видимо, он все же понимает, на что готовы пойти мятежники ради успеха.

– В общем, теперь мне ясно, что это не так, – говорит она. – Очевидно, мы должны признать, что во Фриве есть некая группа людей, которая хочет нам навредить – хотя я не до конца понимаю, кому «нам». Но мне – точно. То, что и та драка с убийцами, и похищение принцев случились в лесу, не кажется мне простым совпадением.

– Отравили тебя тоже в лесу, – отмечает Байр.

Дафна хмурится. Как раз это должно быть простым совпадением, разве нет? В конце концов, когда Зении приказали отравить Дафну, то дали ей яд задолго до того, как они отправились в лес. И то, что девочка решила использовать его именно там, чистая случайность. Вот только…

– Когда у седла моей лошади порвалась подпруга, я тоже была в лесу, – говорит она. – Убийца, который ее перерезал, не знал, что я встречаюсь с Клионой. Он думал, я окажусь там одна.

– Тот самый убийца, за которым мы следили и который сказал, что ты должна была пойти за ним одна, без меня и Клионы? – спрашивает он.

Дафна, которой от этого разговора становится все хуже и хуже, кивает. Тот убийца мертв – она видела, как он умирал, видела его безжизненное и холодное тело. Но есть кто-то еще. Дафна не знает, где он и кто он, но теперь она не сомневается, что Гидеон и Рид именно у него.

– В случае с Зенией все не так, – говорит она. – Когда она меня отравила, рядом было еще шестеро людей.

– Зения просто выполняла приказ, – отмечает Байр. – Ей десять – возможно, она неправильно поняла, что должна была сделать.

Дафна обдумывает его слова.

– Может, так, а может, ей просто было все равно, – говорит она. – Зения все еще в дворце?

Байр кивает.

– Руфус с остальными членами его семьи должны уехать завтра днем, – говорит он. – Зения все еще очень боится. Она чувствует себя такой виноватой, что вряд ли сможет открыто говорить на эту тему.

– Со мной она поговорит, – отвечает Дафна. Мать всегда говорила