вырастила вас, чтобы погубить, эхом отдается в голове Беатрис голос Найджелуса. Если у нее и были какие-то сомнения в том, что он говорит правду, то теперь они рассеялись.

– Не могу поверить, что ты серьезно, – говорит она. – Ты, как никто другой, знаешь, что наши права на престол не помогут нам одержать победу.

Мать словно ее не слышит.

– Конечно же, я отправлю вам в помощь часть своего войска, – добавляет она, немного подумав. – Сейчас часть армии находится в Темарине, и Бессемию тоже нельзя оставить без защиты, так что отряд будет небольшим. Но я уверена, что вы справитесь.

Значит, вот какие у матери на нее планы. Отправить ее обратно в логово львов и, когда те съедят ее, убить их за это. Если императрица твердо решила следовать этому плану, спорить бесполезно. Только вот, пока на небе остается хоть одна звезда, Беатрис не ступит на землю Селларии.

Она делает долгий выдох, как будто и правда обдумывает слова матери.

– Нам понадобится время, чтобы собраться с силами, – говорит она наконец.

– Две недели, – отвечает императрица. – А теперь, если ты не возражаешь, мне нужно подготовиться к ужину с послом Фрива. Я уверена, ты сможешь найти дорогу обратно в свои комнаты.

И вот так просто их разговор оказывается окончен. Беатрис уже почти дошла до двери, как вдруг до нее доходит смысл последних слов матери, и она останавливается.

– Я замужняя женщина, – говорит Беатрис. – И должна жить в комнате вместе с мужем.

Императрица смотрит на нее с такой кривой ухмылкой, что Беатрис понимает – поцелуи с Николо – это малая часть того, что известно ее матери.

– Беатрис, прошу, не оскорбляй меня так. Если ты продолжаешь вести себя как ребенок, то и спи в своей детской комнате.

Дафна

Во дворце царит хаос. Во всех близлежащих лесах и в городе Элдевале ищут хоть какие-то следы пропавших принцев. А то, что большинство людей во дворце и знать не знают, что Рид и Гидеон – принцы, делает их исчезновение еще более странным. У кого мог быть мотив для похищения сыновей умершего фривийского лорда и его жены-иноземки?

Сама королева Евгения в отчаянии. Или, по крайней мере, так говорят Дафне, потому что женщина не выходит из своей комнаты, а ее горничная сказала, что королеве нужно успокоительное с настойкой ежевики и молотым корнем ветреницы.

Спустя ночь и день поисков у них до сих пор нет никаких зацепок, кто и зачем похитил принцев. Следы копыт, которые заметили Дафна и Байр, казалось, лишь водили их кругами, а после очередного сильного снегопада исчезли совсем, так что теперь от принцев не осталось и следа.

Дафна не спрашивает Байра о причастности повстанцев к похищению – она уже достаточно хорошо его знает и не сомневается, что юноша никогда бы не подверг детей опасности. К тому же очевидно, что его шок и ужас после их похищения были абсолютно искренними. Однако это не означает, что повстанцы здесь ни при чем. Байр мог рассказать им об истинном происхождении принцев, и едва ли кому-то могло понравиться, что Фрив вмешивается в дела другой страны.

У нее нет возможности спросить его, знает ли он хоть что-нибудь, потому что Байр в компании группы следопытов почти сразу отправился обыскивать окрестные деревни в поисках любой зацепки, которая могла бы раскрыть местонахождение мальчиков.

Когда Дафна спрашивает о Клионе, ее направляют в конюшню, где она и находит девушку. Она вычесывает свою кобылу – высокую и полностью черную, если не считать белой отметины на лбу, которая напоминает Дафне корону. Клиона, кажется, не удивлена появлению Дафны. Она едва отрывается от своего занятия, чтобы кивнуть в знак приветствия.

Дафна не видит смысла тратить время на светскую беседу – больше в конюшне никого нет, она заранее в этом убедилась.

– Это ваши люди похитили принцев? – спрашивает она.

Выражение лица Клионы не меняется.

– Принцев? – повторяет она, но голос звучит слишком невинно, чтобы ей можно было поверить. По крайней мере, для Дафны ее ложь очевидна. Значит, Байр действительно рассказал Клионе об истинных личностях принцев. Или же это сделал кто-то другой.

– Из тебя и правда ужасная лгунья, – говорит Дафна, проходя в конюшню и протягивая руку, чтобы почесать кобылу за ухом. Лошадь откликается на прикосновение Дафны и издает низкое ржание. Не то чтобы Дафна сказала правду – Клиона прекрасно умеет лгать, просто принцесса хорошо разбирается в людях.

И все же ее слова явно задевают Клиону, и она поджимает губы.

– Хорошо, тогда позволь мне сказать все предельно ясно, – говорит она, поднимая взгляд, и ее карие глаза встречаются с серебристыми глазами Дафны. – Ни я, ни другие повстанцы не имеем никакого отношения к похищению этих мальчиков.

Дафна еще мгновение смотрит в глаза девушке, но та говорит правду – по крайней мере, сама Клиона верит сказанному. Она всегда утверждала, что ей известно о каждом шаге повстанцев, о каждом готовящемся ими заговоре, но Дафна понимает, что отец Клионы – глава повстанцев и есть вещи, которыми он, возможно, не хотел бы терзать совесть своей дочери.

– Но ты же знала, кто они такие, – говорит Дафна.

Клиона фыркает.

– Конечно, – говорит она. – Может, король и недооценивает свой народ, но я не думала, что и ты тоже.

– Тогда у вас, должно быть, был план, как избавиться от них и их матери, – говорит Дафна. – Что вы собирались сделать?

Клиона закатывает глаза.

– Уверяю, что все не так подло, как ты себе представляешь, – говорит она. – Мы просто хотели рассказать людям о том, кто такие наши гости на самом деле, и позволить народу Фрива самому высказать свое мнение, заставив короля отправить их обратно в Темарин.

– А если бы он все равно отказался это сделать, то к повстанцам присоединилось бы еще больше людей, – добавляет Дафна.

Клиона пожимает плечами.

– Нас устроил бы любой из этих вариантов, – говорит она. – У нас не было причин похищать этих мальчиков из дворца.

Она делает паузу, и ее взгляд останавливается на Дафне.

– Так же, как у нас не было и причин желать твоей смерти, принцесса, – добавляет она.

– Ты говоришь это после того, как однажды пригрозила убить меня, – напоминает ей Дафна, хоть и понимает, что девушка права. Дафна так и не узнала, кто покушался на ее жизнь, и это точно были не Клиона или другие повстанцы. Очевидно, что если на их шахматной доске есть еще один игрок, то он мог быть ответственен