И если Маргарита может с хохотом «отплевываться» от «ожившего фаллоса», то не стоит удивляться ее кредо: «Не надо ни о чем думать, не надо ничего бояться и выражения тоже подбирать не надо»[272].

Понимаю, что по этому вопросу труднее всего добиться всеобщего согласия. У каждого человека свое представление о любви. Я полагаю, что женщина, которая готова отдаться первому прохожему, не имеет понятия о любви. Да, я исхожу из мужской ревности, из мужских «самцовых» и «пещерных» представлений о том, что моя женщина должна быть только моей. На каждой моей лекции, где я говорю о похоти Маргариты, женщины начинают обвинять меня в том, что я ничего в женщинах и любви не понимаю и что я говорю с позиций мужского шовинизма. Не буду спорить. Соглашусь. Но замечу, что роман-то написал мужчина. У феминисток, восхищающихся сексуальной отзывчивостью Маргариты, есть ли основания считать, что Булгаков считал бы чем-то малозначащим измены своих жен или хотя бы их флирт с другими мужчинами?

Вновь скажу: мне интересно не свое личное мнение о Маргарите высказать, а попробовать понять авторское, булгаковское отношение к этому образу.

Возьмите «менее фельетонные» произведения Булгакова. В «Турбиных» будут ли такие женщины, как Маргарита? И будет ли авторское благоволение к ним и их «раскованности»?

В булгаковской пьесе «Александр Пушкин» Наталья изменяет Пушкину с Дантесом. И флиртует с Николаем Первым, за что Дантес ее попрекает:

«Дантес. Ваша рука была в его руке? Вы меня упрекали в преступлениях, а сами вы вероломны. Пушкина. Я приду, приду… в среду, в три часа…»

Думаете, Булгаков восхищается таким поведением такой Пушкиной? Или все же винит ее в смерти Поэта? Кстати, Пушкина ни разу не называет мужа по имени. Как и Маргарита — своего мастера.

Мастер, несомненно, любит Маргариту. Но можно ли одним и тем же словом описать отношение мастера к Маргарите и отношение Маргариты к мастеру?

Нет у меня уверенности в том, что Маргарита не будет улетать на ежегодные балы Воланда в поисках менее скучных друзей.

…Я уже почти отчаялся найти согласие со своим видением Маргариты среди женщин, как в 2011 году в Киеве увидел книгу Ирины Гончаренко «Царь Эдип и Наташа Ростова» с главой «О романе „Мастер и Маргарита“ „с последующим его разоблачением“»:

— Продолжим разговор о Маргарите. Боюсь, что очень немногие не поддаются гипнозу булгаковских слов: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что на свете нет настоящей верной и вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!»

На свете, несомненно, есть настоящая верная и вечная любовь, но воплощают ее вовсе не Мастер и Маргарита.

Для отца Андрея Кураева убогая сущность Маргариты несомненна… <…>

«…Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, Мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги. Она любила его и говорила правду».

Давайте с филологической въедливостью посмотрим, что вдруг по дороге исчезло из списка? Что было у Маргариты такого, что не попало в противопоставление ее чувства к Мастеру? Из списка как-то невзначай выпал молодой красивый, добрый, честный и обожающий свою жену муж. Выбор, оказывается, Маргарита делала только между особняком, деньгами и Мастером, и выбрала Мастера, что очень, в таком случае, похвально.

Попробуем представить себе Татьяну Ларину, которая отказалась от «пышности и мишуры», от «успехов в вихре света», своего «модного дома и вечеров», и пустилась во все тяжкие с Онегиным. Получается? Нет, не получается. Татьяна, в отличие от Маргариты, и Пушкин, в отличие от Булгакова, не играют в частичную амнезию и мужа, как брелок с ключами, не теряют. «Я другому отдана и буду век ему верна», — и всё тут.

«Жена не лапоть, с ноги не сбросишь» — говорит русская пословица.

Но… муж опять бесследно исчезнет, слетит, как лапоть с ноги, когда речь пойдет о «великодушии», «жертвенности» и «ответственности» Маргариты.

«— Я попросила вас за Фриду… если она останется обманутой, я попаду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя всю жизнь…»

Хотелось бы знать, почему обманутый муж Маргариты не является поводом «не иметь покоя всю жизнь»?

Частичная порядочность — совершенно невозможная вещь. Если человек ворует только по четвергам с пяти до шести, а в другие дни никогда, значит ли это, что он не вор? Если я предам одного и буду безупречна по отношению ко всему остальному населению земного шара, значит ли это, что я не предатель?

Если же опять с придирчивостью проследить за тем, как описаны чувства Маргариты, ее тоска по Мастеру, мы заметим удивительную сосредоточенность Маргариты на себе самой: «Ах, как я взволновалась, когда этот барон упал». И опять «Я так взволновалась!» «Ты уйди из моей памяти, тогда я стану свободна». «Мне скучно, почему я сижу, как сова, под стеной одна? Почему я выключена из жизни?»

Ее борьба за Мастера — совершенно очевидная борьба за собственное счастье. Именно так написано у Булгакова: «Надежда на то, что ей удастся добиться возвращения своего счастья, сделала её бесстрашной». «Надежда на счастье кружила ей голову».

Маргаритино требование вернуть ей ее любовника соседствует в одном эпизоде и с «чувством блаженства» оттого, что она «наелась» у Воланда, и с «кокетством» и «веселым испугом».

Вы можете представить себе княгиню Трубецкую, едущую за мужем в Сибирь, которая блаженствует, наевшись у губернатора, от которого зависит разрешение на ее дальнейшее путешествие, и кокетничает с ним? Возможно это в реальности, или в поэме Некрасова «Русские женщины», или в фильме Мотыля «Звезда пленительного счастья»? <…>

Надрывная жалость к себе самой, рисовка просто ключом бьют в речах Маргариты: «Моя драма в том, что я живу с тем, кого не люблю». «Я погибаю из-за любви!» «Гори, страдание! — кричала Маргарита».

Почему читатель не замечает пошлости, которой в Маргарите со всей ее красотой и элегантностью не меньше, чем в плюшевом коврике с лебедями? <…>

Роман написан так, что если выбирать, куда податься, в ведьмы или жены инженера, то, разумеется, в ведьмы! Не одна старательная и милая школьница сообщала мне, что ее любимые страницы романа — полет Маргариты на метле.

А в похождениях Коровьева и Бегемота, в наказании Степы Лиходеева, киевского дяди или алчных дамочек всё остроумно, интересно, изобретательно. И всё это создает некую дымовую завесу, пелену тумана, в которой теряется наша и без того подточенная способность отличать добро от зла. И потешаемся мы, глядя