Шамиль ответил – если бы знал, как огромна и сильна Россия, то не поднял бы против нее оружия. Ему выделили 15 тыс. руб. годового содержания, дом в Калуге, во дворе построили мечеть. Младшего сына царь зачислил в пажеский корпус. Да и сам имам приезжал в Петербург, Москву. Великодушие императора поразило его, он писал: «Ты, Великий Государь, подарил мне жизнь… покорил мое сердце». Через несколько лет он принес присягу на верность России, получил потомственное дворянство. Ему разрешили паломничество в Мекку, где и завершилась его бурная жизнь.

А в Среднюю Азию в эти же годы Россия направила три миссии. В Иран и Афганистан – научную экспедицию востоковеда Ханыкова. В Кашгарию (Восточный Туркестан) под видом купца поехал казах, поручик Валиханов. Они собрали ценные материалы, провели разведку (Ханыкова из Афганистана выгнали англичане и их местные сторонники). В Хиву и Бухару снарядили посольство полковника Николая Игнатьева. Ему было всего 26 лет, но он успел поучаствовать в Парижском конгрессе, послужить военным агентом (атташе) в Лондоне – и как раз там изучал британские интриги на Востоке, докладывал царю свои расследования о «событиях в Азии и деятельности там английских агентов» с предложениями по противодействию.

Посольство состояло из 80 человек, с обозом 190, в его распоряжение выделили Аральскую флотилию капитана Бутакова, поднявшуюся по Амударье. Хивинский хан Сеид Мухаммед встретил неласково и потребовал убираться обратно. Но Игнатьев поехал не обратно, а по правому берегу Амударьи, в Бухару. Преодолел множество трудностей, выдержал схватки с туркменами. А бухарский эмир Насрулла враждовал с Хивой и Кокандом, поэтому принял с распростертыми объятиями. Подписал договор о дружбе, освободил имевшихся в Бухаре русских невольников, для наших купцов вдвое снизил пошлины и согласился выслать прибывших из Афганистана британских агентов. Однако Игнатьев убедился, что влияние англичан среди бухарской знати очень сильное. Он вернулся он в Оренбург, когда в столицу уже доложили о его гибели.

Третье ханство, Кокандское, целиком шло на поводу у англичан, а с русскими продолжало войну. В 1860 г. оно бросило 16-тысячное войско покарать казахские племена, перешедшие под царскую власть. В крепости Верной командовал подполковник Колпаковский. Он поднял солдат, казаков, казахских ополченцев – набралось около тысячи с 8 пушками. Но в трехдневном сражении под Узун-Агачем он разбил и прогнал кокандцев.

Оренбургский, Западно-Сибирский генерал-губернаторы да и Игнатьев в своих докладах настаивали – в Средней Азии надо действовать жестко, иначе там ничего не добьешься. Какая уж торговля, если купцов грабят и убивают, «самые справедливые требования наши принимаются с грубостью и высокомерием». Между Сырдарьинской укрепленной линией и крепостями в Семиречье оставался разрыв в 700 км, через который на нашу территорию вторгались банды. Губернаторы взывали, что эти «ворота» необходимо закрыть – такое решение принималось в начале 1850-х, да война помешала. Но министерство иностранных дел и военное министерство опасались давать поводы для придирок англичан, наступать в Средней Азии категорически запретили.

А на Дальнем Востоке завязалось сразу несколько непростых политических узлов. Мы уже отмечали, что в 1853 г. миссию адмирала Путятина послали установить дипломатические и торговые отношения с Японией. Как раз перед русскими туда нагрянул американский командор Перри с эскадрой из 10 военных кораблей. «Взломал» традиционный режим японской изоляции, пригрозив бомбардировкой Эдо (Токио), и заставил подписать договор о свободной торговле. Путятин такими методами не пользовался, и переговоры тянулись долго, фрегат адмирала «Диана» погиб во время землетрясения.

Но все же после американского «взлома» японцы и с русскими заключили в январе 1855 г. Симодский трактат, разрешили торговлю в трех портах и открытие консульств. Однако в спорах о границе Путятин и сопровождавшие его дипломаты согласились считать японскими четыре южных Курильских острова – Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи, а Сахалин признали совместным владением двух государств. Хотя на этих островах уже были русские фактории, посты. Многие коренные жители, айны, были уже окрещены в православие, числили себя царскими подданными.

Шла война, и российский МИД преподнес Александру II трактат как величайший успех, его ратифицировали, Путятин был пожалован в графское достоинство. Но успех-то был сомнительным. Отсталая феодальная Япония флота не имела, еще даже не заселила свой северный остров Хоккайдо. Воевать с русскими она была никак не способна, а полученное от нее право торговли для нашей страны ничего не давало. Какие товары она могла поставлять в Японию вокруг Земного шара? Договор не обеспечил и дружбы. Вслед за русскими такие же соглашения заключили Англия и Франция, японцы предоставили им порты для нападений на наши берега. Кстати, именно Симодский трактат породил проблему «Северных территорий», за которую японцы цепляются до сих пор.

А тем временем Муравьев продолжал заселение Амура. Когда об этом узнали западные державы, они подняли дикий вой. Британский дипломат в Гонконге Мидоуз призывал правительства Англии, Франции и США немедленно послать на Амур мощные флотилии «независимо от того, будет ли на это предоставлено право или нет» – под предлогом защиты Китая от России. То есть захватить Амур самим. А французский представитель в Пекине Курси специально представил китайцам копию Парижского трактата: зачем вам иметь дело с проигравшими, дружить надо с победителями.

Но хапнуть Амур западные державы прозевали, там уже хватало войск, казаков. А Александр II сам при отце возглавлял Особый комитет по Дальнему Востоку, действия Муравьева поощрял, учредил на Амуре новую область. Подтвердил и полномочия генерал-губернатора на переговоры о новой границе. «Помогли» им сами англичане с французами, варварской бомбардировкой Кантона начавшие вторую Опиумную войну. Муравьев дал понять китайцам, что Россия может стать для их страны противовесом Британии и Франции – и в политике, и в торговле, предотвращая монопольный диктат Запада. А в правительстве империи Цин тоже сидели не глупые сановники, осознавали: «Враг моего врага – мой друг».

Для решения спорных вопросов МИД России направил адмирала Путятина полномочным послом в Китай и Японию. Но он опоздал. Весной 1858 г. Муравьев начал следующий большой сплав по Амуру. Ехали семьи казаков в построенные станицы, везли скот, имущество, подкрепления в гарнизоны. Прибыл и прославленный ныне в лике святых великий подвижник и миссионер Иннокентий (Вениаминов), архиепископ Камчатский, Алеутский и Амурский.

Муравьев и святитель с караваном судов и барж прибыли в станицу Усть-Зейскую. А на противоположном берегу располагался единственный китайский городок на Амуре, Айгунь, оттуда сообщили, что пекинское правительство согласно на пересмотр границы, для переговоров едет князь И Шань. Они заняли всего 5 дней, и 16 мая был подписан Айгуньский трактат. Левый берег Амура от слияния Шилки и Аргуни до моря признавался владением России, правый до Уссури – владением Китая, а принадлежность Приморского края, от Уссури до побережья,