настолько напуган, что немедленно заключил мир с австрийцами. Сардинское королевство даже не пригласил на переговоры. Из двух обещанных областей отдал ему только Ломбардию, Венеция осталась у Австрии. Но то, что застолбил в договорах для себя, сардинские Савойю и Ниццу, Наполеон забрал. И теперь уже по всей Италии его честили предателем.

В Вене потирали руки, стягивали силы расквитаться с брошенным Сардинским королевством. Спасла его Россия. Горчаков издал грозную ноту, организовал в 1860 г. в Варшаве встречу трех монархов – Александра II, Вильгельма и Франца Иосифа. Царь твердо объявил, что не допустит агрессии. Русская армия оставалась у австрийских границ, а Вильгельм дал понять, что Франца Иосифа не поддержит. Тому пришлось смириться. В общем, за поведение Вены в 1854–1855 гг. расплатились той же монетой. Но за свое участие в конфликте и военные издержки Россия не получила ничего, кроме морального удовлетворения.

Об отмене ограничений на Черном море Наполеон говорить не желал. Но и его планы расползлись по швам. Обстановка в Италии вышла из-под его контроля. В Парме, Модене, Тоскане революционеры свергли местных властителей. И в разных областях Папского государства, в Болонье, Ферраре, Равенне, Форли упразднили светскую власть папы (а значит, и французов). Везде действовали как бы сами по себе, но по единому сценарию – проводили плебисциты за объединение с Сардинским королевством.

А в южном королевстве Обеих Сицилий умер Фердинанд II. На престоле оказался его слабый сын Франциск II – и в Сицилии высадились отряды Гарибальди (откуда-то нашлись и суда, и оружие). Король внимал окружившим его советникам, создал либеральное правительство, объявил общую амнистию, ввел конституцию – это лишь подлило масла в огонь. У Франциска была 40-тысячная армия, но он без боя бросил Неаполь, свою столицу. В город триумфально вошел Гарибальди, провел плебисцит, присоединиться к Сардинскому королевству. Италия объединилась, за исключением австрийской Венеции и области вокруг Рима, удержанной французами. Новая держава слепилась из отсталых, полуфеодальных клочков, и ее экономику, рынки, финансы ринулись осваивать «друзья» революционеров, англичане.

Глава 13. Реформы и реформаторы

Чтение Манифеста об освобождении крестьян. Художник Б. Кустодиев

Обращение царя к московским дворянам о намерении упразднить крепостное право отнюдь не вызвало ответного энтузиазма помещиков. Только великая княгиня Елена Павловна освободила 15 тыс. своих крепостных, уговорив также графа Кочубея и еще нескольких землевладельцев. Механизм освобождения разработал Николай Милютин, брат царского военного советника – оба попали к великой княгине из «константиновцев». Она и государю рекомендовала Николая Милютина с его разработками.

Александр II попросил ее повременить с инициативой, ведь требовалось выработать общие правила для всей страны. Но Милютин стал одним из главных помощников министра внутренних дел Ланского по данному вопросу. Другим стал Яков Ростовцев. Бывший декабрист, он накануне восстания донес наследнику Николаю Павловичу о заговоре, не назвав фамилий и убеждая его не принимать корону. Но и декабристам сообщил об этом [50]. Историки до сих пор гадают, хотел ли он предотвратить мятеж – или устроил провокацию, чтобы сделать его неизбежным. Николай I оценил его шаг как благородный, он рос в чинах, стал начальником штаба великого князя Михаила Павловича, был близок и к Елене Павловне.

3 января 1857 г. государь учредил Секретный комитет по крестьянской проблеме. Сам открыл первое заседание, поставив задачу: «Крепостное право почти отжило свое время». Была создана «Приуготовительная комиссия» для выработки предложений. Но… большинство членов комитета были против реформы. И даже не из-за того, что были отъявленными «крепостниками», а видели минусы, считали правильным более плавный процесс, чем жаждали радикальные реформаторы. «Приуготовительная комиссия» состояла из 4 человек, но они не могли договориться даже между собой, составили не одну, а три противоречащие друг другу записки.

Царь был очень недоволен. Ввел в комитет брата Константина, рьяно взявшегося активизировать работу. Тем не менее она завязла так же, как все предшествующие комитеты Николая I. Но слухи будоражили страну, и в октябре 1857 г. в Петербург прикатил Виленский, Ковенский и Гродненский генерал-губернатор Назимов. Привез царю адрес от дворян подчиненных ему губерний. Как бы в ответ на обращение Александра II они соглашались отказаться от крепостничества и просили распространить на них те же правила, что действовали в соседней, Курляндской губернии.

Попросту говоря, решили схитрить. Освободить крестьян, но без земли, как в Прибалтике при Александре I. Государь такое не одобрил. Желал, чтобы крестьяне сохранили свои приусадебные хозяйства и наделы пашни. Ланской составил императорский рескрипт Назимову: освобожденным крепостным надо предоставить определенное количество земли, за что они платят оброк или отрабатывают барщину, а со временем выкупают хозяйства. Предписывалось созвать в каждой губернии комитеты дворян для выработки конкретных проектов.

И тут-то Ланской подсуетился разослать копии рескрипта в остальные губернии. За ночь его размножили в 75 экз., экстренно отвезли на вокзал. Наутро Секретный комитет высказался против рассылки, но было поздно – рескрипт уже ехал по всей России. Этот ход сработал четко. Дворяне повсюду узнавали, что тоже могут участвовать в выработке условий освобождения крестьян. А для себя-то хотелось условия повыгоднее. Из разных губерний посыпались прошения тоже создавать у себя комитеты. Забурлила вся страна, а Секретный комитет в феврале 1858 г. был преобразован в Главный комитет по крестьянскому делу, централизующий эту работу, составлял указания для губернских комитетов.

Но выборы в губернские комитеты и начавшиеся в них обсуждения дали и новый толчок «перестройки» с «гласностью». Кроме прежних газет и журналов, стали вовсю плодиться новые. И наряду с крепостным правом в этом многоголосье полезли другие проблемы. Вовсю гулял «Колокол» Герцена. Его читали во дворце, а у Ростовцева он всегда лежал на рабочем столе. В кругу реформаторов заговорили – вместо власти над крестьянами надо дать дворянству и «моральную компенсацию», направить его интеллектуальный потенциал в полезное русло. Активная возня вокруг губернских комитетов обосновала идею о местном самоуправлении, и Николай Милютин взялся за проект земской реформы.

Одной из тем бурной критики общественности была и система образования. В 1857 г. царь отменил прежний запрет частным лицам открывать пансионы и школы. По инициативе «константиновцев», озвученной в «Морском сборнике», и других подобных кружков стали создаваться педагогические комитеты, общества, собрания. С разрешения министерства внутренних дел начали открываться бесплатные воскресные школы, в них преподавали студенты, офицеры, журналисты, писатели.

А попечитель Санкт-Петербургского учебного округа Щербатов и профессор Кавелин представили проект нового университетского устава, дававшего профессуре широчайшие права. Корф представил еще более вольный проект – превратить университеты в центры «просвещения» для всех желающих, без экзаменов и деления на курсы [51]. Министерство народного просвещения эти фантазии отвергло, но по докладу министра Путятина