продовольствия и промышленных потребительских товаров был вместе с тем удобным рычагом социального манипулирования для режима. Контроль над ресурсами позволял государству выборочно ослаблять дефицит для определенных групп населения, прежде всего функционеров партийно-государственного аппарата, усиливая их зависимость и преданность. В рамках этой системы каждая группа населения получала определенный пакет товаров и услуг, включая оклады, дотации, жилье, медицинское обслуживание и доступ к образованию, который устанавливался в соответствии с представлениями государства об общественной значимости той или иной социальной группы[316].

Окончательно укрепилась такая система в конце 1920‐х годов в связи с началом сталинского «большого скачка». Начав с введения хлебных карточек, советское правительство перешло к всеохватным формам перераспределения, нацеленным на интересы форсированной индустриализации. Периодическое реформирование карточной системы, ее формальная отмена и возобновление не меняли главного — дефицит сохранялся, а вместе с ним сохранялись и существенные различия в доступности материальных благ. Региональные руководители всегда занимали в этой формальной пирамиде потребления почетное место. Более того, несмотря на попытки центра регулировать нормирование и сделать его более единообразным, неформальное перераспределение, действовавшее на местном уровне, имело немалое значение. На этой почве происходили непрерывные трения между центром и регионами. Однако сохранявшаяся несмотря ни на что система неформальных местных привилегий облегчала местным руководителям решение задачи формирования лояльных сетей.

В послевоенный период можно выделить три формы вознаграждения, обеспечивавшие благосостояние региональных элит. Первая из них — базовые денежные оклады. В 1946 году инструкторы сельских и городских райкомов партии получали от 650 до 850 рублей в месяц, что превышало средний заработок рабочих и служащих по стране в целом, составлявший в том году 475 рублей. Денежные доходы от работы в колхозах были в разы ниже. Стартуя от этого базового уровня, оклады региональных партийных функционеров скачкообразно повышались на 100–200 рублей, в итоге достигая оклада первого секретаря обкома, который, в зависимости от того, к какой из категорий принадлежал подчиненный ему обком, получал от 1400 до 2000 рублей в месяц[317].

Второй уровень вознаграждения работников аппарата, также утверждаемый Москвой, состоял из выплат натурой — продуктами питания и промышленными товарами. Продовольственные пайки для руководящих работников были установлены во время войны постановлением СНК СССР в июле 1943 года[318]. Главный принцип этой системы заключался в том, что квалифицированные работники и должностные лица получали карточки, дававшие им право в ограниченном количестве покупать за деньги предметы первой необходимости по низким ценам, субсидируемым государством, через отделы рабочего снабжения и прочие подразделения закрытой распределительной сети[319]. Нормы снабжения соответствовали должностям, и на местах снабжение по первой категории было исключительной привилегией высшего слоя руководителей[320].

При всех стараниях центра контролировать эти выплаты они существенно различались от региона к региону, нередко находясь в зависимости от экономической специализации области или края. Так, например, в 1946 году второй секретарь Краснодарского края, преимущественно аграрного региона, помимо базового оклада в 1600 рублей и продовольственной дотации в размере 105 рублей раз в месяц получал бесплатно продовольственный паек на 1400 рублей и ежеквартальный промтоварный лимит на 500 рублей. В Молотове, промышленном центре, секретарь обкома по пропаганде, в дополнение к базовому окладу в 1800 рублей в месяц и 105 рублей продовольственной дотации, ежемесячно получал продуктов питания на 1000 рублей и ежеквартально промышленных товаров на 2000 рублей, то есть в четыре раза больше, чем секретарь в Краснодарском крае[321]. «Несмотря на то, что ассигнования на бытовые расходы предусматриваются уже более 10 лет, — отмечалось в записке ЦК, составленной в мае 1946 года, — круг работников и расходы денежных лимитов, а также нормы отпуска продуктов за счет этих средств в каждой области устанавливаются по-разному»[322].

Третий слой привилегий был теневым и непрозрачным. Существовала система приоритетного неформального распределения дефицитных товаров, особенно промышленных. Многочисленные злоупотребления допускались при распределении трофеев из Германии, Румынии и других стран (включая автомобили), а также помощи, поступавшей из США[323].

В условиях послевоенной разрухи особое значение имели номенклатурные преимущества при получении и строительстве личного жилья. Для сооружения порой весьма экстравагантных зданий привлекались рабочие, а также строительные материалы и транспорт государственных предприятий[324]. Далеко не всегда центральные власти могли (или хотели) пресекать такое обрастание чиновников собственностью. В июле 1947 года в докладной записке Управления кадров ЦК ВКП(б) на имя секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецова отмечалось массовое строительство домов и особняков руководящими работниками Армении — от заместителей председателя Совета Министров до районных чиновников. Показательным было указание Управления кадров ЦК на нежелание руководства Армении всерьез пресечь это массовое строительство. Местные власти фактически саботировали неоднократные указания Москвы по этому вопросу. Были приняты формальные решения о разрешении строительства домов только за счет личных средств или банковского кредита. Это вполне устраивало чиновников, которые имели все возможности для привилегированного доступа как к кредитам, так и к стройматериалам. Немногочисленные решения о передаче незаконно построенных домов на баланс тех организаций, за счет которых дома строились, не выполнялись или вообще отменялись[325].

В начале 1948 года в поле зрения центра попали факты активного строительства собственных домов руководящими работниками в Белоруссии. По имеющимся данным (вряд ли полным), в 1946–1947 годах построили свои дома 168 партийных и советских работников Полесской области, 171 — в Гомеле, 28 — в Бобруйске и т. д. Дома строили министры, секретари обкомов, хозяйственные руководители. В ряде случаев дома предназначались для сдачи в аренду или последующей перепродажи по завышенным ценам. Как правило, на строительстве использовалась рабочая сила, стройматериалы и транспорт государственных предприятий и учреждений. Об удельном весе этого привилегированного обзаведения недвижимостью в общих масштабах строительства, а также о его социальном эффекте свидетельствовал один из многих фактов, приводившихся в материалах проверки. В Пуховичском районе Минской области за 1947 год было построено 700 домов, из них около 300 — руководящими работниками. В то же время в этом районе проживало в землянках 216 семей инвалидов войны[326].

Отмена с 1 января 1948 года карточной системы внесла существенные изменения в систему государственного обеспечения чиновников. Главным принципом этой реорганизации была замена натуральных продовольственных и промтоварных пайков деньгами. Вводя эту меру, правительство не поскупилось. Было принято решение о назначении специальных ежемесячных дотаций в размере от двух до трех должностных окладов тем работникам, которые ранее получали бесплатное натуральное снабжение. Республиканским