– Вам удалось сделать то, что…

– Тише, Молчан, – попросил Святослав. – Ты сам все скоро узнаешь.

И, не дожидаясь расспросов, княжич пошел дальше. Его уже начала раздражать эта история. Только они выпутались из царства Водяного, как от него тут же требуют решать другие задачи. Хотелось бы знать, будет ли этому конец и край.

– А что вы задумали? – спросила Милорада.

Свят ответил ставшее уже привычным:

– Потом.

На его счастье, в тереме им никто не встретился. Воровато оглядываясь и прислушиваясь, не бродит ли поблизости княгиня, он торопливо повел Милораду в мужскую половину. Девушка восторженно затаила дыхание, впиваясь взглядом в напряженный профиль возлюбленного. Хотелось пальцами разгладить залегшую между бровей складку, а лучше – вывести жениха обратно на дневной свет, чтоб стены дома перестали давить на него. Она и сама теперь чувствовала тяжесть пребывания в этом месте.

«Ничего, скоро это закончится», – повторяла девушка про себя слова Святослава. А память тешила ее нежным поцелуем, который еще теплился на коже. Когда она только научилась радоваться такой мелочи?

Свят завел ее в свои покои и, оглядев коридор еще раз, запер дверь на засов.

– Ты знаешь, что нужно делать?

Милорада кивнула и спросила:

– У тебя есть серебряное блюдо?

Такое нашлось среди даров иностранных послов. Свят насилу оттер покрытое пылью блюдо рукавом рубахи и, сдвинув в сторону книги, уложил его на стол. Милорада достала подаренную Водяным склянку, вылила содержимое в середину и склонилась над блюдом.

– Чистая водица, что веками будет литься, смой всю ложь, оставь лишь правду, покажи княгиню Дану.

Поверхность воды покрылась рябью, мелкие волны стали обретать форму, и Святослав гневно стиснул зубы, увидев знакомые черты. Полные губы, острые скулы, зеленые глаза. Дана смотрела прямо перед собой. Такая же, как сейчас, только облаченная в старинную одежду.

Черные волосы были собраны под металлическим обручем, наряд больше походил на мужской, а на бедре висел длинный нож. Подле княгини стоял мужчина – высокий, светловолосый, по пояс обнаженный и залитый кровью. Только белозубая улыбка сияла, а в голубых глазах горел пьяный азарт. Видение стало проясняться, и Свят увидел, что двое стоят посреди остатков лесного пира, а поляна вокруг них усеяна изуродованными телами.

«Кто еще скажет, что рабыня не жена мне?» – вскинул голову мужчина.

– Это твой отец? – спросила Милорада.

– Нет, – проговорил юноша и осторожно указал на одеяние. – Так ходили очень давно.

Милорада понимающе кивнула и впилась взглядом в видение.

Вода снова пошла рябью. На сей раз в отражении показался холм, тот самый, на котором теперь стоял княжеский терем. Он был обнесен простым частоколом, а на склонах теснилось множество землянок и палаток. Внутри, как в муравейнике, копошились люди. Святослав не сразу узнал Дану – укутанную в меха и круглую, двумя руками поддерживающую большой живот. Несмотря на смягчившиеся черты, она была в ярости.

– Ты должен слушать меня! Я – жена твоя!

– Именно поэтому ты будешь ждать нас здесь. Не место тебе на поле боя. Оставайся с людьми и встречай меня с победой, как и подобает жене. Заботься о ребенке, а мужское доверь мужчинам!

Серое небо над их головами прорвалось и рассыпалось тысячей белых снежинок. Налетел ветер и точно сдул половину поселения. Свят присмотрелся: там почти не осталось мужчин, а женщины стенали и причитали. Дана, уже с младенцем на руках, стояла у стен и смотрела вдаль. Прибыл гонец, княгиня выслушала тяжелые вести, но ни одна черта ее лица не изменилась. Покрепче прижав к себе начавшее надрываться криком дитя, она вернулась в поселение.

«Дружина князя разбита, враги идут сюда», – сдержанно проговорила она, и тут же со всех сторон раздались вопли и завывания. Дана подняла руку.

«Если мужчины не смогли нас спасти, это сделают боги. Но у них есть своя цена», – проговорила она.

Видение снова подернулось дымкой и изменилось. Показалась заснеженная пустошь у берега реки. Свят, как ни старался, не мог вспомнить это место. На льду стояли тринадцать женщин с Даной во главе, а на них двигалась разъяренная, жаждущая крови, дребезжащая оружием толпа. Женщины держались за руки и тихо плакали, и только Дана была спокойна, прижимая к себе спящее дитя. Она вскинула руку и прокричала что-то – ветер унес ее слова прочь, в сторону надвигавшихся врагов. Еще один возглас – и женщины крепче прижались друг к другу. Толпа становилась все ближе, уже можно было разглядеть их разукрашенные лица. И вдруг раздался треск.

Лед под женщинами проломился. Тяжелые меха напитались водой и потянули вниз. Бледные пальцы цеплялись за лед, за намокшие шкуры. Женщины кричали, пытались высвободиться, спастись, но лишь тонули сами и топили подруг. И только Дана осталась у разлома, а на губах ее сияла довольная улыбка. Толпа замерла на берегу, глядя на напоенный воплями кошмар. А Дана улыбнулась еще шире и со всей силы топнула ногой. Но в этот раз лед не проломился, нет. Земля задрожала, и из самых ее недр, как пики, выросли деревья. В одно мгновение берег ощерился вековой рощей. Каждая игла была словно из железа, она резала и рвала плоть чужаков. Корни погребали мужчин под собой, душили, ломали ребра. Началась суматоха. Воины вопили как маленькие дети, и только Дана хохотала. Она так увлеклась, что не заметила дикаря с разукрашенным лицом, который подобрался к ней с ножом наперевес. С яростным воплем он занес оружие, но женщина в последний момент успела увернуться. Он напал на нее снова, и Дана побежала в лес.

Удивительно, сколько силы скрывалось в ее молодом теле. Может, дело было в ребенке, которого она старалась спасти? По крайней мере, Святослав подумал именно так.

В лесу их настигла метель. Было ли это колдовство или просто причуда природы, отрезавшая беглянку от преследователя? Сложно сказать. Дана продолжала убегать, пока не рухнула в корнях векового дуба, тяжело переводя дыхание. Ребенок в ее руках громко плакал, и мать как могла старалась его успокоить.

– Вот как появилась Алая Топь, – не веря своим глазам, произнес Свят. Хотя после событий минувших недель ему стоило бы поменьше удивляться.

– Я знаю, – холодно проговорила Милорада. Свят перевел взгляд на невесту и увидел, что она до побелевших пальцев сжимает кулаки. В ее глазах горела ненависть. – Это из-за нее…

– Смотри.

Ветер донес до женщины волчий вой. Она вскинула голову. Из-за снежной пелены к ней подбиралась голодная стая. Дана крепче прижала к себе ребенка, оценивая опасность, а потом… опустила вопящий сверток на снег. Поднялась на ноги и побежала прочь.

– Проклятая ведьма! – выпалила Милорада.

Дана в видении неслась сквозь лес, не оборачиваясь, пока не запнулась о припорошенный снегом корень дерева. Она растянулась на снегу и замерла, трясясь от страха. И подняла голову, только когда над