Словно не хотел спугнуть воспоминания, продолжавшие жить в его голове. В этот раз появилась новая мысль: уже к вечеру это будут его покои. Его кабинет, его резной стол, привезенный византийским послом. Его книги. Становилось не по себе. Что-то изменилось в один миг – резко и бесповоротно, слишком быстро, так что Свят даже не успел осознать перемены, не то что смириться с ними. Как княжич их ни ждал, теперь он с ужасом чувствовал, как на плечи наваливается новый груз ответственности.

– Ну же, – поторопила его Милорада. – Так и будешь тут стоять?

– А где Доля и Недоля? – спросил княжич.

Милорада раздраженно повела плечами.

– Спят в покоях княгини. Она их опаивала чем-то. Но скоро они проснутся.

– Ты уверена? Может, им нужна помощь?

– С каких пор ты в ведовстве разбираешься? – сверкнула глазами девушка и, не желая больше терять времени, сама толкнула дверь.

В застоявшийся воздух тут же взвились облака пыли. Ее было так много, что на минуту Свят закашлялся. Ему словно в горло насыпали мелкого песка или муки, а то, что не влезло туда, бросили в глаза.

– Принимай наследство, – гордо произнесла Милорада, заходя в комнату как полноправная хозяйка. Она раскинула руки, точно примеряясь к пространству. А вот Святу было не по себе. Он осторожно, лишь бы не потревожить пыль, осматривался, пытаясь найти веретенца, о которых говорили Доля и Недоля.

– Не вижу их.

– Кто же спрячет что-то ценное на видном месте? – ухмыльнулась Милорада.

– Может, она заколдовала их?

– Веретено само из колдовства соткано, его нельзя еще сильнее заколдовать, – покачала головой Милорада. – Думай, княжич. Ты теперь хозяин, тебе их и освобождать.

– Почему мне? – нахмурился юноша.

– Ну как же? – всплеснула руками невеста. – Ты ведь можешь у них тогда попросить все, что тебе угодно будет. Десять урожайных лет для княжества, например. Или чтоб болезни тебя не касались. Но для этого ты сам должен разыскать веретена.

Свят вздохнул и зашел глубже в комнату. Последовал мучительный час поисков. Они переставили все книги и шкатулки, двигали стол, простукивали половицы, но ничего не нашли. Милорада не отчаивалась и изо всех сил подбадривала жениха. То и дело она, будто опомнившись, заговаривала о свадьбе. Рассказывала, как хочет гулянья у костров устроить и народ повеселить.

– …Надо будет только кухарок нагнать, чтоб еды на всех хватило.

– Зачем? – устало запрокинул голову Святослав. – А как же твоя скатерть-самобранка?

– Это само собой. Но ты же не хочешь, чтоб народ только на колдовство полагался? Крестьяне ведь тогда совсем обленятся, – надула губки девушка.

Свят нахмурился.

– У этих людей сейчас почти ничего нет. Несколько месяцев потопа уничтожили урожаи и запасы. А ты хочешь заставить их последнее на праздничный стол нести?

– Ну что ты! Они ведь и сами могут захотеть тебе угодить. Гляди-ка, что это! Тут мы еще не искали.

Она указала на резной узор, вившийся вдоль столешницы. Свят подошел поближе и внимательно всмотрелся. Мелкая резьба складывалась в рисунок – волчья стая, бежавшая через заснеженный лес. Один из волков был до блеска вытерт многочисленными прикосновениями. Свят провел по нему кончиками пальцев, точно проверяя свою догадку, а затем с силой надавил. Застывший в прыжке волк ушел вглубь стола. Раздался щелчок, и столешница приподнялась. Святослав с замирающим сердцем подхватил деревянный край и, почти не прилагая усилий, поднял столешницу, оказавшуюся крышкой тайника.

Внутри пряталось небольшое углубление, в котором мирно лежали два веретена. Святослав достал их под радостные возгласы Милорады, а сам принялся шарить по тайнику в надежде найти что-нибудь еще. Письмо, книгу, что-то, что отец мог оставить только для него. Хотя, если Дана уже успела и туда свои руки запустить, наверняка она уже все нашла и убрала, коль ей что-то не понравилось. И все-таки княжич не сдавался и переворачивал выцветшие потрепанные страницы и всякий хлам, который отец хранил в тайнике, пока был жив.

Обрывки лент, золотистый, как пшеница, локон волос, расписанный камень, ножичек с рукоятью, инкрустированной речным жемчугом и хрусталем. И ничего для Святослава.

– Что ты ищешь, свет мой?

Милорада осторожно подошла к жениху сзади, обняла его за талию и положила щеку промеж лопаток. Нервное возбуждение, разлившееся по крови юноши, словно угодило в силок этих объятий и затаилось. Притихло. Свят опустил ладонь поверх сцепленных в замок рук Милорады и мягко провел кончиками пальцев по бледной коже. А на душе стало горько. Гадко. Последняя надежда, которая еще пылилась в этих стенах вместе с хламом, обернулась прахом. Свят до этой самой секунды надеялся, что отец, даже будучи на пороге смерти, оставил ему что-нибудь, какую-нибудь подсказку. Но нет, князь Всеслав был просто мужчиной, ослепленным любовью к красивой молодой жене. Он воспитал своего преемника, обеспечил сына знаниями и отошел в мир иной с чувством выполненного долга. Вот только легче Святу от этого не становилось, сколько бы он ни повторял эту мысль. Ноги подкосились под грузом ответственности и одиночества. Святослав осел на пол, чуть не повалив Милораду.

– Ну, ну, – заворковала девушка, оглаживая его плечи. – Что же ты, княжич? Что расселся? Править пора.

– Оставь меня в покое! – рыкнул юноша.

Милорада отшатнулась, будто в нее плеснули кипятком. Губы скривились в полной презрения гримасе. Девушка круто развернулась на каблуках и, чеканя шаг, вышла из комнаты.

* * *

– Ежели ты хочешь что-то копать, так давай я тебе тяпку выдам? – сложил руки на груди Микула, исподлобья наблюдая за сыном.

Влас почти не спал ночью, а если и проваливался в сон, то сновидения были тяжелыми, беспокойными. Юноше снились то охота, то мертвецы, тянувшие к нему скрюченные предсмертной судорогой руки. Мертвецов Влас за свою жизнь повидать успел, но эти… одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что они умерли страшной смертью, мучительной, не своей. Вглядишься – и увидишь, как это произошло, и Влас старался не всматриваться, жмурился, отгонял видения, а они все тянулись к нему, преследовали. Поэтому утром он проснулся еще более разбитый и уставший, чем накануне. Встряхнулся, как шелудивый пес, и тут-то его посетила мысль: а что, если матушка знала, что он пойдет по ее волчьим следам? Хоть она и исчезла, когда он был совсем мал, но Влас помнил, что у Горданы всегда все имелось про запас. От мешочка крупы, спрятанного в горшках, до куска мыла для бани. Мать всегда предугадывала, что может понадобиться их небольшому семейству, и в минуты лишений у нее находилось все самое нужное. А еще Влас знал, что отец слишком любил ее, чтоб избавиться от ее вещей. Поэтому юноша вскочил с лавки, где ночевал, нашел материн сундук и принялся перерывать его в надежде найти хоть что-нибудь. Любую подсказку, которая намекнет ему, как жить дальше с волчьей