в ходе летних маневров 1914 года в Боснии Франц Фердинанд надумал избавиться от неуправляемого начальника Генерального штаба. Если бы эрцгерцог пережил поездку в Сараево, то Конрад наверняка потерял бы свой пост. А «ястребы» потеряли бы самого решительного и последовательного своего представителя.

Между тем в дипломатических отношениях Вены и Белграда наметились улучшения, по крайней мере, на поверхности. Правительство Австро-Венгрии владело 51 %-й долей Восточной железнодорожной компании, международного концерна, оперировавшего в Македонии на основе первоначально османской концессии. Теперь, когда большая часть железнодорожных путей перешла под сербский контроль, Вене и Белграду приходилось договариваться о том, кто будет владеть этими путями, кто понесет расходы по их ремонту после войны и продолжится ли прокладка дороги. Поскольку Белград требовал, чтобы дорогой полностью владела Сербия, весной 1914 года начались переговоры о согласовании цены и условий передачи. Дискуссии были сложными, трудными и порой выливались в перебранки, особенно когда спонтанные выступления Пашича по второстепенным вопросам нарушали ход переговоров. Однако и в австрийской, и в сербской прессе эти переговоры имели положительное освещение, и когда эрцгерцог направился в Сараево, они еще продолжались[355]. Другим ободряющим событием стало соглашение в конце мая 1914 года, после долгих дипломатических споров, об обмене небольшими группами заключенных, которых обе стороны обвиняли в шпионаже. Это были скромные, но обнадеживающие признаки того, что со временем Австро-Венгрия и Сербия научатся сосуществовать как добрые соседи.

Часть II

Разделенный континент

3. Поляризация Европы, 1887–1907 годы

СРАВНИВАЯ карты союзов между великими державами Европы в 1887 году с аналогичной картой за 1907 год, мы увидим очертания трансформации этих союзов. Первая карта показывает многополярную систему, в которой множество сил и интересов уравновешивают друг друга в шатком балансе. Великобритания и Франция были соперниками в Африке и Южной Азии; Британия противостояла России в Персии и Средней Азии. Франция была полна решимости пересмотреть итоги поражения от Германии в 1870 году. Конфликт интересов на Балканах привел к напряженности в отношениях между Россией и Австро-Венгрией. Италия и Австрия были соперниками на Адриатике и периодически ссорились из-за статуса италоговорящих провинций в Австро-Венгерской империи, в то время как между Италией и Францией возникали трения по поводу политики последней в Северной Африке. Все эти противоречия сдерживались лоскутным одеялом системы 1887 года. Тройственный союз между Германией, Австрией и Италией (20 мая 1882 г.) не позволил напряженности между Римом и Веной перерасти в открытый конфликт. Оборонительный договор перестраховки между Германией и Россией (18 июня 1887 г.) содержал статьи, удерживающие их от войны друг с другом, и обезопасил российско-германские отношения от последствий австро-российской напряженности[356]. Российско-германский союз также гарантировал, что Франция не сможет создать антигерманскую коалицию с Россией. Великобритания была лишь слабо связана с континентальной системой Средиземноморским соглашением 1887 года с Италией и Австрией («Средиземноморская Антанта») – закрепленном обменом нотами, а не подписанием договора, – целью которого было воспрепятствовать французским вызовам в Средиземноморье и российским вызовам на Балканах или в черноморских проливах.

Европейская система 1887 года

Перенесемся на двадцать лет вперед и взглянем на карту европейских союзов 1907 года – картина полностью изменится. Мы увидим биполярную Европу, организованную вокруг двух союзов. Тройственный союз по-прежнему существует (хотя лояльность Италии становится все более сомнительной). Франция и Россия объединены во франко-русский союз (заключенный в 1892-м и ратифицированный в 1894 году), предусматривающий, что если какой-либо член Тройственного союза начнет мобилизацию, обе подписавшие стороны «при первых новостях об этом событии и без необходимости каких-либо предварительных соглашений» немедленно мобилизуют все свои силы и развернут их «с такой скоростью, что Германия будет вынуждена сражаться одновременно на два фронта, на Востоке и на Западе»[357]. Британия связана с франко-русским союзом посредством Антанты с Францией (1904) и Англо-русской конвенции 1907 года. Должно пройти еще несколько лет, прежде чем эти слабые связи превратятся в коалиции, которые будут сражаться между собой на полях Первой мировой войны в Европе, но состав двух вооруженных лагерей уже хорошо виден.

1907 год. Система союзов

Поляризация геополитической системы Европы была решающей предпосылкой войны, разразившейся в 1914 году. Почти невозможно вообразить, как мог бы втянуть Европу 1887 года в континентальную войну кризис в австро-сербских отношениях, каким бы серьезным он ни был. Разделение на два блока союзов не вызвало войну; на самом деле в предвоенные годы это не только обострило, но и сдерживало конфликт. Однако без разделения на эти два блока война не могла бы начаться так, как это произошло. Биполярная система структурировала среду, в которой принимались важнейшие решения. Чтобы понять, как возникла эта поляризация, необходимо ответить на четыре взаимосвязанных вопроса. Почему Россия и Франция заключили союз против Германии в 1890-х годах? Почему Британия решила связать свою судьбу с этим союзом? Какую роль сыграла Германия в своем окружении враждебной коалицией? И в какой степени структурная трансформация системы союзов может объяснить события, которые привели к войне в Европе и мире в 1914 году?

Опасная связь: Франко-Русский союз

Корни франко-русского союза лежат в ситуации, создавшейся в Европе в результате образования Германской империи в 1870 году. На протяжении столетий немецкий центр Европы был фрагментированным и слабым; теперь он стал единым и сильным. Война 1870 года сделала отношения между Германией и Францией перманентно враждебными. Огромные масштабы победы Германии – победы, которую большинство современников не смогли предсказать, – травмировали французские элиты, вызвав кризис, глубоко проникший во французскую культуру, в то время как аннексия Эльзаса и Лотарингии – решительно поддержанная военными и неохотно принятая канцлером Отто фон Бисмарком – стала постоянным бременем франко-германских отношений[358]. Эльзас и Лотарингия стал святым Граалем французского культа реванша, обеспечив фокус для последующих волн шовинистической агитации. Конечно, потерянные провинции никогда не были единственной движущей силой французской политики, тем не менее напоминание об их утрате периодически разжигало общественное мнение и оказывало скрытное давление на политиков в Париже. Однако даже без аннексии само существование новой Германской империи повлекло бы изменение отношений с Францией, безопасность которой традиционно обеспечивалась политической раздробленностью немецкой Европы[359]. После 1871 года Франция была вынуждена искать любую возможность для сдерживания новой и грозной силы на восточной границе. Таким образом, длительная вражда между Францией и Германией была до некоторой степени встроена в европейскую международную систему[360]. Трудно переоценить всемирно-историческое воздействие этой трансформации. Отныне отношения между европейскими государствами будут определяться новой и незнакомой динамикой.

Учитывая размер и потенциальную военную мощь новой Германской империи, главной целью французской политики стало сдерживание Германии путем формирования антигерманского союза. Самым привлекательным кандидатом на такое партнерство, несмотря на крайнее несходство политических систем, была Россия. Как заметил в 1897 году бывший американский посол в Париже Дж. Б. Юстис, перед Францией «открывались два пути: либо быть самостоятельной и независимой и, опираясь на собственные ресурсы, смело встречать любую опасность… либо попытаться заключить союз с Россией, единственной доступной ей силой»[361]. Если бы это произошло, Германия столкнулась бы с угрозой потенциально враждебного союза на двух разных фронтах[362].

Берлин мог предотвратить это, только присоединив Россию к собственной системе союзов. Это было логикой, которая лежала в основе Союза трех императоров, заключенного Германией с Австрией и Россией в 1873 году. Но любая система союзов, включающая как Россию, так и Австро-Венгрию, была по определению нестабильной из-за конфликта балканских интересов двух держав. Когда эти противоречия стало невозможно сдерживать дальше, Германия вынуждена была выбирать между Австро-Венгрией и Россией. Если бы Германия выбрала Австро-Венгрию, препятствия на пути франко-русского партнерства были бы устранены. Германский Канцлер Отто фон Бисмарк, главный архитектор империи и главный автор ее внешней политики до своей отставки в марте 1890 года, хорошо осознавал эту проблему и соответствующим образом формировал свою политику. Его цель, как он заявил летом 1877 года, состояла в том, чтобы создать «общую политическую ситуацию, в которой все державы, кроме Франции, нуждаются в нас и в силу своих взаимоотношений удерживаются, насколько это