Опускаюсь в кремовое кресло у окна, рядом со мной садится Мэтт. Лис и Жека — так, оказывается, зовут здоровяка, — напротив.

Лис достает из бара шампанское, разливает по бокалам. Пена выливается на пол, но, кроме меня, никто не обращает на это внимания.

— Оторвемся по полной! — вместо тоста говорит Жека, и мы чокаемся.

Я пригубливаю. Жека и Лис выпивают шампанское залпом, Мэтт — половину бокала.

— Эй, ты чего?! — возмущается Лис, доливая ему до краев. — Мы же только на сутки приехали!

— Я за девушку отвечаю. — Мэтт берет меня за руку — вот так, просто, при друзьях. Мне от этого радостно и трепетно.

— А если вы с ней на брудершафт?..

Мэтт чуть отодвигается от меня. Мы разговариваем взглядами: он спрашивает, я соглашаюсь. Потом переплетаем руки в локтях и, глядя друг другу в глаза, делаем несколько глотков.

Под его внимательным, обволакивающим взглядом я пьянею быстрее. Прикрываю глаза, и кажется, будто мы остаемся с Мэттом наедине, даже звуки голосов приглушаются. Я чувствую его теплые настойчивые губы со вкусом шампанского, осторожное прикосновение языка, от которого по телу будто проносится легкий разряд тока… А потом поцелуй обрывается — и я снова оказываюсь в лимузине, где двое взрослых парней улюлюкают, как подростки.

— Ну что, познакомимся поближе? — Лис снова доливает шампанского. — Я вот работаю костюмером на киностудии.

— А еще он уличный музыкант, — подхватывает Жека. — На чем угодно может сыграть: хоть на тромбоне, хоть на банках с закатками, вот увидишь!

— А Жека — оперный певец.

— Да-а-а-а! — Здоровяк внезапно берет такую высокую ноту, что, кажется, у меня сейчас бокал в руке треснет. — Но сегодня даже я пью! За знакомство до дна!

Ну до дна, так до дна! Я на что угодно согласна, пока Мэтт, вот так, незаметно для всех, поглаживает тыльную сторону моей ладони.

Шампанское быстро ударяет в голову, становится жарко и весело.

— А с ним познакомьте, — прошу я, подставляя бокал под струю шампанского, и киваю на Мэтта.

— Этот… — Лис делает пренебрежительный жест рукой. — Матвей, кто ты теперь? Белый воротничок на Тесле? А был нормальным парнем…

— …мы на мотоциклах полстраны объехали, — встревает Жека.

— На всех музыкальных фестивалях побывали…

Не знаю, что они увидели во взгляде Мэтта, но оба внезапно переключаются на меня.

Мне все проще общаться с этими парнями. Они травят байки о том, что происходит на киноплощадке и в театре оперы. Когда узнают, что я писательница — как я проговорилась?.. — выпытывают, о чем пишу. Выдаю несколько сюжетов моих рассказов. На Мэтта не смотрю, но чувствую его взгляд: он-то знает, что я сейчас пишу на самом деле.

Потом мы снова пьем шампанское, играем в какие-то смешные игры на узнавание друг друга. Например, в «Я никогда не…» Казалось, в этот раз победа уж точно за мной — проще перечислить, что я в своей жизни делала, — но они как-то умудряются меня обхитрить, потом звучит фраза: «Ты что, никогда не кричала в открытый люк?!», и вот я уже вылезаю из люка почти по пояс.

Страшно! Кольцевая. На скорости ветер ошеломляет, забивается в рот, в нос, в уши. Распущенные волосы реют, будто флаг, бьют по щекам.

Я кричу о том, как люблю эту жизнь, и сначала мысль одна: лишь бы мошка в рот не попала. Потом забываю об этом: словно вписываюсь в поток ветра, сливаюсь с ним, и никаких других мыслей. Жаль только, руки на скорости не распахнешь — приходится держаться за крышу изо всех сил.

Время летит, в окнах лимузина мелькает закат. Мы едем смотреть его на Минское море, купив в кафе на заправке самые вкусные в Минске кесадильи с курицей и вялеными томатами.

Едим и гуляем по набережной, почти пустой. Пытаюсь надышаться свежим воздухом. Я сегодня не спала и толком не ела. Кажется, скоро просто лягу на этот белый, недавно завезенный песок, и отрублюсь.

Сажусь. Мэтт опускается рядом. Парни — поодаль, на фоне алого, с черничными подтеками, заката — пытаются попасть камешками в летящих чаек, но пока по лбу получает только Жека.

Кладу голову Мэтту на плечо.

— Я здесь из-за тебя, — говорю. — А почему здесь ты? Вижу, что тебе это все не по душе.

Он обнимает меня за плечи. Мимолетно целует в висок.

— Вот они — издержки отношений с писательницей: все подмечаешь.

Отношений… От этого слова у меня под ложечкой щекочет от волнения.

— Ты же почти не спала. Устала? Отвезти тебя домой?

Сейчас мне так спокойно, так хорошо… И этот закат, и близость Мэтта, и шампанское в голове, и податливость тела, будто уже немного не моего. Какое чудесное было бы окончание дня!.. Но Мэтт не ответил на мой вопрос — тем сильнее желание узнать ответ. Узнать Мэтта. Мне такой возможности в жизни может больше не представиться.

Внезапно возле нас вырастает Жека.

— Домой?! Кто сказал: «Домой»?! Вечеринка только начинается! Погнали!

Я первой вскакиваю с песка и протягиваю Мэтту руку.

Он поднимается, затем резко притягивает меня к себе, я почти падаю в его объятья. Какое-то время мы вот так молча стоим, обдуваемые легким ветром с запахом тины. Над нами орут чайки — похоже, теперь они охотятся за Лисом и Жекой.

— Мне очень хорошо с тобой, — вполголоса говорит Мэтт, обнимая меня крепче. — Ты мне по душе.

Не понимаю, что с ним происходит… Он словно со мной прощается.

Глупости! Мэтт бы сказал. Но на мгновение мне становится больно так, что режет в груди. Просто от одной только мимолетной мысли…

— Пойдем, — уже бодро говорит Мэтт и берет меня за руку.

В лимузине Лис включает лазерное шоу и легкую танцевальную музыку. Мы снова пьем шампанское, откуда-то взялось блюдо с фруктами.

Лимузин плавно скользит по ночному городу, останавливаясь возле неоновых вывесок то в одном месте, то в другом. Когда Лис со