– Ты ведь такой же, как я. Еще одна фигура на доске. Но кто игроки и сколько звеньев в этой цепочке? Где кончается твоя компетенция? Да-да, выметайся на хрен из моего кабинета!

Олег Сергеевич открыл дверь перед ползущим.

– Неблагодарные… Удаленные блоки. Возиться с вами хуже геморроя… – Голос больше не скрипел, лишь хрипел и булькал, как кальян Багдасара Ивановича.

– Удаленные от чего? Откуда ты получаешь приказы?

– Центр.

– Центр, это где? Направление?

– Не в твоей компетенции, Олег…

Главко выстрелил дважды. Вернулся за стол и вывалил содержимое портфеля перед собой. Полез в карман за портсигаром. Когда нужно разгребать дерьмо, лучше перебить запах крепким табаком.

Чекист бегло пробежался по содержимому папки, роняя пепел на страницы, сделал несколько пометок карандашом на полях. Потянулся к телефону.

– Багдасар, дорогой! Как поживаешь, родной? Да нет, что ты, не издеваюсь. Думал зайти к тебе с бутылочкой. Надо обсудить дела.

Часть 4. Ликвидатор

I

– А сестра у такой красавицы есть?

– Есть, да не про твою честь, – ответил Вова, пряча фотокарточку в нагрудный карман. – Не с твоей рожей, Лёшка. Ты как резину снимаешь, так не понять, где голова, где жопа. Меня аж в дрожь бросает, честное слово, сразу хочется на этажи вернуться.

Рядом, хрюкнув, рассмеялся рядовой.

– Шел бы ты в сраку, Вовчик, – буркнул Хохол в противогаз.

– Сейчас все там будем, – отозвался Вова и вскинул автомат за мгновение до того, как разошлись створки лифта. – Подтяните штаны, девочки.

Четверо бойцов вышли из кабины.

«Налево», – едва коснулось мыслей.

Вова с огнеметчиком двигались первыми, Хохол с рядовым, чье имя никак не запоминалось, замыкали. Датчик на запястье пискнул, моргнула красная лампочка.

– Газ, – сказал Вова, скорее для порядка: противогазы на зачистках снимать было запрещено. Потянулся к кнопке рации: – На месте, прием.

– Вас понял, ефрейтор, мы шестью этажами выше, – прошипела рация. – Двигаемся навстречу. Оцените обстановку, на рожон не лезьте. Конец связи.

Вова хмыкнул, захотелось сплюнуть. Самосбор прошел здесь через четыре блока на шести этажах. Больше трехсот квартир. По-хорошему, сюда надо две-три штурмовых группы в полной выкладке, а не плестись двумя отрядами по четыре человека. Но у сержанта, равно как и у капитана вместе с вышестоящими – а есть такие? – всегда один ответ: «людей мало».

Аварийные лампы щелкали, лишь на пару секунд прижимая тьму к стенам, и снова гасли. Подствольные фонарики справлялись лучше, но даже их мощные лучи тонули в глубине коридора. Первая слизь встретилась через пятнадцать шагов. Черная клякса влажно поблескивала на стене, постоянно меняя форму – ее границы то вытягивались, то, плавно перетекая, возвращались на место. Движение создавало иллюзию жизни.

Зашипела горелка.

– Отставить, – сказал Вова. – Сначала убедимся, что здесь больше никого. Мелкую дрянь всегда успеем.

Они обходили лужи на полу, уворачивались от падающих с потолка черных капель.

– Может, только газ и слизь? – с надеждой спросил Хохол.

Ему никто не ответил. А потом они увидели дверной проем. Пустой. От гермы остались только петли. В квартире горел свет.

– Проверить, – скомандовал Вова.

Хохол и еще один боец – Криворот его фамилия, точно, а имя? – нырнули в жилую ячейку. Вова прошел дальше. У следующей квартиры тоже не хватало двери, лишь торчали искореженные петли. Огнеметчик занял позицию у противоположной стены.

Дождались остальных.

– Живых нет, – доложил Хохол, не вдаваясь в подробности. – Там это… дверь внутри. Ее в шарик скомкало.

Отряд дошел до конца коридора, встретив еще семь пустых проемов и мертвых квартир. По какому принципу твари выбирали жилище, было не ясно. Может, случайно, а может, прислушивались, прильнув к холодному металлу, пытаясь уловить биение человеческих сердец по ту сторону.

– Следующий. – Вова кивнул на лестницу.

Вбежал по ступенькам, на последней замер, давая знак остальным остановиться. В темноте этажа скрипел металл.

– Вперед.

– Доложите обстановку. Прием. – Ожила рация на плече.

– Обстановка пиздец, товарищ сержант.

– Конкретней, боец.

Вова конкретней не успел, луч его фонаря поймал ее.

Тварь.

Костлявое тело изогнуто вопросительным знаком, дряблая кожа в коричневых старческих пятнах. Безволосая голова покрыта бурыми язвами, горб пульсирует и сочится зеленоватым гноем. Пальцы твари длинные, гибкие, будто в них по пять, а то и по шесть фаланг. Тварь гладит ими воздух, не касаясь двери каких-то полсантиметра, но металл прогибается, скрипит все жалостней, натужней.

– Контакт! – ревет Вова, нажимая спусковой крючок.

Дверь прогибается сильнее и с грохотом влетает в квартиру.

Первые пули нашли свою цель, брызнул гной и черная кровь. Тварь успела прыгнуть за порог, из квартиры вырвались женские крики.

Ликвидаторы бросились вперед. Вова лишь успел заметить, как из-за дверного косяка высовываются пальцы, плавно перебирают невидимые клавиши. А со следующим шагом не почувствовал пола.

Будто магнитом Вову притянуло к стене, он больно ударился правым плечом. Рядом упали остальные бойцы. Упали?

– Вова, что там у вас, твою мать?! – орала рация.

– Тварь третьего порядка, третьего…

Ни договорить, ни встать ему не дали, Вову потянуло к противоположной стене, лишь в последний момент он успел втянуть голову и развернуться боком. От удара о бетон стукнули зубы, и рот наполнился соленым. Где-то рядом брякнул выпущенный из рук автомат. Сверху – сбоку? сзади? – навалился всей тушей огнеметчик, край его баллона ударил по печени.

Их отбросило к потолку, Хохол влетел лицом в аварийную лампу, чудом не разбив.

Стоны бойцов смешались с матом, женские крики превратились в завывания. Ликвидаторов швыряло, как спички в коробке: стоило коснуться одной поверхности, как тут же притягивало к другой, только успевай группироваться. Пол, стены, потолок – направление утратило смысл, остались лишь глухие удары, бряцание снаряги и короткие вспышки аварийного света.

Желудок сжался, уши заложило, казалось, что тьма в перерывах между вспышками стала плотнее, что за нее можно зацепиться руками. Вова упал на Хохла, услышал его сдавленный хрип, и тут же они полетели обратно.

Нет времени, чтобы подумать, чтобы сорвать чеку и швырнуть гранату в проем, где мелькают тонкие пальцы. Куда бы она полетела?

Твари и так досталось. Пули Ералаша крошат даже бетон, рвут плоть, как старую тряпку. Скоро раненая тварь ослабнет… Как скоро?

Звук Анки – крупнокалиберного пулемета – Вова бы не спутал ни с чем в Гигахруще. И без того заложенные уши захотелось сжать ладонями. Казалось, стены вот-вот пойдут трещинами от грохота.

Пулеметная очередь смолкла. Вова лежал, с трудом вдыхая пропущенный через фильтры воздух, и смотрел, как над головой зажигается лампа. Значит, там потолок. Лампы ведь на потолке? Сквозь звон в ушах ефрейтор слышал, как где-то рядом стонут товарищи, но боль защемила шею, не давая повернуть голову.

Анка разрабатывался как стационарный пулемет, и Вова знал лишь одного человека, который мог таскаться с этой махиной по этажам. Он скосил глаза и увидел на пороге квартиры Гаврилу, тот уже закинул орудие себе на плечо и что-то выкрикивал в рацию.

Над Вовой склонился черный противогаз, руки в перчатках аккуратно пробежались по груди,