А раз так, то беседу дилетантов смело можно проигнорировать, всецело сосредоточившись на более важных размышленьях.

Зато остальные с интересом продолжали внимать каждому слову самого молодого члена подземной экспедиции, время от времени задавая ему наводящие вопросы.

Да-да, батюшка вскоре тоже окончательно сбросил маску равнодушия и с тех пор принимал живейшее участие во всё более разгорающейся дискуссии.

– Что вы имели в виду под термином «иноверец»? – было его первое «включение».

– Неужели не ясно? Они ведь православные, а Кристиан – католик, – пояснил Айзенштадт, удивляясь бестолковости святого отца.

– Теперь понятно, – произнёс церковный тенор, и тут же настоятель предположил: – Но ведь изваяния Радзивиллам могли преподнести не только в Констатинополе, а и в Ватикане! История знает немало примеров, когда папа великодушно одаривал выдающимися ценностями мужественных защитников веры.

– На мой взгляд, ценности, о которых вы упоминаете, больше носили духовный, можно сказать – ритуальный, нежели материальный характер, – несмело возразил Яша. – Например, мощи святых или чудотворные иконы.

– Ну, не скажите…

– Хорошо, – с плохо скрываемым раздражением согласился Пекун-Айзеншдадт, который терпеть не мог, когда кто-то начинал брать под сомнение его выдающиеся умственные способности. – Однако в таком случае в Ватикане непременно должны были остаться хоть какие-то документы о происхождении святыни, например, заказ для ювелиров или акт о принятии святыни в дар… А также всевозможные бланки, расписки…

– Вам приходилось работать с архивами Святого престола? – ещё глубже копнул Дариуш.

– Нет.

– Тогда, скажите, какими источниками вы руководствовались, когда делали вывод об отсутствии соответствующих бумаг?

– Но…

– Никаких «но», – подымаясь со своего места, прекратил прения «командующий парадом» Ярослав. – Радзивиллы слыли весьма состоятельными людьми и могли позволить себе любую роскошь… В том числе и скульптуры всех апостолов. Кстати, они были выполнены в полный человеческий рост – где-то метр шестьдесят по тамошним временам – и весили по пять пудов каждая. В общем – никак не меньше тонны драгоценного металла.

– Пробейте по курсу любой валютно-фондовой биржи, хоть Лондонской, хоть Нью-Йоркской, и получите такую сумму, что мало не покажется! – вклинился в разговор специалистов разносторонний кавказский эрудит. – Вот вам и ответ на вопрос, почему все хотят их заполучить.

– Принимается, – подытожил смысл сказанного Плечов. – Но только частично. Ибо помимо вполне осязаемой стоимости в рублях, долларах или фунтах стерлингов, апостолы имеют ещё и огромную художественную ценность, которую сложно даже представить!

– Согласен! – сухо процедил Лежава.

Глава 4. Начало оккупации

1

«Неужели здесь мы и умрём?» – повис в воздухе немой вопрос, отчётливо читавшийся в глазах Лежавы, Пекуна и – о, да! – обычно жизнерадостного сейловичского ксёндза. Правда, слова эти так и не сорвались с их уст.

– Лучше расслабиться и не тратить зря силы, – учуяв панические настроения, вызревающие в дружном коллективе искателей сокровищ, Яра решил покончить с ними одним ударом, одним махом, одной инъекцией своего неугасаемого оптимизма. – К счастью, нехватка кислорода нам не грозит… Лишь жажда и голод. Канапок, как я понимаю, уже нет, а чай?

– Половина термоса! – своевременно и чётко отрапортовал Пекун.

– О! Уже неплохо! Значит, сутки-другие протянем по-любому.

– А дальше? – испуганно полюбопытствовал божий слуга, съедаемый тревожными предчувствиями.

– Хватятся – вы же сам говорили… Придут ваши прихожане на службу – и поднимут шум.

– Ну и что с того? Как они подымут решётку, как найдут потайной ход, а? В отличие от нас, пан профессор, простые сяляне[55] не имеют под землёй никаких наводок и не знают ни о каких ориентирах, – мрачно констатировал Пекун.

– Когда не остаётся надежды на друзей, приходится надеяться только на самого себя! – грозно цыкнул на него кавказский исполин.

– Или же на врагов… – подлил масла в огонь московский учёный.

– Короче, я всё понял! – рубанул ладонью спёртый воздух подземной клетки смышлёный Яша. – Пан профессор надеется на то, что тот, кто нам мешал, тот и поможет.

– С этого момента, пожалуйста, подробней, – в ожидании дальнейших разъяснений, а, возможно, и свежих откровений, навострил уши Лежава.

Но их не последовало.

– Мы с паном Ярославом в курсе, о чём речь. Остальным же знать об этом вовсе не обязательно, – набравшись храбрости, а, может быть, в какой-то мере и наглости, примазался к профессорской славе «Сусанин», после чего заговорщически добавил: – Придёт время, и мы проинформируем вас о наших предыдущих приключениях.

– Если сочтём нужным, – решительно принимая сторону знатного краеведа, уточнил Плечов. – А пока давайте сосредоточимся на поисках различных вариантов нашего спасения из проклятой мышеловки! Есть у кого-нибудь хоть какие-то предложения по данному поводу?

– А что, если ощупать стены, как мы это делали в основной ветке подземелья? – предложил настоятель. – Может здесь, внутри каменного мешка, тоже имеется какое-то устройство, распахивающее двери?

– Попытка не пытка. Но особо раскатывать губу, надеяться на чудо, как по мне, не стоит, – развенчал его надежды «Сусанин». – Я, по крайне мере, такого в своей практике ещё не встречал. Может, пан профессор?

– Мы ничего не теряем, – одобрил затею ксёндза Ярослав. – Давайте так: моя стена – слева, Яшина – справа, а товарищу Лежаве поручим потолок, согласны?

– А я? – забеспокоился священник.

– Вы, батюшка, сидите на месте и молитесь за успех нашего безнадёжного предприятия. Авось поможет.

…Забегая вперёд, вынужден признаться: не подействовало!

Может, ксёндз молился не тому богу, а, может, Всевышний просто решил не оказывать прямого воздействия на судьбы наших героев и пустил их на самотёк…

2

Время остановилось.

Каждое мгновение стало казаться чуть ли не вечностью.

Солнечные лучи, иногда пробивающиеся через немногочисленные вентиляционные щели (слава богу, что хоть таковые в подземелье имелись!) с каждым мгновением становились всё тусклее и тусклее.

Стрелки наручных часов (а они были у каждого из четвёрки искателей апостолов) будто бы прилипли к циферблату и замерли на одном месте, упрямо не желая двигаться вперёд.

«А ведь прошло всего-то ничего времени, прикинул Ярослав. – Час… Ну, может, чуть-чуть больше…»

В этот миг где-то вдалеке, за пределами каменной западни, начал раздаваться грохот – жуткий, но одновременно родной и близкий. Так могла греметь только железная решётка – эти душераздирающие звуки Плечов слышал уже не раз. И не только в Несвиже.

– Ура! – заорал Пекун.

– Мы тут! – закричал настоятель, уверенный, судя по всему, что это селяне явились за своим пастырем.

Лежава тревожно нахмурился.

А профессор и вовсе не проявлял никаких признаков радости.

В отличие от его соратников Плечову было хорошо известно, кто пришёл по их души. Во всяком случае, он это подозревал…

* * *

– Привет, тёзка! – развязно произнёс Пчоловский и даже попытался