– Несомненно.

– Дайте… Хлебну разок!

Сержант прижал холодное горлышко к разбитой губе и, преодолевая боль, сделал жадный глоток. Понравилось!

– Хороша штука… Ещё можно?

– Да сколько угодно! Мы, немцы, – люди цивилизованные. И прекрасно понимаем, что обязаны хоть как-то, даже таким нехитрым способом, возместить ущерб, нанесённый вашему драгоценному здоровью.

– Спасибо. Великолепный напиток.

– Коньяк. Французский. Специально берёг для старого друга Ярослава. Чтобы достойно отметить нашу встречу. А он, упрямец, ни в какую… – приврал фриц, ибо на самом деле ничего подобного не замышлял и даже выпить, как мы помним, «тёзке» не предлагал.

– Интеллигенция… Что с неё возьмёшь? – подыграл гитлеровцу Чепцов и без спросу взял со стола чужеземную конфету – в яркой, красочной обёртке с целым роем то тут, то там раскиданных каких-то странных насекомых: то ли пчёл, то ли шмелей, то ли ос – слишком нечётким и расплывчатым оказался рисунок.

– Полегчало? – сочувственно поинтересовался офицер.

– Немного.

– Хочешь ещё?

– Нет.

– Продолжим разговор?

– Давайте.

– Это твой наган? – Дибинский взвесил на ладони оружие.

– Да.

– Что за буква у него на рукояти?

– «Я». От имени – Ярослав.

– А к тебе она какое отношение имеет?

– Никакого.

– Поясни…

– Оружие мне дал товарищ Плечов.

– Зачем?

– Чтобы я прикрывал его во время прогулки по подземелью. Обстановка-то у нас сложная; немцы вот-вот войдут в деревню.

– Уже вошли.

– Вижу…

– Однако остальные утверждают, что раньше ничего не слышали о ваших с Плечовым отношениях и только вчера впервые узнали о твоём существовании.

– Мы не афишировали свою дружбу. Но я всё время был рядом – и в Минске, и в Несвиже, и в Сейловичах…

– Зачем?

– Да так. На всякий случай. Говорю же: обстановка сложная.

– Что ж, данке шён, – спасибо! – Дибинский расстегнул мундир, обнажая белоснежное исподнее бельё, из-под которого вырывалась наружу бурная растительность, и почесал грудь. – Пожалуй, у меня всё… Хотел предложить вам сотрудничество, но – чувствую – ничего у нас не получится.

– Ну, почему же?

– Не искренний вы человек, Саня, не честный.

– Простите, гер…

– Штурмбаннфюрер.

– Нет, это я даже под угрозой расстрела, пожалуй, не смогу выговорить. Можно как-то проще, по-нашенски?

– Майор.

– А вы не обидитесь на такое обращение?

– Нет.

– Неправда ваша, това… господин майор… Я, как на духу, ответил на все ваши вопросы! И впредь обещаю вести себя только так – не иначе.

– Похвально! – эсэсовец снял свой светло-серый китель с орлом на левом рукаве и древними рунами в петлицах (форму он не любил и пользовался ею крайне редко) и повесил его в шкаф, оставшись в одной нательной сорочке – с каждой секундой солнце подымалось выше и выше, быстро наполняя всё живое и неживое на планете своим щедрым, животворящим теплом. После чего спросил:

– Значит, я могу на тебя рассчитывать?

– Так точно! Всегда, – верноподданно посмотрел на него чекист.

– Ну что ж… Вот тебе первое задание: осторожно, ненавязчиво выведать, что ищет профессор в этих краях? И самое главное – нашёл ли он что-нибудь…

– Понял.

– Сам первый эту тему не подымай ни в коем случае.

– Слушаюсь!

– Но как только Ярослав Иванович заговорит о несметных сокровищах Радзивиллов или же вдруг начнёт упоминать какие-то связанные с ними географические названия – мотай всё на ус и сразу ко мне. Ясно?

– Так точно!

– Вот теперь – всё. Можешь идти.

– Есть.

– Постой. Когда будешь проходить через среднюю комнату – ростормоши этого вашего проводника…

– Яшку?

– Ну да, наверное.

– Пускай зайдёт ко мне.

– Будет сделано, господин майор. Рад стараться!

6

– По отшиманю замовеня пшибыл[59], – попытался вспомнить азы армейской дисциплины, прививаемой на службе, которую он никогда не проходил, знатный несвижский краевед.

– Садитесь, пан…

– Пекун, – услужливо подсказал «Сусанин», как и Яра, подзабыв упомянуть вторую (вернее, первую) свою фамилию.

– Полагаю, между нами не должно быть никаких разногласий, недоразумений, конфликтов, споров, – пытаясь играть на национальных чувствах «европейцев», зашёл издалека Дибинский. – Всё-же в одну церковь ходим, на одном языке общаемся.

– Згадзам ше, – быстро согласился Яша.

– Значит, можно обойтись без предисловий?

– Очевище.

– Не стану скрывать: я хочу приобрести в вашем лице преданного союзника. – Штурмбаннфюрер приложился к горлышку фляги и подмигнул растерявшемуся «соотечественнику». – Будешь?

– Не пью. Совсем. Как любит говорить Ярослав Иванович, геть на нет, совсем и полностью! От себя могу добавить: никогда, ни грамма!

– Вот… Вот именно Ярослав Иванович меня и интересует. Что хочет найти профессор в здешних катакомбах, не подскажете?

– Отчего же нет? Тем более, что это – секрет Полишинеля, о котором знают едва ли не все жители нашего района.

– Вот как? Серьёзно?

– Серьёзней не бывает… Золотые апостолы, пропавшие из замка Радзивиллов ещё в девятнадцатом веке, – его главная цель.

– Понял… И где же вы собирались их искать?

– В скарбце[60], который якобы находится где-то в закоулках подземного тоннеля, – отрапортовал Яков Семёнович.

– Конкретное место указать можете?

– У нас нет точных координат, – развёл руками краевед.

– Ну, хоть намекните…

– В последнее время пан профессор интересовался населёнными пунктами, расположенными вдоль линии Сейловичи – Цегельня. Причём очень настойчиво интересовался.

– Стоп! – воскликнул эсэсовец.

Он прошёлся по комнате, о чём-то напряжённо размышляя, а потом почти ласково сказал пленнику:

– Вы ведь отведёте нас туда? На то самое место…

– Но я не знаю дороги. Вернее, просто не ведаю, какое именно место имеет в виду пан профессор. Ни на одной карте тоннеля ничего подобного нет, – вскочил со своего места Айзенштадт, стремительно бледнея от испуга, – он прекрасно знал, чем может закончиться такой отказ.

Однако Дибинский не был тупым фашистским изувером, он считал себя одним из ведущих представителем «передовой» нацистской науки, и пока не отличался особой кровожадностью.

– Плохо! – штурмбаннфюрер по-отечески хлопнул краеведа по плечу, да так сильно, что тот опустился назад, на табуретку. – Жаль, что вы не оставляете мне выхода. Придётся всё-таки вас казнить…

– Меня? – дикий ужас мгновенно заполнил тёмные глаза и уже не покидал их до конца беседы. Как многие его соплеменники, Яша оказался хорошим артистом. Очень хорошим…

– Вас. И ксёндза, и блондина, и этого слоноподобного кавказца… Пощажу, быть может, одного пана Ярослава, да и то только для того, чтобы он до глубокой старости испытывал угрызения совести из-за того, что не сберёг ваши жизни!

– Разве это от него зависит?

– А то от кого же? Хотя, возможно, и вам, как земляку, я тоже предоставлю шанс на спасение.

– Что я должен сделать?

Штурмбаннфюрер наклонился и, коварно улыбаясь, что-то прошептал в ухо допрашиваемому.

Тот усердно закивал головой в ответ.

Мол, любой каприз…

Только не убивайте!

7

Время