Шрифт:
Закладка:
Особенностью, общей для всех округов, в большей или меньшей степени, было центральное участие местного населения, отличительной чертой АРА. Полномочия по принятию решений по жизненно важным вопросам — где кормить, в каком количестве и так далее — были сохранены американцами, которые контролировали предоставление помощи нанятыми местными жителями. Как следует из названия организации, люди из АРА должны были быть настоящими «администраторами» чужой работы. Таким образом, их численность оставалась низкой, а большая нагрузка ложилась на гораздо большую группу местных жителей. Моделью для такого механизма была Польша, где на пике в июне 1920 года всего двадцать четыре американца контролировали работу 27 890 польских граждан по кормлению 1,3 миллиона детей.
Советские граждане, которые стали работать на предприятии, были двух видов: обычные сотрудники АРА, которые выполняли канцелярскую работу, управляли кухнями и складами, а также служили курьерами, инспекторами и так далее; и неоплачиваемые добровольцы, входившие в продовольственные комитеты, которые отбирали детей для питания.
Американцы, естественно, были склонны набирать сотрудников из числа «бывших людей» Советской России — выходцев из старой аристократии, буржуазии и так называемой интеллигенции, гибкий термин, который благотворители обычно использовали для обозначения образованных классов советского общества в целом, в отличие от более узкого понятия «интеллектуалы», такого как профессора, писатели, художники и т.п.. Часто это были наиболее квалифицированные кандидаты для трудоустройства, благодаря их знакомству с офисными системами, если не опыту в них, и их способностям, фактическим или только предполагаемым, в английском, французском и немецком языках. Помимо соображений эффективности, американцы, естественно, испытывали определенную симпатию к этим невольным обитателям исторической свалки, которые появлялись на сцене, репетируя свои рассказы о трагедии и горе. Для них прибытие АРА было находкой.
Неудивительно, что оказалось относительно проще укомплектовать штаб-квартиры в Москве и Петрограде, где было большое количество кандидатов из бывших профессиональных слоев, многие из которых работали до революции в коммерческих конторах, а с тех пор, возможно, и в государственной бюрократии. Недостатка в клерках, чей опыт высоко ценился АРА, организацией, с гордостью основанной на принципах ведения бизнеса и, следовательно, неизбежно одержимой бумажной работой, не было. У Боудена из Петрограда не было претензий: «Персонал нашего офиса выгодно отличается от всего, что я видел в Европе».
В провинциальных городах, где АРА в значительной степени опиралась на услуги беженцев из столиц, ситуация была более скудной. В черные годы 1919-20 годов учителя, художники, профессора, инженеры, бывшие торговцы и другие люди в большом количестве бежали в провинцию. Некоторые в конечном итоге заняли ключевые административные должности в местных органах власти. Теперь, в 1921 году, когда в поволжских губерниях начался голод, несмотря на улучшение условий в Москве и Петрограде, многие из этих перемещенных граждан строили планы вернуться домой. Но не все: некоторые были слишком обездолены, чтобы решиться на переезд, других отговаривали удручающие перспективы на другом конце, а третьим было запрещено уезжать, поскольку их таланты стали считаться незаменимыми для местных властей.
Боло по понятным причинам возражали против сильной зависимости АРА от врагов народа, многие из которых имели явно антибольшевистское прошлое, что означало принадлежность к одной из запрещенных политических партий или службу в одной из Белых армий. 22 сентября, реагируя на советские протесты, Хаскелл разослал окружным руководителям циркулярное письмо с рекомендацией укомплектовать свои офисы русскими разного происхождения, чтобы местные власти не стали рассматривать штаб-квартиры АРА как рассадники антибольшевизма.
Местный персонал, занимающий наиболее важные должности в каждом округе, должен быть хотя бы минимально приемлемым для властей, если операция будет успешной. Это было особенно верно в отношении «российской исполнительной власти», названной в честь американского супервайзера главной исполнительной властью округа, по крайней мере теоретически, поскольку полномочия ее обладателя фактически сильно различались в зависимости от округа. Эта должность была еще одним сомнительным наследием от европейских операций. В любой стране это было деликатное назначение; в большевистской России — чрезвычайно деликатное.
Шафрот намеревался наделить российского руководителя в Самаре подлинными полномочиями, и его рассказ о трудностях, с которыми он столкнулся при назначении, поучителен. Он обсудил эту должность с главой провинциального совета, которого он называл «губернатором», на их первой встрече, и тогда двое мужчин согласились, что кандидатура будет выдвинута Шафротом и одобрена советом. Однако на последующем заседании, состоявшемся в присутствии исполнительного комитета совета, Шафроту сообщили, что после тщательного обсуждения этот авторитетный орган выдвинул двух кандидатов на эту должность: один из них — глава транспортного департамента, другой — директор местного государственного транспортного кооператива. Это было, конечно, совсем не то, что имел в виду Шафрот.
Возможно, предвидя сопротивление, губернатор настоял на том, чтобы выбор был сделан немедленно, поскольку уже прибыла еда и нужно было спасать жизни. Шафрот выразил согласие с важностью быстрых действий, позже отметив, «что до этого времени мои неоднократные просьбы о мебели и оборудовании для дома и офиса, которые были нам предоставлены, встречались только с задержками и отговорками». Он поблагодарил исполнительный комитет за имена выдвинутых им кандидатов и пообещал, что они получат должное внимание.
После этого настроение губернатора испортилось, и он надавил на Шафрота, чтобы тот выбрал одного из двух предложенных кандидатов на пост главы российской исполнительной власти, прежде чем покинуть заседание. Это поддержало американца, и «в течение минуты ситуация была очень напряженной». Позже он вспоминал, что члены исполнительного комитета, сидевшие вокруг большого стола, наблюдали за тем, какой эффект произведет на него заявление губернатора: «но, несмотря на это, мне было трудно сохранять самообладание». Сохранить это он, однако, спокойно заверил ассамблею, что примет свое решение после тщательного обсуждения, после чего уведомит губернатора, которому затем будет предложено высказать свое мнение. «Это вызвало некоторое удивление, поскольку правительство не привыкло, чтобы его желаниям противоречили, и собрание разошлось спонтанно».
Теперь Шафрот полностью осознал, что ему нужно было придумать грозную фигуру, такую, которая превзошла бы навязываемых ему советских кандидатов. Он проконсультировался с ректором Самарского университета, ведущими врачами города и несколькими другими людьми «с хорошей репутацией» — по крайней мере, в прежние времена — прежде чем выбрать идеального кандидата: доктора Андрея Глассона, директора больницы общего профиля в Самаре, хирурга с большим опытом работы на руководящих должностях и человека сильной личности, которого высоко ценят во всей провинции.
Шафрот выполнил свою домашнюю работу, поэтому, возможно, он не был удивлен, когда советское руководство не высказало никаких возражений против Глассона. Конечно,
