— Теперь он ваш навеки! — рассмеялась Ольга. — Но я продолжаю. Все получилось, как задумал Георгий Андреевич. Мы прилетели в Бахрейн, выехали в место предполагаемых древних захоронений, наняли несколько местных крестьян и приступили к раскопкам. Довольно скоро мы обнаружили культурный слой — обломки древней керамики, фрагменты глиняных плиток с клинописными надписями на шумеро-аккадском языке… — Ольга прервала свой рассказ и, повернувшись к Марине, спросила: — Вы ведь, насколько я понимаю, далеки от археологии?

— Абсолютно! — подтвердила та. — Для меня это темный лес!

— Но все же вы, наверное, знаете, что в Древней Месопотамии — в Шумере, а потом в Ассирии и Вавилонии — надписи делали на глиняных дощечках, которые потом обжигали.

— Ну, вроде проходили в школе…

— Глиняные дощечки — это очень прочный и долговечный материал, практически вечный. Благодаря ему мы знаем удивительно много о жизни древних ассирийцев и вавилонян — об их законах и порядках, о ценах на зерно и металл. Многих жителей древнего Вавилона мы знаем поименно. Во всяком случае, про жизнь того далекого времени известно куда больше, чем про Европу Средних веков. Потому что со временем носители информации становились менее долговечными. Боюсь, что от нашего времени останется вообще очень мало — ведь теперешняя бумага разрушается уже через пару десятков лет… впрочем, я отвлеклась.

Гильгамеш довольно чувствительно толкнул Маринину руку — чеши уж, раз подрядилась, не останавливайся.

Ольга нахмурилась и продолжала:

— В общем, мы нашли довольно много интересных предметов, но большинство из них относились к третьему и второму тысячелетиям до нашей эры, то есть к тому времени, когда шумеры прочно обосновались в Месопотамии и начали уже исчезать, растворяясь среди многочисленных аккадских народов — ассирийцев и вавилонян. На Дильмуне в это время были только рынки и торговые базы. Георгий Андреевич же искал следы их более раннего присутствия. Экспедиция уже подходила к концу, через несколько дней нам нужно было сворачивать лагерь и возвращаться — и тут один из наших рабочих, расчищая очередной участок культурного слоя, провалился в подземную полость. Его вытащили, а Георгий Андреевич из чистого любопытства решил обследовать пространство. Он расширил пролом, спустился под землю, осветил найденную пещеру — и почти сразу нашел фрагмент каменной плиты с надписью на незнакомом языке. Это была клинопись, и это был, несомненно, шумерский язык — но какая-то неизвестная его разновидность, судя по всему, значительно более древняя, чем все известные науке. Георгий Андреевич почувствовал, что стоит на пороге великого открытия. Он работал как одержимый — расчистил найденную пещеру и обследовал ее стены сантиметр за сантиметром. Однако после первой обнадеживающей находки больше ничего не попадалось. А тем временем отведенный для экспедиции срок подошел к концу, у нас вот-вот должны были закончиться визы, а тогда с этим было строго — при любом нарушении визового режима можно было стать невыездным, тем самым поставив крест на продолжении раскопок. В общем, нам пришлось законсервировать раскоп и вернуться домой. Весь следующий год Георгий Андреевич добивался разрешения на новую экспедицию и параллельно занимался расшифровкой найденного клинописного текста. Но найденного фрагмента оказалось недостаточно, нужно было найти еще какие-нибудь надписи — и это было еще одной причиной для новой экспедиции. Он к тому времени имел большой вес в научном мире, и экспедицию, в конце концов, разрешили. Правда, опять с минимальным финансированием — но нас это ничуть не огорчило: мы уже привыкли обходиться собственными силами. Наконец начался полевой сезон, и мы снова отправились в Бахрейн. За время нашего отсутствия на месте раскопок многое изменилось. Местные жители попытались провести собственные раскопки: они решили, что найдут там какие-нибудь ценные древности, возможно даже, золотые монеты, и хотели на этом подзаработать. При этом они повредили немало ценных образцов, а самое главное — обрушили своды подземной пещеры и перемешали уровни культурного слоя, тем самым затруднив возможности датировки. Так что, прежде чем продолжить раскопки, нам пришлось привести все в порядок. Мы снова наняли местных крестьян, и вскоре дело пошло. Расчистив ту самую пещеру и сняв более поздний культурный слой, мы действительно нашли нечто удивительное: и обломки керамической посуды неизвестного науке типа, и глиняные таблички с тем же древним письмом, как на прошлогодней находке, а самое интересное — нам попалось несколько захоронений, принадлежавших, по-видимому, знатным людям. Здесь-то Георгий Андреевич и сделал самое интересное открытие, наверное, самое главное открытие своей жизни. Захоронения были двух типов. Первый тип — сравнительно простые каменные гробы с рисунками, иллюстрирующими жизнь покойного, и клинописными надписями на ранне-шумерском языке. Внутри этих саркофагов сохранились человеческие останки — разумеется, только скелеты. Второй тип — гораздо более пышные саркофаги, отделанные золотом и каким-то другим металлом красно-золотого оттенка, с очень красивыми рисунками и длинными надписями, выполненными также клинописью, но на другом, незнакомом науке языке. В этих саркофагах тоже были останки, но вот что я вам скажу… — Ольга сделала паузу, чтобы подчеркнуть свои слова: — Ни я, ни Георгий Андреевич не были антропологами, но, даже не имея специальных знаний, мы поняли, что останки в захоронениях второго типа принадлежали людям совершенно другого народа, а возможно, и другой расы. Эти люди — Георгий Андреевич назвал их «Люди А» — были значительно выше шумеров, более стройного телосложения, с вытянутыми лицами и удлиненными головами. Вот тогда-то он и пришел к выводу, что шумерская культура зародилась не сама по себе, что у ее истоков стоял какой-то древний, высокоразвитый народ, представители великой цивилизации, погибшей по какой-то причине — скорее всего, из-за природной катастрофы…

— Атлантида? — вопросительным тоном проговорил Георгий.

— Мы избегали этого слова, — быстро ответила Ольга. — Поскольку в научных кругах не признают ее существования, она считается чем-то вроде снежного человека или летающих тарелок, поэтому ученый, который стал бы всерьез поддерживать теорию о существовании Атлантиды, рисковал своей научной репутацией. — Ольга повернулась к Марине и сказала: — Вы ведь знаете, что такое Атлантида?

— Ну, что-то слышала… древнее государство, которое погибло при извержении вулкана. В детстве я читала фантастический роман Александра Беляева «Последний человек из Атлантиды»…

— Вот-вот, большинство ученых так и считает — что гипотеза о существовании Атлантиды годится только для фантастического романа!

— А что о ней известно на самом деле?

— Почти ничего. Основной источник мифа об Атлантиде — диалоги Платона Афинского, однако о ней упоминают и другие античные авторы: Геродот, Страбон, Посидоний, Диодор Сицилийский. Впрочем, не буду запутывать вас именами и фактами. Достаточно сказать, что, если верить Платону, Атлантида — это государство на огромном