Шрифт:
Закладка:
— Ничего себе, какая древность! Куда там Египту!
— Ну, вряд ли можно верить в датировки Платона. Можно только предположить, что по его меркам это было очень, очень давно. Может быть, не девять, но пять тысяч лет до новой эры. Так что шутки шутками, но Георгий Андреевич всерьез задумался — не являются ли найденные им останки «Людей А» останками последних жителей Атлантиды и не они ли принесли шумерам свою высокую культуру.
— И что же было дальше? — спросила Марина, чтобы вернуть собеседницу к прерванному рассказу. Время неумолимо бежало к вечеру, а нужно было еще добраться до дома, пока не поздно. Ей угрожали, да еще эти, из «Анкора», небось следят. Мелькнула мысль: а хорошо бы эти две компании стравить, замкнуть, так сказать, одних на других. Надо это обдумать.
— Так что было дальше? — повторила она.
Ольга заметно помрачнела.
— Дальше у нас начались неприятности. Кто-то из местных жителей решил, что мы наконец-то нашли древние сокровища, и захотел погреть на этом руки. Чтобы избавиться от нас, среди рабочих пустили слух, что останки в древних саркофагах принадлежат не простым людям, а божествам, и нельзя допустить, чтобы неверные их касались. Рабочие взбунтовались и едва не убили нас. Полиция вовремя подоспела, нас спасли, но тут же сами полицейские стали недвусмысленно намекать, что хотят получить свою долю в несуществующих сокровищах… Короче, нам пришлось в спешном порядке уезжать из Бахрейна, не завершив раскопок. Георгий Андреевич с огромным трудом сумел вывезти несколько артефактов, а также сфотографировал найденные надписи на раннешумерском языке и на языке «Людей А». Однако по закону подлости именно в это время в Бахрейне начались беспорядки, и в аэропорту все артефакты отобрали. Хорошо хоть самих выпустили! Как вспомню этих кричащих людей с автоматами — одну женщину прикладами чуть не насмерть забили… — Ольга прерывисто вздохнула: — Георгий Андреевич надеялся вернуться на следующий год, когда в Бахрейне все успокоится, но не тут-то было! Вернувшись из Бахрейна, он сделал предварительный доклад о своих результатах наших с ним раскопок. Возможно, он поторопился. Возможно, сначала нужно было завершить работу, привезти более весомые доказательства своей теории, но ему не терпелось донести сенсационные результаты до своих коллег. Что тут началось! В своем докладе он, разумеется, не произносил слово «Атлантида», понимая, что оно подействует на научный мир как красная тряпка на быка. Он говорил только о влиянии на древних шумеров некоего еще более древнего народа, принадлежавшего к другой расе и обладавшего весьма высокой культурой, но все и так было понятно. Один из участников конференции, профессор Бондаренко, давний оппонент и недоброжелатель Георгия Андреевича, вышел на трибуну и издевательским тоном произнес: «Если не ошибаюсь, нам здесь пытаются преподнести сказочку про Атлантиду? Если не ошибаюсь, уважаемый коллега за государственные деньги тешит свое самолюбие и развивает детские фантазии?» И понеслось! Каждый следующий докладчик норовил как можно больнее пнуть Георгия. Всем не давало покоя то, что он смог добиться разрешения на зарубежную экспедицию, да еще и нашел там что-то по-настоящему интересное. Вы не представляете, что такое ученый мир! Это самое настоящее змеиное гнездо…
Гильгамеш с видимой неохотой оторвался от дивана, подошел к хозяйке, положил огромную голову ей на колени и так застыл, выражая сочувствие.
— Ему поставили в вину и слишком большой расход валютных средств, и нарушение визового режима (которого в действительности не было), и, разумеется, то, что он брал меня в обе свои экспедиции, — глухо продолжала Ольга. — Кто-то так и сказал, что под видом научной командировки Успенский устроил себе заграничный круиз с молодой любовницей! Не знаю, как Георгий Андреевич пережил эту конференцию. У него едва не случился инфаркт. Но на этом дело не кончилось. Результаты конференции стали известны высокому начальству — руководству Академии и отделу науки ЦК. И с этого времени академик Успенский попал в черный список. Никакие его заявки не принимались, средства на научную работу выделялись самые скромные, о продолжении раскопок в Бахрейне не могло быть и речи. Я, кстати, тоже попала под раздачу. К этому времени я закончила работу над кандидатской диссертацией, материалы были замечательные, научным руководителем являлся Георгий Андреевич. Годом раньше моя диссертация прошла бы на ура, но теперь ситуация изменилась. На мою работу написали разгромную рецензию, и она не была допущена к защите. Рецензент написал, что я развиваю бредовые идеи своего руководителя, да еще намекнул кому надо насчет моего недостаточно высокого морального уровня. Благодаря этому — если можно так выразиться — на моей научной карьере поставили жирный крест, я так и не смогла защититься и через какое-то время была вынуждена уйти в школу, простым учителем истории…
— Да, печальная история! — проговорила Марина, когда хозяйка квартиры замолчала.
— Ну вот, собственно, я рассказала вам все, что могла… — Ольга опустила глаза. — Может быть, вы узнаете еще что-то из дневников Георгия Андреевича…
— Спасибо. — Георгий убрал тетради в свою сумку. — Я прочту их и верну вам.
— Куда теперь? — спросил Георгий, когда они вы-шли, сердечно простившись с Гильгамешем, и Ма shy; shy;-рина мгновенно поняла, что он хочет остаться один, причем как можно быстрее, чтобы погрузиться в дневники деда и обдумать всю эту историю. И что если ему сейчас помешать, то он будет очень недоволен. Ругаться, конечно, не станет — все же воспитанный человек, но…
— Я — домой, — решительно сказала она, — уже поздно.
На его лице отразилось явное облегчение.
Марина махнула рукой проезжающей машине.
«Вот так вот, — думала она по дороге, — я ему больше не нужна. Флешку ему отдала, теперь он будет разбираться сам. Это его дело, его дед и его жена. Возможно, он прав, но мне-то что делать, если снова велят отдать флешку? Нет, нужно было все же ему рассказать…»
Муж, видимо, решил сделать шаг к примирению, с этой целью съездив в супермаркет. Марина увидела на кухне кучу пакетов с продуктами и занялась приготовлением ужина.
Они поели в полном молчании, потом, допивая вторую бутылку пива, он сказал:
— Костя звонил, у него Ряба пропала. Ты ничего не знаешь?
— А она на море улетела, в Хорватию! — спокойно ответила
