«Подсластил пилюлю!» — подумал Севрюгин, возвращая адвокату постановление.

Тот еще что-то говорил, но капитан его уже не слушал. Он ломал голову над удивительной загадкой: как этот адвокат сумел всего за один день провести такое полноценное расследование?

Выходит, не зря этой братии платят такие большие деньги?

И еще одно не давало Севрюгину покоя.

Все свое расследование адвокат построил на изучении фотографий из конверта Успенского, но ведь он, Севрюгин, не давал ему этих фотографий! Они все время лежали у него в сейфе!

Как же так?

И тут до него дошло.

Он вспомнил, что коварный адвокат вчера курил как паровоз — и при этом у него то и дело гасла сигарета, и он снова зажигал ее, щелкая своей серебряной зажигалкой… а сегодня совсем не курит, говорит, что бросил! Как будто это так легко…

Капитан тяжело вздохнул и обратился к адвокату, который все еще что-то говорил, непрерывно жестикулируя:

— А позвольте взглянуть на вашу зажигалку!

— Зажигалку? — переспросил адвокат, и в глазах его заплясали искорки. — Какую зажигалку?

— Ну как же? Вчера вы пользовались такой красивой серебряной зажигалкой… а я, знаете ли, очень интересуюсь зажигалками, одно время даже собирал их…

— Ах, та, что вчера! — адвокат сделал невинные глаза. — Вчера у меня действительно была зажигалка, но я ведь бросил курить, вот и не взял ее, чтобы не было соблазна.

«Все ясно, — подумал Севрюгин. — В зажигалке у него фотоаппарат. Он переснял все фотографии и потом поработал с ними. Ну, ничего не скажешь — профессионал!»

— Но если вы действительно коллекционируете зажигалки, — проговорил адвокат, поднимаясь со стула, — я буду иметь это в виду и подарю вам какой-нибудь интересный экземпляр…

— Но не тот, который был у вас вчера? — уточнил Севрюгин.

— Насчет той зажигалки ничего не обещаю. — Адвокат развел руками. — Кажется, я ее потерял…

После ухода адвоката капитан Севрюгин заскучал. И этому было несколько причин.

Во-первых, подозреваемого Успенского пришлось отпустить, поскольку адвокат Левобережный разбил все улики в пух и прах.

Во-вторых, Севрюгина задело то, как быстро адвокат догадался, что улики подстроены. А он, Севрюгин, ведь сомневался же, но сидел как сыч и пялился на эти фотки, вместо того чтобы включить мозги и хотя бы сообразить про счет, поданный самой Неждановой.

Капитан увидел перед собой насмешливые глаза адвоката. Да, тот, кто замыслил так откровенно подставить мужа потерпевшей, наверняка считал сотрудников полиции полными идиотами. Каковым он, капитан Севрюгин, и оказался.

Он вздохнул особенно тяжко: предчувствовал, что ему выскажет начальник завтра на совещании.

Стало быть, убийство из ревности отпадает. И тог-да снова надо искать, кому была выгодна смерть Борецкого. А это, Севрюгин знал твердо, дохлый номер. Но все-таки кто-то же подсунул эти снимки в тот абонентский ящик. И позвонил Севрюгину, чтобы он встречал Успенского на почте. А до того послал на почту самого Георгия Успенского и организовал там их как бы случайную встречу. Успенский утверждал, что ему звонили совершенно по другому делу: якобы чтобы нанять для поисков дворянских предков. Вот люди совсем одурели, на что деньги тратят…

Но после ареста Успенского капитан выяснил, что звонок на его мобильный был сделан из того самого агентства «Ястребиный глаз», которое сделало фотографии. Стало быть, подозреваемый врет, на основании чего его и задержали.

Но ведь звонок определенно был.

Севрюгин воспрянул духом: у него появилась возможность завтра на совещании хоть чуть-чуть оправдаться.

Звонок Женьки Плавунца настиг Марину в аппаратной.

— Выпустили его.

— Да? — Она не сумела скрыть радости в голосе.

— Ага. Причем не меру пресечения изменили, а обвинения предъявлять не стали. Доказательства все липовые оказались.

— Да? И что же…

— Там снимки, где она… — Женька осторожничал и не упоминал по телефону никаких имен, — в общем, с мужиками разными… все монтаж, такого быть никак не могло…

— Угу, — многозначительно хмыкнула Марина и добавила про себя: «Она только с вами…»

Тем не менее Женька понял, не зря его бывшая жена Лидия говорила, что он не полный чурбан.

— Слушай… — Он неуверенно помолчал. — Ты не вмешивайся в это дело. Опасно это. Там все непросто. Пускай уж они сами разбираются. Им ведь только намек дай — потом не отвяжешься.

«Уже вмешалась, — подумала Марина, — когда эту проклятую флешку у нее утащила. А Женька еще не знает, что ко мне эти, из «Анкора», привязались…»

— Поняла тебя. Спасибо, Женя.

— Не за что, — хмыкнул он. — Скажи Георгию, чтобы не беспокоился, адвокату я сам заплатил, не обеднею…

Повесив трубку, Марина подумала немного и позвонила Георгию.

Тот, кажется, был рад ее звонку, во всяком случае, она предпочитала так думать.

— Нам нужно поговорить, — сказала Марина после обычных вопросов. — Я узнала кое-что важное.

— Приеду к тебе после работы, — предложил Георгий, поняв по ее тону, что разговор предстоит не телефонный.

— Нет, лучше я! — возразила Марина. Ей вовсе не хотелось, чтобы Георгий разговаривал при муже, да и вообще — с некоторых пор собственная квартира не вызывала у нее никаких теплых чувств. Возможно, когда Тимка вернется…

— Да, конечно… — неуверенно протянул Георгий. — Только, ты знаешь, у меня не прибрано…

— Ой, да брось ты! — Марина мысленно усмехнулась. — Как будто это имеет значение…

Она еле дождалась окончания рабочего дня. Пыталась думать, как построить разговор с Георгием, но никаких мыслей не возникало, поэтому решила положиться на вдохновение и через час уже стояла перед его подъездом.

Перед тем как нажать кнопки домофона, Марина невольно залюбовалась окружающим ее уголком города. Чудесные дома, несомненно, помнившие Пушкина, отражались в серо-голубой воде Мойки. С того места, где стояла Марина, была видна Зимняя канавка, по другую сторону реки начинались знаменитые дворы Капеллы, да и до Бироновых конюшен, знаменитого дома на Мойке, 12, где находилась последняя квартира Пушкина, было не больше двух минут ходу. Все это рассказывал ей Георгий — и про Пушкина, и про дворы Капеллы, и про знаменитую арию Лизы из «Пиковой дамы», после которой она якобы бросилась в Зимнюю канавку, да как там утонуть-то можно…

Марина набрала на домофоне номер квартиры, назвала себя и поднялась на третий этаж, где жил Георгий.

Он уже ждал ее возле открытой двери.

За то время, что они не виделись, Георгий заметно похудел и осунулся — близкое знакомство с полицией никому не идет на пользу.

— Привет, — сказал он смущенно. — Ты извини, у меня тут беспорядок…

— Меня этим не испугаешь! — Марина улыбнулась и вошла в прихожую.

Прошлый раз, когда она была здесь с Антоном, она не приглядывалась к квартире — мысли были заняты