милого раздолбая в джинсах. Пандора отвечала ему таким же взглядом, скрестив руки на груди.

– Помнится мне, отец Ганбаты Богдановича очень просил вас держать сударя подальше от сомнительных авантюр…

– Метаверса, стартапов и криптовалют. Ничего этого в Лесу нет, а другие пункты он не упоминал, – тут же парировала Дора.

– Спорим, о подобном он и подумать не мог?

– Между прочим, зря. Мы же подростки, – хмыкнула девочка.

Помолчали.

– Послушайте, не знаю, понимаете вы это или нет, но в Лесу я не смогу вас сопровождать, – начал старьевщик.

– Ага, в курсе, – закивала подопечная. – Вы – леший, в наш мир отпочковались как раз из Леса, и, если вернетесь, велик шанс снова подчиниться единому метасознанию, типа Сверхразума у зергов. – Поймав абсолютно непонимающий взгляд, она сдалась. – Можете потерять там личность – потому вас я с собой и не зову, все хорошо.

– Не хорошо! – возмущенно посмотрел на нее Пень. – Как прикажете опекать вас из другого мира?

– Никак? – развела руками Дора. – Я справлюсь, правда. Всегда справлялась.

Он снова молча уставился на нее, поджав губы.

– Послушайте, Александр Витольдович. Я понимаю все, что вы говорите, и, будь ситуация менее критичной, даже моей ноги в Лесу бы не было, не то что с ребятами. Но они упертые, а вы другой вариант предложить не можете. Мне кажется, лучше тихонечко подобру-поздорову помочь Ирине, не очень акцентируя внимание на всем происходящем, и разойтись.

– Простите, но, если я правильно уловил ваши планы, конечная цель – победа над Феникс, – напомнил старьевщик. – Я не представляю, под каким соусом подобное может выглядеть «тихонечко».

– Так далеко я пока не загадывала, но обязательно проработаю и этот вопрос, – отбрила Пандора.

Пень явно задумался – начал поглаживать подбородок, – и девочка сочла это хорошим знаком.

– Если у вас будут какие-то пожелания или предложения, как обеспечить нашу безопасность там, с радостью выслушаю. И даже обещаю постараться выполнить, правда-правда, – продолжила она.

Он тяжело вздохнул и – абсолютно внезапно – потрепал ее по голове:

– М-да, а я-то надеялся, что самой большой нашей с вами проблемой будут юные ухажеры… Напомните, на основании чего Ирина решила, будто может одолеть Жар-Птицу?

– Пара обугленных дневников и длинный трактат какого-то хрена с горы – в прямом смысле слова, – отчеканила Дора. – Вроде даже с собой для убедительности захватила, хотите почитать?

– Обязательно, – кивнул Александр Витольдович. – Тогда вернемся к вашим гостям – и попрошу выдать записи для ознакомления. Однако предлагаю обговорить сразу – если в итоге я скажу «да», вы, в свою очередь, обязуетесь взять с собой в Лес моего подручного – вне зависимости от того, каким составом туда направитесь.

Девочка сильно удивилась:

– Но Репа же такой милый и пухленький, ему там точно не место…

– Это мое условие, – покачал головой опекун. Помявшись, Дора согласилась. – Вот и замечательно, – продолжил он. – В нагрузку я дам вам еще пару артефактов – так, на всякий случай. Подумаю каких.

– То есть вы согласны? – просияла Пандора.

Потянувшийся было к ручке двери леший обернулся.

– Скорее, не столь категоричен, как пару минут назад. Повторюсь, мне нужны источники – и время на принятие решения.

– До утра уложитесь? – невинно поинтересовалась девочка.

Александр Витольдович скептически на нее посмотрел и поучительно изрек:

– Постараюсь. И когда решите завтра на природе перекусить бутербродами, помните: я готовил их с осуждением.

Выпроводив Гену, Катю и Ирину, уложив Пандору и убедившись, что развалившийся в кресле Ганбата запустил «Сладкие небеса» в наушниках, Александр Витольдович открыл наконец выданные ему под подпись («Библиотечные же» – пояснила Ира) записи. Пожалуй, характеризуя их, подопечная не покривила душой – подпалины наблюдались в достаточном количестве. Авторы, как и языки, различались, но старьевщик был не чужд эрудиции, поэтому потихоньку принялся прогрызаться сквозь витиеватый слог и, признаемся честно, иногда внезапную грамматику. К счастью, он застал уже порядочно изменений языковой нормы, чтобы с легкостью перекладывать читаемое на современные диалекты.

«Сначала был огонь, и огонь грел тело. Душа тоже хотела тепла – и породила истории. Люди полюбили слушать истории – но делали они это у света костра. Огонь души и тела неделим в людях, но, ежели первичный огонь тела явился во плоти, явится ли и огонь души? И ежели истории зародились от огня, мог ли огонь зародиться от историй?»

Да уж, цепляться в выживании за философию мог только очень отчаявшийся индивид. Старьевщик пролистал рукопись дальше, но, кроме пустопорожних рассуждений о природе огня, не обнаружил ничего интересного и перешел к следующей.

«Истории не убивают. Она – убивает. Она идет за нами, потому что мы – огонь историй и мы должны гореть. Но как из искры родится пламя, так и истории разгораются и порождают новые. И если не я, то моя история будет жить дальше – и зажжет следующего. Писать – значит гореть ярче, подвергаясь опасности, но не писать – значит лишь тлеть».

«А тлеть – значит не помереть от рук злопамятной фурии», – мысленно продолжил леший.

Третий автор, по сути, пересказывал слова своих предшественников, пытаясь поведать потомкам об Искрах и предупредить о Феникс. Взгляд старьевщика неспешно скользил по строчкам, порой явно списанным, пока не заметил более-менее свежий пассаж:

«Всякий знает: огонь заливают водой. Сия мудрость очевидна, мы познаем ее с детства и несем с собой, передавая далее. Однако в иных, менее счастливых, землях, где мне довелось побывать, дикие народы раскрыли свою, особую мудрость, не менее очевидную в их нелегкой жизни. Порой, когда сильные ветра гонят пожары и укрыться от оных негде, мужчины и женщины племени идут в леса и сами пускают огонь, разумея дело так, дабы пути двух пожаров – пришлого и созданного руками человека – столкнулись, тем самым обездолив друг друга».

Да, встречный пал Пню был знаком – как в принципе и каждому, кто волею судьбы вынужден коротать долгие годы вблизи вечно горящей российской лесополосы, а потому удивления не вызвал. Однако на этой странице пергамент просвечивал, словно с обратной стороны образовалась большая и жирная клякса, и, перелистнув, леший увидел одну-единственную фразу, вопреки всем правилам библиотечного дела обведенную современным жирным фломастером:

«Огонь может победить огонь».

Глава 10. Пахнет неприятностями

– Все, что не убивает, делает нас сильнее!

– Или калечит.

Мнение старика Радаманта, с которым Кирилл Бляблин категорически согласен

Знакомя Ипполиту Найтмаровну со свежеиспеченным ассистентом, Игорь поймал себя на странном волнении, удивительно напоминавшем первое представление потенциальной невесте сомнительной части потенциальных же родственников, и, пока учительница физики и астрономии с перекошенным лицом разглядывала вытянувшегося по стойке смирно остолопа, успел забеспокоиться:

– Поля, а ты амулет решила не брать?

Восхитительный алый ноготок постучал по цепочке для очков:

– Если не секрет, чего ты там успел нафантазировать?

Богатырь в бегах замялся.

– То-то и оно. Обычно использую его, когда выбираюсь к людям, – очень уж уникумы вроде тебя редки среди вашего брата, в городах так вообще хоть святых выноси. Вот и вещица нужна совсем банальная, не хочу в толпе выделяться.

У Игоря определенно не получалось представить, как Ипполита могла не выделяться в толпе. Ну только если в толпе девушек с обложек «Плейбоя»… Поспешно осадив собственные мысли, он попытался пустить их в рациональное русло:

– Да, логично, не подумал. А про Кирилла чего скажешь? Есть идеи?

Коллега поцокала языком, несколько раз обошла вокруг Бляблина и внезапно поинтересовалась:

– Куда ты сегодня руки совал?

– Не понял, – уставился он на нее.

– Воняет от тебя жутко, тут ни прибавить, ни убавить. Но от них почему-то пахнет сильнее, словно там отпечаток более свежий.

– Слушай, вопрос, конечно, на миллион, – протянул богатырь. – Это ж руки, я чего только не успел ими потрогать. И телефон этот ваш карманный, и ручки дверные, ел опять же, умывался, спину чесал… Мне полный список составить?

– Нехарактерное было? – допытывалась Ипполита.

Кирилл пожал плечами:

– Солнышко, так для меня тут вообще все нехарактерно: второй день как кукую, и тот неполный. Я, блин, даже к этим вашим автокраникам не привык…

– Он про сенсорные смесители, – поспешил пояснить Игорь.

Единорог крепко призадумалась.

– Итак, парни, если кратко: окей, предположим – но только предположим, отмечу, – запашок не от оргии. Тогда я бы подозревала некое магическое воздействие в течение последних трех суток, причем лапам твоим либо досталось больше всего, либо ими ты потом еще и что-то специфичное трогал. Про руки поняла, источник загрязнения идентифицировать невозможно, проехали вопрос. Как насчет магических воздействий?

Бляблин посмотрел на нее очень жалобно:

– Меня дня два назад чуть собственная мертвая жена не утопила, считается?

Глаза Ипполиты полезли из орбит, и она медленно повернула голову в сторону Баранова.

– Да, там в анамнезе вообще дикий список приключений, ну разве