а она даже глубокой ночью не отпускает его, и он живет этим мелодичным дыханием, полным чарующих ноток. Покачав головой, Богдан Иванович наконец-то согласился с вердиктом собственных клеток: любовь. Иной причины бредить несбыточным в столь зрелом возрасте придумать невозможно.

Внезапно одинокая мысль пробилась наконец сквозь мечтания, и патриарх насторожился, прислушавшись. Вода не может навредить русалке – он понимал это прекрасно, – но то ли показалось, то ли трубы и впрямь очень странно гудели, да и журчало как-то неправильно, словно не хватало чего-то крайне важного? Понимая общую предосудительность ситуации, встревоженный вампир тем не менее дошел до ванной и постучал в дверь.

– У вас все в порядке?

Вопрос был совершенно идиотским, но ничего лучше его сознание породить не успело. В ответ звенела тишина. Он постучал снова – без отклика.

И тут патриарх понял, что именно смутило его в звуке: капли, покинув кран, словно вовсе не ударялись о дорогую итальянскую плитку в душевой. Решившись, Богдан Иванович аккуратно приоткрыл незапертую дверь и застыл. Посреди ванной, заполнив собой уже половину помещения, парила водная сфера, в центре которой, свернувшись калачиком, покоилась недвижимая Татьяна.

И это точно было ненормально.

Первым делом он перекрыл воду – сфера перестала расти, но и только. Боясь промедления, приблизился и аккуратно коснулся плеча русалки. Красивое женское тело податливо поплыло навстречу, и стоило Богдану взять даму на руки, как сфера рассыпалась, стеной обрушившись вниз. Он так и остался стоять с обнаженной русалкой, промокший с ног до головы. Кажется, жилищные службы завтра удивятся сильнее обычного.

На его счастье, Татьяна дышала. Патриарх поспешил отнести ее в спальню, уложил, на автомате оценивая мокрые разводы от собственных ног на дорогих коврах прошлого века, и хотел было бежать в подсобку за сухими полотенцами, как она остановила его вопросом:

– Почему я в твоей кровати, да еще и голая?

Вопрос, конечно, был не праздный, и Богдан Иванович, уставившись в стену, старательно отчеканил:

– Что последнее вы помните?

Голос русалки звучал хмуро:

– Встала под душ, включила воду, но та почему-то не пошла. Всё.

– О, ну потом она таки пошла, ибо я обнаружил вас парящей посреди водяной сферы радиусом метра в два. Не придумал ничего лучше, чем принести сюда. Полагаю, вы хотели бы воспользоваться полотенцем?

– И так сойдет, – махнула рукой Татьяна, забираясь под одеяло. – Никогда в жизни не думала, что произнесу эту фразу, но, кажется, меня знобит.

Вампир несколько раз хлопнул глазами.

– Вы же глубоководная. Даже зимой ходите нараспашку.

– Я в курсе. И прямо сейчас мне холодно.

Богдан Иванович сел на край кровати и обеспокоенно взял ее руку. Температура тела вампира совпадала с температурой воздуха в комнате, и оттого страннее было чувствовать, как русалка буквально горела. Час от часу не легче.

– Пожалуйста, не вставайте. Я сейчас принесу еще одеял, и будем звонить специалисту.

– А такие есть? – покосилась на него Татьяна.

– Найду, – коротко ответил патриарх.

Просыпаясь от очередного осторожного тормошения посреди ночи, Дора хотела только одного: понять, когда наконец ей можно будет просто по-человечески отоспаться. Но гневная отповедь в адрес опекуна застряла еще на пути формулировок, поскольку в поле зрения внезапно вплыла совсем уж неожиданная фигура – Ганбата. В ее комнате. Девочка быстро бросила взгляд на потолочные фрески и не без труда сфокусировалась после этого на маячившей за вампиренышем не менее знакомой фигуре:

– Гости? В моей спальне?

– Боюсь, ситуация срочная, – пояснил леший и подтолкнул наследника патриарха в спину.

Тот словно ожил:

– Дор, папа очень просит тебя ему перезвонить. У тети Тани проблемы какие-то с водой, а ты можешь помочь. Ты правда можешь помочь?

Пандора резко села, и перед глазами заскакали искры.

– Ничего конкретнее не сказал?

– Не-а. Мы с Пнем сразу к тебе побежали. Перезвонишь папе? – Ганбата протянул ей свой телефон. – Он очень спокойно со мной разговаривал, сразу видно – все плохо. Я волнуюсь!

Девочка кивнула:

– Хорошо. Выйдите пока оба. Как закончим, сама верну.

– Конечно! Мы у Сашки в кабинете подождем. Батарейки еще тридцать процентов, надеюсь, хватит, – запереживал вампиреныш, потянув, однако, Пня за рукав к выходу.

Стоило двери за ними закрыться, как девочка нажала кнопку вызова и очень удивилась, когда ей ответили с видео:

– Доброй ночи. Простите за беспокойство, но стало хуже, – свел прелюдии до минимума Богдан Иванович.

– Опишите вкратце, что не так?

– Сначала на Татьяну накинулась лужа, потом душ решил презреть гравитацию, а сейчас у нее жар, – сухо перечислил патриарх.

Пандора задумалась:

– Ага, значит, окуклиться пыталась… вы температуру мерили?

– Отправил секретаря за градусником, но по ощущениям – сильно выше нормальной.

– А нормальная – это?.. – продолжала настаивать девочка, втайне надеясь, что вампир все градусы больше окружающей среды принимает за «выше нормы».

– Не знаю точного значения, но, когда я касался ее в прошлые разы, явно была ниже, – потрясающе конкретизировал Богдан Иванович, сразу вызвав в юной голове море вопросов. К примеру, при каких таких обстоятельствах все это происходило. Отбросив вырисовывающиеся в голове сцены (каждая вторая заканчивалась поножовщиной), Пандора уточнила:

– А тест что показывает?

– Вы про стакан воды? Подождите…

Телефон остался лежать на громкой связи, и, покуда девочка терпеливо разглядывала дорогие потолки, до нее доносилось только странное позвякивание. Но вот на экране снова появился патриарх и обеспокоенно спросил:

– Насколько принципиально использовать именно воду? У меня под рукой только вино.

Дора вздохнула: взрослые.

– Тоже жидкость, сойдет. Дайте ей и покажите мне, что будет происходить.

Смазанная картинка, очень уставшее «Привет» от Татьяны, ее руки, обхватившие бокал, – и секунду спустя его содержимое бодро взмывает в воздух, зависая перед русалкой в форме идеального шара.

– Елы-палы… – прокомментировала Пандора, закусив губу.

Она сама не справляется. Думай, думай. Как показать ей, куда плыть?..

– Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, без свидетелей. Любых, – быстро выпалила она в трубку.

– Секунду, подумаю… Безопасно оставлять Татьяну одну?

– Лучше не оставлять.

– Тогда… – Откуда-то издалека раздался шум. – О, вернулся мой секретарь. Посидит с нашей знакомой, а я сейчас перейду в другое место и позвоню вам, хорошо?

– Договорились.

В трубке раздались гудки. В ожидании ответного вызова девочка лихорадочно думала, точно ли ее идея в этот раз хорошая. Выглядело, будто бы не очень.

Ночка у Богдана Ивановича выдалась интересная. Промок начисто, обзавелся голой женщиной в своей постели, отправил секретаря за градусником в два часа ночи, стоило тому вернуться – оставил следить за русалкой с бокалом в руках и парящим вином перед ней, а сам бодрым сайгаком метнулся на крышу, выломав там дверь, ибо другого места без жучков и свидетелей в собственном небоскребе придумать не смог – и все это дабы буквально еще минут пять пообщаться по телефону с несовершеннолетней советчицей. Обратно спускался тоже поспешно, ощущая себя тем самым утопающим, схватившимся за соломинку, – больно уж невероятно звучали слова девочки: «В нормальных обстоятельствах я бы так делать не стала. Но вы папа Ганбаты, поэтому надеюсь на вашу честность. Заберете из верхнего ящика своего стола, положите ей под подушку, а когда станет лучше – вернете обратно, и всё. И ни в коем случае никому ни слова, понятно? Я очень рискую».

Ничегошеньки не было понятно, но кивал патриарх как мог уверенно.

Кабинет заперт, никто не входил – охрана, до этого наблюдавшая за бодрой борьбой начальства с чердачной дверью, в сем клялась и божилась. Не зная, чего ждать, Богдан Иванович бодро прошел к собственному столу, выдвинул ящик, заглянул внутрь и молниеносно его закрыл. Открыл снова.

На стопке визиток и самоклеящихся бумажек для записи ненавязчиво покоился кинжал-шейник в грубых кожаных ножнах. И если память патриарха не подводила, раньше он принадлежал Марго.

Вернувшись в свои покои, вампир застал несколько пугающую картину: Татьяна металась в постели, что-то шепча, а подле нее на складном стульчике восседал тщательно бдящий Марат. Стоило патриарху войти, как тот тут же вскочил и отрапортовал:

– За сорок два, если верить электронному градуснику. На ртутном делений столько же, больше оба показать не в силах.

– Это опасно? – уточнил Богдан Иванович, пытаясь вспомнить норму. В голове почему-то засели сто двадцать и восемьдесят.

– Для человека – смертельно. Для русалок – понятия не имею: несмотря на весь прошлый опыт, наблюдаю подобное впервые. А еще она начала бредить: несколько раз чуть не покалечилась, пытаясь отмахнуться от некой бабки Марты.

Легче не становилось, и патриарх коротко скомандовал:

– Отвернитесь.

Секретарь подчинился, и начальник быстро положил под подушку Татьяны кинжал сестры, после чего недоуменно спросил:

– А это чье?

На прикроватной тумбочке со стороны русалки лежал простой мужской перстень, который – и в сем Богдан Иванович мог поклясться – он видел впервые.

– Я принес, на всякий случай. Думал, вдруг поможет, – не улучшил