Рой сделал шаг назад и закрыл дверь. Странно, но папарацци не шумели. Они, видимо, обдумывали то, что он заявил.

— Зачем вы вышли к ним? — всполошилась Ольга. – Это, по меньшей мере, опасно!

— Я сказал им правду, и не мое дело, что они с ней сделают.

— Господин Маккена… Рой, — обволакивающе произнесла женщина. — Извините, если спрошу лишнее, но неужели мы и, правда, все ошибались, полагая, что вы лишь пользовались мальчиком?

— Даже я ошибался, полагая так же, — он ответил, опуская глаза. — Я слишком дорого заплатил за это заблуждение. Я отдал бы все, что у меня есть, и чего нет, чтобы вернуть все назад. Только теперь понимаю, насколько я не жил до него и насколько не живу теперь.

— Мне его так не хватает, — вздохнула Ольга, отворачиваясь, чтобы Рой не заметил подступивших слез.

— Знаете, как сказал мне Стив? Что я получил набор «Сделай сам», но в коробке не было инструкции, и я его попросту разбил, не сумев правильно собрать.

— Все верно. Так оно и есть. А я все думаю о старухе, про которую вы мне говорили. Все хочу спросить, с чего она вам все это сказала?

— Я и сам про нее думаю. Ничто не предвещало. Все стряслось на ровном месте. Ни с того ни с сего посреди дня Энди на голову свалилась летучая мышь, а она взглянула на него и выдала. Да еще эти проклятые бусы. Я уже думал поехать в Мексику, найти ее да прибить…

— Вот только не надо глупостей! Вы их уже достаточно наделали!

— Пока я лежал в больнице, у меня было в избытке времени понять, как я разрушил собственную жизнь, но мне плевать на нее. Я разрушил и его жизнь. И Стива. Не понимаю, что произошло. Не знаю, как я мог. Это почти наваждение, но я до сих пор чувствую его. Это может выглядеть странно, но во мне словно два сердца. Мое, которое болит и его, которое страдает…

Рой закрыл глаза и отвернулся. Ольга видела, как от молчаливых рыданий вздрагивает его тело.

— Все обойдется как-нибудь, — неуверенно произнесла женщина, просто не зная, что сказать.

— Не уверен. После того, что я видел… Не знаю, как оно обойдется. На нем не было живого места, а я… я гнал его как ловчий затравленного зверя. Не знаю, куда он мог забиться? Где найти приют? И нашел ли?

— Мне жаль вас. Простите, жаль настолько, что я даже не могу ненавидеть вас.

— Насколько же я ничтожен, что не достоин даже ненависти?

— Вы просто испугались той силы чувства, которое Энди дал вам. Вы не верили, что это может произойти с вами, что кто-то осмелится просто любить вас. Бедный мальчик. Сможет ли он теперь поверить кому-нибудь? У него ведь была страшная судьба, но вы сделали ее еще страшней. Этому нет прощения. Поймите, Рой. И если вы сможете простить себя, тогда и ждите этого от других.

— Не смогу. Никогда не смогу.

— Тогда, до тех пор, пока нет известия, что он погиб, остается надежда. Ищите его, даже не надеясь, что он сможет понять. И только тогда, когда вы увидите, что с ним все хорошо, у вас появится возможность решать, как жить дальше и жить ли вообще. И не дай вам бог успокоиться раньше.

Рой поднялся в студию другим. Не таким, каким спускался по этой же лестнице полчаса назад. Что ему сказала Ольга и на какие аккупунктурные точки души нажала, было уже неважно. Его словно заменили, перезарядили, перепрограммировали. Маккена сел за компьютер. Энди жив. Он чувствует его. Это совсем по-другому. Не так, как когда он вскочил ночью, глядя на четыре минуты смерти парня на часах. Кулон с фигуркой генерирует тонкие, слабые волны энергии. Живой энергии парня.

— Рой, я тебя очень люблю, — ему казалось, что эти слова приносит ветер, проливает дождь и высевает ночь.

Наверное, он забылся и вздрогнул, когда почувствовал, как по плечу скользнули шелковистые рыжие витки волос, нежно лелеющие запах лаванды, и после легкое касание губ на виске.

— Я рад, что ты пришла. Ты победила. Признаюсь, мне без тебя одиноко.

— Плохая победа. Я тоже скучаю. Я посмотрела фотографии. Мне нравится то, что ты хочешь. Ты прав. Черно-белые снимки вскрывают глубинную суть. Размести их на белоснежных стендах и рамки черные…

— Черные?

— Суть будет концентрированной. Очерченной четкими границами. Игра на контрасте.

— Ты думаешь?

— Знаю. Опять хочу курить. Наверное, не брошу никогда. Ты мой новый мундштук видел? Классный правда?

— Медная отделка идет к твоим волосам. Ты где его взяла? У тебя раньше такого не было. Неплохой выбор, хотя какая разница, что в рот пихать?

— Ты обидеть меня хочешь, что ли? Стесняюсь напомнить, я - спутница художника. Ты же посредственность не терпишь! Не узнаешь, чьи слова?

Она звякнула колокольчиками браслета, опоясывающего изящную лодыжку, и отвернулась.

— Не узнаю тебя, Рой. Тебе словно триста лет. Сидишь понурый, едва живой. Заведи себе еще полосатый лапсердак и клетчатые тапки для полной картины кончины. Где твоя страсть? Эдак всю выставку загубишь. Вспомни, как ты дрожал, когда его касался. Ты и сейчас его касаешься через снимки. Но ведь это не ты! Я уже не найду то место, куда провалился твой тонус, не говоря уже о кураже. Адреналин ушел в минус. Кровь разжижилась. Это процесс разложения трупа. Нет, так мы не договаривались! Я — девушка темпераментная, и некрофилией заниматься не хочу! Внизу есть виски. Попроси Ольгу сварить нам по чашечке ирландского. Грамм двадцать тебя не убьют, да, и мне настроение поднимут.

Рой не двинулся. Он, словно ушел вслед за своими мыслями и потерялся там, когда они растаяли.

— Э-эй! — муза пощелкала пальцами у него перед глазами. — Солнце мое!

— А? — встрепенулся тот. — Задумался.

— Вижу. Что ж, ты прав. Полукруглые стенды куда лучше. Делят пространство на законченные части. А трахаться надо. Я согласна. В конце концов, просто, чтобы погонять кровь по жилам. Слава богу, ты хоть не перестал думать об этом. Оргазм оргазму рознь. Никто и не спорит, но вызывать спазм этой мышцы хотя бы по медицинским показателям, как ни крути, необходимо. Так что вставай и потопали в «Терра Инкогнита». Мне тоже протрястись уже давно пора, иначе мы с тобой еще долго с места не сдвинемся. Давай рухнем Стиву на голову. Ему тоже встряска не помешает.

— Ох, и хитрая ж ты баба! Где тебя только обучали быть такой политической проституткой?

— Роюшка! Звезда моих очей! Если б так, я б озолотилась, а то кроме проблем ничего ведь не имею…

— Меня имеешь, — улыбнулся Маккена. — Причем регулярно.

— Лучше я тебя, чем ты меня. А что, если стенды друг относительно друга сдвинуть, ну, что бы такой змееобразный лабиринт получился? Я, знаешь, вот о чем подумала? Давай парнишку по кусочкам к концу соберем. Вначале, хоть каждый ноготь отдельно давай. Потом кисть. Потом руку до локтя. И так со всем, а в конце собери его в образы. Два-три не больше. Классно будет. Что думаешь?

— А чего думать, раз ты уже все сама обдумала. Нестандартное решение. Мне нравится.

— Дорогой мой, обожаю, когда ты мягкий, как пластилин. Лепи тебя, как хочешь. Но и спорить с тобой люблю. Адреналинно. А что насчет костюмчика? Предлагаю тебе выглядеть строго. Такая, знаешь ли, черно-белая классика. Только вот галстук должен быть из ряда вон выходящий. Он должен быть тонким и с красными штрихами. Хотя, нет. Красный.

— Тогда и ты должна быть в английском костюме. Я сам подберу тебе помаду…

— Что ты понимаешь в помаде?

— Ничего, но она тоже должна быть красная. Вызывающе красная. Кричащая.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Что с вами? — удивилась Ольга, когда Маккена появился внизу. — Вы какой-то загадочный.

— Вижу выставку. Я знаю, чего хочу.

— И чего же?

— Вы не поверите! Ирландского кофе.

— Господин Маккена, доктор…

— На х… доктора! Он не может знать, что мне надо! Сделайте две чашки. И не жмитесь на алкоголь.

— Простите, Рой, вы выпьете сразу две?

— Одна для нее. Она уже спускается.

Ольга посмотрела на него с подозрением. То, что Маккена был один в студии, не вызывало сомнений, но…

— Что-то не так? — усмехнулся Рой, понимая ее сомнения. — Это я про музу. Шучу. Я выпью оба.

Ольга не стала спорить, хотя отложила на полочку своего сознания эту повторяющуюся странность Маккены.

— Да, ладно?! — воскликнул Стив, когда ему сообщили, что Маккена в клубе. — Там снег не выпал? И что ж его величество изволит делать?

— Оно пьет, — словно оправдываясь, сообщил охранник.

— Что значит, пьет?! Кто ему дал?!

— Ну, как бы это так сказать? Он сам купил.

Шона вынесло из кабинета. Попросту выстрелило дротиком из баллисты. Пятница. Многолюдно, и найти