Шрифт:
Закладка:
И я представил… Как я замахиваюсь на Соньку.
Нет, такое даже представить невозможно. Она же сестрёнка, я ж её защищать должен. Если я ударю её, то кто буду после этого?
– И я ударил его, – глухо сказал Григорий Ефимович. – Впервые ударил брата вот так. Не в шутку, не в игре, а…
И тут перед моими глазами встала картина, как растрёпанная, обезумевшая после смерти родителей девушка поджигает дом соседей. И братья спешат остановить её. Один подбегает первым, отталкивает сестру, может даже кричит ругательства. А дом уже пылает и его не потушить. И вот первый брат замахивается, чтобы ударить сестру, и тогда второй брат закрывает её собой, потому что сестра, потому что нельзя. Потому что ударивший женщину перестаёт быть мужчиной. Брат принимает удар брата на себя и отвечает ему. И они бьются. Не до первой крови – насмерть.
Интересно, а жильцы были в доме или снаружи? На самом деле. А не так, как это будет в очередной версии этой истории?
Я так и спросил – прямо, спаслись ли люди или сгорели?
Григорий Ефимович грустно усмехнулся и ответил:
– Разве можно убить смерть? Они вышли из пылающего дома, и ничего в них – ни тел, ни одежды, ни волос не коснулось пламя. Морана бессмертная, Влад. Её нельзя убить. И она сейчас правит нашей страной.
Глава 14
– Как Морана? – удивился я. – У нас же президент. Избранный народом! Бессменный президент Радим Ефимович Баскак…
– Она правит и президентом, и правительством, и народом. И пока это так, мы бессильны.
– А зачем тогда?.. – я показал руками вокруг себя, мол, зачем тогда эта школа?
– Брат, – коротко ответил Григорий Ефимович. И помолчав, добавил: – Брат всё ещё с Мораной. Я хочу вернуть Радима.
– Вернёте, и что? – спросил я, удивившись на момент совпадению – президента Рувении тоже зовут Радим.
– Не знаю, – выдохнул Григорий Ефимович. – Брат он, понимаешь?
В комнате повисла тишина. Григорий Ефимович думал о чём-то о своём, а я думал о том, что если правит Морана, то какое же безрадостное будущее нас ждёт.
– И как быть теперь? – растерянно спросил я. – Может, убить Морану?
Григорий Ефимович усмехнулся.
– Морану невозможно убить. Она сама смерть.
И тут я задал вопрос, который давно уже свербел у меня в мозгу:
– Если Морана такая неуязвимая, – спросил я, – зачем тогда она уничтожает магию?
Григорий Ефимович усмехнулся и покачал головой.
– Разве ж мы не думали об этом? Мы головы себе сломали, выстраивая предположения. Отчасти поэтому и школу открыли, и с кураторами связались. Раз она магию уничтожает, значит, магия будет.
– Логично! – согласился я. – Получается…
– Но я сюда пришёл не за этим. – прервал меня Григорий Ефимович. – Тебе нужно тренироваться, Влад. Больше, чем остальным. Не пропускать уроки и на всех заниматься старательно.
Я хмыкнул. Вот это сейчас что было? Спасибо, что не оставил Агафью Ефимовну, но тебе нужно было оставить её и идти тренироваться? Это как?
Ну я и ляпнул:
– Я не умею раздваиваться.
На что Григорий Ефимович только кивнул. А потом сказал:
– У тебя будут дополнительные уроки. По часу-полтора в день. Иногда ты будешь нарушать распорядок, и тебя будут отправлять сюда. Я буду говорить тебе, какие занятия пропускать. И мы с тобой вместо них будем заниматься магией. Индивидуально. В дополнение к тому, что будешь изучать со всеми, хорошо?
Вопрос прозвучал риторически. Отвечать на него смысла не было. Разве мог я сказать, что нет, я не буду изучать магию сверх программы и больше, чем все остальные? Конечно, глаза у меня загорелись, и я кивнул.
– Ну тогда первое задание. Поучимся с тобой дышать.
Я с недоумением посмотрел на Григория Ефимовича, а он, не обращая на меня внимания, продолжал:
– Индивидуальное существование – не настоящее существование. Человек не может существовать отдельно от мира. Закрой рот и нос… Закрой, закрой…
Я захлопнул отвалившуюся челюсть и зажал нос пальцами. Через некоторое время я, естественно, захотел вдохнуть. Позадерживал немного дыхание, а потом всё-таки вздохнул.
– Вот видишь, – засмеялся Григорий Ефимович. – Без огромной атмосферы вокруг мы можем жить всего несколько мгновений. То, что мы выдыхаем, деревья вдыхают. А то, что деревья выдыхают – вдыхаем мы. В каждый момент нашей жизни. Мы существуем в мире. И всё в мире взаимосвязано.
– И как это влияет на дыхание? – решил съязвить я.
– Как минимум, если воздух загрязнён, то в тебя во время дыхания попадает много нехороших вещей. А если воздух чистый и свежий…
– Это очевидно, – я не понимал, куда клонит Григорий Ефимович.
– Да, очевидно, – согласился со мной он. – А ещё очевидно то, что энергию для жизни мы черпаем вместе с воздухом. И если будешь правильно дышать, то энергию собрать ты сможешь везде, даже там, где её мало.
Это было уже интересно. Я живо представил себе, как во время схватки с Мораной я втягиваю последние остатки магической энергии, создаю огненный шар и кидаю его в Морану…
Хотя нет, Морану огнём не возьмёшь, если только то, что рассказал сейчас Григорий Ефимович, правда.
Тогда чем возьмёшь? Старостью? Но она бессмертная. Магией?..
Раз она уничтожает магию, то, наверное, магией… Только вот как?
– Ты меня слушаешь? – прервал мои размышления Григорий Ефимович. – Повторяю ещё раз: одну руку положи на грудь, а вторую на живот. Лучше ложись. Ага… Теперь дыши так, чтобы…
Короче, упражнения оказались прикольные, но я почему-то от них очень устал. Хотя чего уставать, вообще непонятно. Просто дыхательные упражнения. Лежишь себе и дышишь. На четыре счёта вдох, задержка дыхания, на восемь счетов выдох, задержка дыхания, снова вдох, задержка, выдох, задержка.
С одной стороны сил прибавилось, а с другой – надоело. Мне бы лучше побегать или с Борей позаниматься. Там хоть что-то происходит, а тут лежишь и дышишь, лежишь и дышишь… Так и уснуть можно. Хотя уснуть тоже не получится – хочется бегать, горы сворачивать…
Наконец Григорий Ефимович прервал меня, мол, на сегодня хватит.
Обернувшись на пороге, он сказал, чтобы я время от времени в течение дня дышал на счёт с задержками.
Я кивнул и тут же выбросил это из головы. Потому что пока я буду лежать и дышать, меня двести пятьдесят раз укокошат. Нужно на тренировку идти, а не вот это вот всё.
Так как меня никто пока не отпускал, я снова сел и принялся
