— Нет, это реальность, — ответила она. — Я чувствую это.

А прекрасные картины висели везде — и на стенах, красно-черные обои которых были почти не видны, и лежали, засыпая собой широкий и длинный стол, заставленный баночками с красками.

Художник их пока не видел, и это дало Доминике и Альмире несколько минут осмотреться.

Да, картины были действительно красивы. Яркие и красочные, которые запечатлели самые прекрасные моменты, что лишь может заметить глаз.

Коснувшись рукой одной из них — той, на которой была изображена лишь одна лавочка, освещенная тусклым фонарем в осеннем парке, Альмира пробормотала:

— Да, они написаны волшебством, и вижу я в них некоторый смысл. Зачем же писатель позвал нас сюда?

Доминика прошлась вокруг стены и еще раз внимательно осмотрела картины.

Все они изображали нечто красивое, нечто, что прекрасно. К тому же картины были ярки.

— Должно быть, эти картины каждый хочет увидеть, — вполголоса произнесла она, и художник повернулся.

Он был грустен и печален, и ответил ей лишь одно:

— Нет, их никто не видел…

— Почему же? Ведь они прекрасны. Я никогда не видела ничего прекраснее этих картин.

Сквозь тьму и серость пробиваясь слабо,

Узнав надежды истины твоей,

Понять ведь, что хотел, совсем не рада.

Та истина, становясь все сильней.

Допустим, сотворил ты то, что важно для тебя.

И то, прекрасней чего нет на целом свете,

И для тебя искусство — это есть оно всегда.

И нет нужды совсем в другом ответе.

Ведь то, что ты творил, весьма прекрасно.

И ярок мир твой, та обитель.

Но не найдется в мире этом зритель,

Который любит то, что для тебя ясно.

— Когда я понял, что прекрасно в мире этом, и научился рисовать, тогда я сделал пять картин. Они были ярки, прекрасны. Вот они, — указал художник на красочные и изысканные картины, что висели в центре стены.

— Да, верно, — ответила Альмира. — Вы не врете и не льстите себе. У вас действительно талант. Кроме того, я никогда не видела картин таких, как эти. Все они — хуже ваших, даже самые знаменитые.

— Благодарю, — склонил голову художник. — Я понес свои пять картин на ярмарку и поставил их там. Но никто и не взглянул на них. Тот, кто покупал картины, предпочитал купить знаменитые, но мрачные и серые, чем неизвестные, но яркие. Я стоял целый день. Лишь один человек подошел ко мне.

— Знамениты ли эти картины?

— Увы, нет. Вы первый, кто их увидел.

— Тогда эти картины плохи, — проговорил он и ушел. — Они незнамениты и, значит, недостойны призванья.

Подошел еще один человек с важным видом и дополнил:

— У вас даже еще нет собственной лавки. И вы говорите, что хорошо рисуете? Кто захочет смотреть на неизвестные картины?

Через месяц я открыл собственную лавку. На крупной улице, на видном месте была видна моя вывеска.

Развесив свои картины и расставив крупные на полу, я принялся ждать.

Некоторые приходили, смотрели, но после моего ответа на их вопросы уходили, не задерживаясь.

Какими же были их вопросы?..

Первый посетитель, посмотрев все картины, спросил:

— Почему здесь пусто? Видимо, здесь нечего смотреть. Если бы здесь было много людей, я бы остался.

Второй посетитель спросил:

— Известны ли ваши картины?

И, узнав ответ, ушел.

Третий лишь проговорил:

— Никто не захочет смотреть картины неизвестного художника. Вы делаете это зря.

Четвертый сказал:

— Вы рисуете не так, как это делают знаменитые художники. Почему ваши работы не похожи на знаменитые картины?

Пятый презрительно процедил:

— Да он неизвестен? Зачем вы смотрите его картины, господа? Пойдемте смотреть известные картины.

Больше ко мне никто не приходил. Ведь все хотят видеть лишь то, что знаменито.

Ведь если ты хвалишь то, что знаменито, то ты прав. А если ты любишь неизвестное, то что тогда?

Если ты творишь то, что неизвестно? И твое искусство так и останется неизвестным? Стоит ли тогда творить?

Нужно ли делать то, что нравится тебе, зная, что никто не поймет, как оно прекрасно?

Что, если ты никогда не добьешься славы?

И что тогда?

Перестать рисовать неизвестные картины?

Альмира и Доминика слушали этот рассказ, и в конце его художник показал свою последнюю картину.

В отличие от остальных, она была черно-белой.

Разбитые маски, разбиты мечты.

Зачем творишь прекрасное ты?

На картине была изображена разбитая маска. Дорога, перекрытая сломанной кисточкой. И надпись, выведенная каллиграфическим шрифтом: «Неизвестное искусство».

— Это моя последняя картина, — произнес художник. — Больше я ничего не нарисую. Я жил ради искусства, но никто его не полюбил. Я творил, но мои картины никто не видел. Я мечтал, но не нашелся мне зритель. И мне даже жаль людей, которые не полюбят мое творение, ведь прекраснее его нет. Все хотят знать лишь то, что известно. А что, если неизвестное искусство будет ярче и красочнее, чем знаменитое?

— Моя жизнь состояла из искусства, и вместе с последней картиной она закончится. Больше никто не сможет увидеть мои картины. Я давал им шанс, но никто не смог понять меня… Я так и останусь неизвестным художником с неизвестными картинами, — прошептал художник, и свет в его лавке погас. Она закрылась навсегда, но никто не заметил этого, ведь кто запомнит неизвестного, даже если он творит прекрасное?

Как слабое пламя истины, которую никто не смог полюбить, предпочитая серое, но популярное.

А в руки Альмире попала карта, подаренная ей Писателем, и фея с Доминикой оказались на Золотой аллее.

«Золотая аллея — искусство ради славы. Первое испытание. Победитель — Филипп», — было написано на карте.

23. Последняя песня

— Итак, — указала Альмира на карту, — первое испытание закончилось, но мы в нем, увы, не победили. Еще не все потеряно. Желтый цвет испытания гласит: искусство нужно ради славы. Зная это, мы, возможно, сможем победить на следующем. Кроме того, с картой, которую дал нам писатель, мы сможем видеть, где находятся твои, Доминика, противники. Агнес — в Алом дворце, Филипп — в Золотой аллее, как и мы, Жрец скрыт под личиной… Погоди! — воскликнула она. — Это что, Амелия Каролинг? Как она может быть здесь?

Доминика устало уронила голову на руки. Ей было, если честно, совершенно все равно, победят они или проиграют, и она не разделяла такого воодушевленного настроения Альмиры.

К слову, сидели они на лавочке возле огромного здания торговых центров, справа от них бил фонтан, а слева настраивал инструмент какой-то музыкант.

— Ну, вернемся к испытаниям. Почему мы не смогли победить первый раз? — снова повторяла одно и